DUST - Ann McMan

Он вздохнул. "Единственная вещь, которую я остановлю, это этот разговор. Не звони мне с этим снова".

Он положил трубку и сидел, секунду держа на ней руку - затем откинулся назад на стуле и сложил свои длинные пальцы вместе.

Так или иначе, завтрашние заголовки обещают быть очень интересными.

Телефон на его столе зазвенел. Маркус наклонился вперед и нажал кнопку громкой связи.

"Да?"

"Здесь Эван Рид. Она хочет вас увидеть".

Он покачал головой. Ну, конечно же, она здесь.

"Впусти ее".

ГЛАВА 29.

Марго делала целенаправленные усилия, чтобы не запаниковать. Она отказалась паниковать, потому что Энди был чертовски напуган - а они не могли оба не контролировать себя. Слишком много было поставлено на карту. Все, над чем она работала со смерти Тома, начинало распутываться с молниеносной скоростью.

Если завтра Джулия встретиться со своим адвокатом, это будет погребальным звоном президентских устремлений Энди. Определенно, однажды сенсационные подробности их 'интрижки' станут достоянием общественности, руководство партии запустит корректирующий патч, который поведет в противоположном направлении. Не из-за его неверности, конечно. Американская публика заскучала и сейчас довольно пресыщена, так что к 'знаменитостям' уже не применить эти сокровенные ценности Оззи и Харриет (55). И вот к чему сводилась вся национальная политика в наши дни - к знаменитости. У кого она есть, а у кого ее нет. В современном снующем мире, концентрация внимания была сродни дешевым резинкам, которые теряли свой аромат после первых двух минут жевания. А президентские компании выигрывались и проигрывались на обложках журнала Пипл, а не на передовицах Вашингтон Пост.

Так что это не был зависший, грязный развод, который полностью остановит потенциального кандидата Энди. Нет, развод был задней дверью к его связи с арабкой.

Конечно, она не была арабкой - но это было не важно. Она была из Пакистана - а это, когда речь идет о служебном положении и досье, которое интересовало американцев, означало виновность по ассоциации.

Она фыркнула. Средний 'американец', вероятно, не смог бы отыскать Пакистан на карте, при условии, конечно, что они даже знали, где искать саму карту.

Это не имело значения. Ее случайные отношения с двумя подозреваемыми 'террористами' были бы достаточными сами по себе, чтобы свести на нет любые попытки Энди усесться в государственном кабинете. Это была та "оседающая пыль", которую Эван Рид вынесла бы на свет - а не то, что относилось к преждевременной смерти ее мужа или к ее собственной сексуальной связи с обоими Таунсендами.

Поправка. Эван Рид никогда бы ничего не обнародовала о развлечениях Марго со святой Джулией.

Но смерть Тома... что-то насчет этого все еще терзало ее внутри. Она уже давно подозревала, что нечто другое, чем несчастный случай, случилось в тот день на склонах Аспена. Но, несмотря на то, что она много раз давала Энди возможность сказать правду, он продолжал все отрицать. В любом случае, порочность всего этого было тем, на что ей действительно было наплевать. В конечном итоге, Том оказался ужасным разочарованием, как для нее, так и для ее работодателя. Он растратил потенциал, который заработал ранее, и обналичил его в единственной попытке политического успеха, чтобы примкнуть к группе никудышных Гринписовских адвокатов-стервятников. Это было жалкое зрелище.

А Энди? Теперь он был другим делом: умным и подкованным, с оттенком достаточных амбиций, чтобы сделать его податливым. Но существовала одна проблема. Энди ей лгал. Она была в этом уверена. А если он лгал ей о Томе - не было никакой возможности предсказать, о чем еще он может ей лгать. И эта неопределенность делала его опасным. Это означало, что она не могла его контролировать - а если она не могла его контролировать, то она не могла на него рассчитывать. Он стал обузой - и для нее, и для парней из Лахора.

Так же, как Эван Рид.

И Джулия.

Маркус был прав насчет Джулии. Пока Энди оставался завязан на его извращенные ‘привет-пока’ отношения с ней, он будет бесполезен для них обоих. Что-то надо было отдать. Она знала, что Энди был близок к срыву - она не сумела успокоить его, когда он позвонил ей утром с Манхеттена. Он нес чушь и был испуган. Он рисовался, и она ему не доверяла. Она знала, что если она не вмешается и не разберется со всем в самом скором времени, спасать будет уже нечего. Она могла бы также упаковала свои сумки, и вернуться к безвестной жизни в Пенджабе.

С нее довольно. Она взяла в руки свой мобильный телефон и нажала клавиши для быстрого набора для ‘JetBlue’ (56).

К черту Маркуса.

Пора было взять дело в свои руки.

ГЛАВА 30.

Ну и где же она, мать ее?

Он еще раз взглянул на подсвеченный циферблат часов. Они показывали, что сейчас было больше 10 вечера.

Я не могу продолжать сидеть здесь - рано или поздно, мне нужно будет отсюда убраться и двинуться дальше.

Прошло адски много времени, чтобы почувствовать приступ клаустрофобии.

Фактически, кладовка в апартаментах Джулии была больше, чем в большинстве нью-йоркских квартир в домах без лифта. Но она все равно была маленькой и темной - а это было единственное место, в которое она не заглянет, когда вернется домой откуда бы, черт подери, она не возвращалась.

Он снова взглянул на часы.

Господи.

Было трудно не истерить. И трудно держать потными ладонями этот проклятый пистолет. Он был огромным. И это было сюрпризом. Предполагалось, что это ублюдочное оружие будет стрелять тихо и чисто. Вся история.

Он заплатил за это дополнительно. Хорошо заплатил.

Выстрели - и выбрось его. Таким путем все и работало. Пусть они думают, что ограбление пошло из рук вон плохо

Это не должно вызвать затруднений.

За последние два месяца в этих высотках Голд Коаст произошла масса взломов. Это поможет. Даже копы посчитают, что это работа кого-то изнутри, кто знаком с домом.

Ну. Они будут правы насчет этого, ведь так?

Внезапно тишину в квартире нарушил звук открывающейся и закрывающейся входной двери.

Свет. Камера. Мотор.

Эта маленькая мыльная опера подходит к концу.

С фейерверком.

*****

Было за 10 вечера, когда она, наконец-то, отперла дверь и вошла внутрь темной квартиры. Она не видела причин включать хоть какой-нибудь свет - она знала, что направится прямиком в спальню.

Эмоционально она была опустошена.

Это был такой день, когда она была рада его завершению. Он был полон разочарования от вчерашнего нежданного и тревожного появления здесь Энди, и последующими, казалось, бесконечными спорами о том, что и как она могла бы сделать в ответ.

Они спорили целый час о ее праве вернуться сюда на ночь. Это было смехотворно. Она была взрослым человеком с соответствующей подготовкой в нужной области и, конечно, знала, как позаботиться о себе. Ей не нужна нянька, и ей не нужна сиделка.

И ей не нужна компания. Не сегодня вечером.

Это была ее сфера компетенции, и она знала лучше, чем кто-либо, как с этим управиться.

Она вошла в спальню и сбросила туфли. Она не стала терять время понапрасну, чтобы раздеться, но подошла к кровати и откинула покрывало. Прямо сейчас ничего не имело для нее значение, в частности быть в этом месте - в одиночку.

Это будет длинная ночь.

*****

Двадцатью минутами позже, показалось вполне безопасным выйти из шкафа и направиться в сторону спальни.

Тишина в квартире была самой худшей проблемой. Но мраморный пол был очень снисходителен. Так же как и каучуковая подошва ботинок.

Дверь в спальню была открыта.

Замечательно.

Небольшой свет с улицы лился из окна в конце коридора. Но это только должно все упростить - меньше вероятности промахнуться.

И легче заглянуть внутрь комнаты. Синий свет от прикроватных часов отбрасывал причудливую огромную тень на стену.

Невозможно было ошибиться в фигуре на кровати.

Время пришло.

Выстрели. Брось пистолет. Прихвати сумку полную украшений и мелких денег, припрятанную в кладовке. Выберись отсюда через черный ход и спустись вниз на служебном лифте - где ждет смена одежды. Выйди на 71-ую Стрит. Доберись на метро до Мидтауна, затем на такси до Гранд Централ.

Что и требовалось доказать.

Проблема решена.

Но важно было подойти на шаг-два к кровати. Нет права на ошибку на этот раз.

Темнота все упростит - не будет зрительного контакта. Никакого шанса передумать.

Но этот проклятый, гребаный, синий свет. Он отвлекал.

Как и тот факт, что фигура на кровати двигалась.

На прикроватном столике зажегся свет. Было трудно что-либо рассмотреть во внезапной вспышке желтого света.

Но не услышать.

"А ты, мать твою, не особо спешил - я чуть не уснула, пока тебя ждала".

Господи Боже.

Это была Эван Рид.

И она не была одна - в руках она держала чертов пистолет.

И он был нацелен прямо на него.