Треск Цепей I: Отражение (СИ) - Тихий Даниил

Но ИскИн, не оплошал. Он заметил и проанализировал отличия, такие как интенсивность потустороннего свечения, скорость передвижения мертвецов и их внешний вид, напряжение в моей нейронной сети, остро реагирующей на изменение магического фона и прочие мелочи, которые совокупно говорили о многом.

Если обычных мертвецов он помечал зелёной степенью опасности и третьим тире пятым уровнем, отмечая специальными значками вероятность использования таких способностей как вытягивание силы с помощью прикосновения, то нового пометил целым рядом вопросов, от уровня до степени опасности. И это говорило о том, что передо мной кто-то неизвестный.

«Неизвестный» мало чем отличался от обычных умертвий. Всё то же высушенное тело, закутанное в полуистлевшие одеяния, вот только обычные мертвецы не прячут под тряпками кадильницу.

Он взмахнул ей сразу, как только я обратил на него внимание, видимо понял, что дольше скрываться среди обычных мертвецов не выйдет.

В реальности боя всё произошло молниеносно. На землю падает очередная груда останков, шипя и вытянув единственную руку на меня бросается новый мертвец… а затем ИскИн подсвечивает незнакомого выродка.

При всём желании я не смог бы увернуться от целого роя мух, что чёрной тучей рванулись ко мне из осквернённой кадильницы. Признаться честно, я даже понять-то толком ничего не успел, но меня подстраховала Соня.

Навстречу черноте из-за моей спины полыхнула вспышка, заставившая недобитков повалиться наземь и уничтожившая направленное в мою сторону заклинание, которое просто сгорело в ярчайшем свете.

Проклятая печать на столкновение двух столь сильных заклятий в непосредственной близости отреагировала как обычно — опаляющей, жгучей болью. Молитва концентрации хоть и была произнесена перед стычкой, абсолютной защитой от подобной боли не являлась.

В этот раз на ногах я устоял, но из реальности на несколько мгновений выпал. Шум в ушах, ватные мышцы, темнота в глазах…

Жрица всю первую половину боя бездействовала только потому, что знала, каким образом использование магии отражается на проклятой печати. Сейчас же, видя безвыходность ситуации, она перетянула всё внимание мёртвого заклинателя на себя.

Похоже, прямо передо мной развернулась схватка равных по силе противников. Мертвец с кадильницей, взмахнул свободной рукой, на которой совсем не сохранилось плоти, и голосом, который звучал лишь в наших головах, пролаял.

— Накррра’Мак!!!

Повинуясь его воле, оставшиеся кадавры разом лишились своего потустороннего свечения. Он в буквальном смысле выпил их силу и воспарил над дорогой окутанный саваном из тряпья.

Мертвенный свет засиял на мосту, и мне показалось что и без того пасмурный день стал серым. Не имея возможности сдерживать накопленную силу, я вытянул в сторону мертвеца руку и спустил энергию с поводка, надеясь покончить с восставшим заклинателем раз и навсегда. Вот только мёртвый чародей оказался совсем не прост.

Мне ещё не доводилось видеть, как работает всплеск после смерти Луката. Ночью, в деревне, никаких подробностей было просто не разглядеть. Теперь же я увидел всё в мельчайших деталях. Складывалось ощущение, что между мной и окружающим пространством возникла огромная линза искажающая размер и форму предметов. Так, как если бы я взглянул на мир через отражение кривого зеркала.

Но парящего над дорогой мертвеца, чьи одежды и капюшон раздувались несуществующим в нашей реальности ветром, мой всплеск не впечатлил. Он отмахнулся от направленной на него энергии как от назойливой мухи, одним движением руки. Почти не обратил на мою атаку внимания, полностью поглощённый схваткой с моей напарницей.

Взмах руки, стон воздуха и взлетевшая к пасмурному небу земля вперемешку с камнями — вот и весь эффект. Дорогу перед мостом будто взрезали ударом огромного серпа, размолотив камни и останки мертвецов в пыль.

Ударная волна от магического взрыва сбила меня с ног, оглушила и дробным стуком прошлась по доспеху. Не будь я защищён железом тут бы мне и пришёл конец от целой кучи мелких камушков разлетевшихся по округе с достаточной скоростью, чтобы выбить глаз или разорвать кожу.

Соня что-то выкрикивала, но за воем ветра я не мог разобрать слов. Настоящий пылевой ураган оградил нас от окружающего мира. Буйство энергий достигло пика, платье жрицы облепило её фигуру и надувалось корабельным парусом, но жрица стояла твёрдо, словно утёс о который разбиваются волны. Сложенные перед её грудью ладони, нестерпимо сияли.

— Живые обречены на страдание и перерождение. Лишь в смерти есть воплощённый идеал существования!

Мёртвый заклинатель плыл над мостом к жрице, и окружающий его ореол потустороннего свечения сталкивался с ярким солнечным светом испускаемым руками Сони. Не раз и ни два он взмахивал своим кадилом, звенели серебряные цепи и тучи чёрных мух появлялись прямо воздухе, но лишь затем, чтобы тут же сгореть и истаять чёрным дымом.

Голос мертвеца грохотал в моей голове. Не разевая пасти, он произносил слова на незнакомом и ужасном языке, перемежая их обращениями к жрице. Монотонный, каркающий голос вещал о том, что сопротивление бесполезно и умножает страдания, что в смерти есть наивысшее благо и что наша гибель принесёт нам спокойствие.

Задыхаясь от боли, я так и не смог подняться с земли. Ошеломлённый, разбитый, я стянул с головы шлем, надеясь, мне будет легче дышать, но куда там. Проклятая печать пульсировала сводящей с ума болью, тьма росла, чёрными венами опутывая моё тело. Не выдержав очередной перегрузки нейронной сети, интерфейс засбоил и исчез, ИскИн вырубился, а я закричал и в последнем усилии вытянул руку в сторону нежити.

Мертвец к тому времени уже нависал над жрицей, и мой крик совпал с её криком. Мы закричали вместе и ударили с двух сторон, не сговариваясь, одновременно. Свет вокруг Сони сконцентрировался в яркий луч, белоснежную иглу, ударившую прямо в центр потусторонней энергии. Моя же атака, словно порыв ветра толкнула нежить в спину. В моих ушах поселился звон, и я понял, что оглушён. Казалось, что в воздухе лопнула невидимая струна.

Жрица осела на серые камни моста, но сознания не потеряла. Упёрлась в землю руками, стараясь не провалиться в обморок. Я видел её со своего места и успел заметить, что от нашего противника не осталось даже пыли. О его существовании теперь напоминала лишь кадильница, что валялась на мосту, да полнейшая разруха вокруг.

Оглядевшись, я не увидел новых врагов и не стал подниматься с земли, хотя боль уже отпускала. Носом текла юшка, пачкая моё лицо красным и делая губы солёными. Но мне было плевать, я просто лежал, ткнувшись лбом в прохладную землю, и не мог надышаться, успокаивая дико стучащее сердце.

— Фиксирую масштабные новообразования по всему организму. Аналитика невозможна, контроль, осуществляемый через биотический блок — невозможен.

Я знал, что рано или поздно проклятая печать изменит меня настолько, что произойдёт нечто нехорошее. Последний бой отдал на откуп моей «болезни» львиный кусок организма. Зуд в лёгких сменился кашлем. Я кашлял уже несколько минут сидя на краю моста и сплёвывая на землю мокроту полную гнили и кровавых вкраплений.

На руке, через которую проходили выбросы энергии, посинели ногти, казалось ещё немного и они отваляться. Один мой глаз стал нечеловеческим, зрачок раздвоился, проклятье поползло от шеи дальше и захватило половину лица.

Соня уже пришла в себя, стояла рядом, опираясь на каменный бортик моста. Молчала.

Она видела моё лицо и всё понимала. Вылечить заразу, которая питается самой магией, она не сможет. Если мы не отыщем решение внутри Малистинского монастыря то можно смело лезть в петлю, времени на второй рывок у меня не осталось.

— Тебе больно?

Первая фраза, произнесённая после битвы с мёртвым заклинателем, вызвала у меня горькую усмешку.

— Нет, Соня, мне не больно. — Я поднялся и повернулся к ней, отчего она вздрогнула, глядя на моё лицо. — Я только сейчас понял, что мне и не должно быть больно. Этот глаз видит иначе, не так как мой родной, лучше. Выбросы силы после того как проклятье опутало львиную долю моего тела стали сильнее, энергия накапливается быстрее. Я становлюсь сильнее и мне не больно.