Берия. Лучший менеджер XX века. - Сергей Кремлёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Секретарь военного атташе в Японии (1927–1933), прошел курс в университете Васэда.
В распоряжении Разведуправления штаба РККА с августа 1933 года, окончил восточный факультет Академии им. Фрунзе (1938). После окончания академии — 1-й секретарь полпредства в Японии.
4. Кравченко Федор Иосифович (Клейн, Магнат, Панчо), р. 1912. Краснодарский край. Русский. Участник революционного движения в Уругвае, где проживал с 1913 по 1929 год.
В РККА с 1936 года, участник войны в Испании, переводчик Главного военного советника Д.Г. Павлова (перед войной — командующего Западным Особым военным округом, осенью 1941 года расстрелянного за утрату управления войсками).
5. Кремер Семен Давидович (Александр, Сергей), р. 1900, Гомель. Еврей. Из рабочих. В РККА с 1918 года. Участник Гражданской войны. Член РКП(б) с 1919 года. Окончил Коммунистический университет им. Свердлова (1922) и основной факультет Академии им. Фрунзе (1934).
В распоряжении Разведуправления штаба РККА с августа 1933 года. С января 1937 года — секретарь военного атташе при посольстве СССР в Англии…
Попробуйте угадать — какой была дальнейшая судьба у этой «великолепной пятерки»? Верные ответы таковы…
Первый — Килачицкий, репрессирован 14 июня 1937 года.
Второй — Колесников, репрессирован 14 марта 1938 года.
Третий — Константинов, был арестован осенью 1938 года и в 1939 году приговорен к расстрелу. В 1940 году за перевод японского стратегически важного документа высшая мера заменена 20 годами лишения свободы. Этапирован из Бутырской тюрьмы вначале в Уфу, затем в Хабаровск. Работал с секретными японскими документами в кооперации с сотней японистов, прибывших в Хабаровск со всей страны. В 1954 году освобожден, в мае 1956-го реабилитирован. Вел научную деятельность, под псевдонимом М.Аирский, доктор исторических наук (1961). Умер 08.09.1967.
Четвертый — Кравченко, с 1938 года по октябрь 1941 года — разведчик-нелегал в Мексике. Участник Великой Отечественной войны, выполнял задания в составе разведгруппы «Лео», командир отряда им. Ивана Богуна в партизанском соединении А.Федорова (1942–1943). Майор. Член ВКП(б) с 1943 года. Герой Советского Союза (1945). Нелегальный резидент во Франции (Тулуза, 1945–1949). С 1951 года в запасе. Скончался в Москве 19.11.1988 года и похоронен на Кунцевском кладбище.
Пятый — Кремер, до августа 1942 года через Урсулу Бертон-Кучинскую (Соню) поддерживал в Лондоне связь с ученым-атомщиком Клаусом Фуксом, затем до июля 1943 года был начальником западного факультета Военного института иностранных языков. С июля 1943-го — на фронте, в 1944 году командир 8-й гвардейской мехбригады, тяжело ранен. Генерал-майор танковых войск, Герой Советского Союза (1944), командир 5-й гвардейской механизированной дивизии (1945–1956). С 1956 года в запасе. Умер в 1990 году в Одессе.
Вот так, уважаемый читатель! Внешне — абсолютно схожие, до определенного момента, судьбы. И — такие разные.
Вот еще одна судьба уже «чистого» кадрового чекиста, ровесника Берии, полковника Станислава Алексеевича Ваупшасова (Ваупшаса).
Сын литовского крестьянина, он прожил, как говорится, яркую и бурную жизнь, в 20-е годы партизанил в Западной Белоруссии, воевал в Испании, был и нелегалом.
В Великую Отечественную майор Градов командовал спецотрядом «Непобедимый» в Белоруссии, а в 1944 году подполковник Ваупшасов становится Героем Советского Союза…
Ваупшасов покинул Испанию одним из последних — в марте 1939 года. Его, к слову, никто не пытался «отзывать» оттуда в 1937 году — как того же Орлова-Фельдбинга. И неудивительно! Служебная биография Станислава Ваупшаса была безупречна — ее чистота подтверждалась не анкетой, а натурой рыцаря и солдата народа.
19 мая 1939 года Ваупшасов через Францию прибыл в Кронштадт на том же пароходе «Ульяновск», на котором в СССР прибыла и Долорес Ибаррури.
В конце 39-го он — на финской войне. А затем — вновь полтора года нелегальной работы в Европе, откуда Станислав вернулся уже осенью 1941 года. После боев под Москвой в составе Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД майор Градов весной 1942 года ушел за линию фронта с оперативной спецгруппой — на лыжах, под Минск.
Через много лет Ваупшасов написал книгу «На тревожных перекрестках», и вот что он пишет о весне 1939 года:
«Вернувшись из Испании, я некоторое время привыкал к мирной жизни, к шумной и похорошевшей столице, к спокойному домашнему обиходу.
Отпуск я провел под Ленинградом вместе с женой…
По возвращении в Москву я стал работать в одном из управлений НКВД. Жил в семье, ходил на службу по родным московским улицам, любовался столичным блеском и деловой суетой огромного города…»
Как видим, Ваупшасова никто не дергал проверками. Лично для него это означало, что ему доверяют. Для нас же, уважаемый читатель, это может служить доказательством, что в НКВД образца 1939 года подозревали не всех, вернувшихся из загранкомандировок. Однако это не означало, что Берия верит без проверок всем, — позднее мы это еще увидим…
О ПОДЛИННОЙ роли Лаврентия Павловича применительно к советским спецслужбам в 1938–1939 годах и позднее и о злостных подтасовках этой роли можно говорить много — примерам лжи несть числа.
Скажем, председатель КГБ в 1982–1988 годах Виктор Чебриков. Он — один из той «когорты» лубянских чинов, на которой кровь Советского Союза, которая выдала державу на расправу Горбачеву и Ельцину, а потом — и «демократам» с «олигархами».
2 сентября 1988 года он, уже в должности секретаря ЦК КПСС, дал интервью «Правде» (в которой к тому времени не было не только известий, но и правды) и заявил:
«В результате ложных обвинений жертвами репрессий стали более 20 тысяч чекистов. Высокопрофессиональных работников, преданных партии коммунистов».
Но Игорь Пыхалов в книге «Время Сталина: факты против мифов» со ссылкой на Центральный архив ФСБ приводит данные справки о численности репрессированных сотрудников ОГПУ—НКВД за 1933–1939 годы. И мы ей сейчас займемся!
Надо заметить, что давать подобную сводную справку — это уже заниматься подтасовкой. А почему так, вскоре объясню (возможно, читатель догадался, в чем тут дело, уже и сам).
Данные справки таковы:
Странный скачок наблюдаем мы в 1934 году: число арестованных возрастает сразу чуть ли не в четыре раза!
Почему?
Главой ведомства был и остался Ягода, а он был склонен грехи своих сотрудников — чем дальше, тем больше — покрывать. Особых заговоров тогда никаких не было раскрыто. Указаний свыше об усилении репрессий тоже не было.
Откуда же такой рост?
Все объясняется просто: Постановлением ЦИК СССР 10 июля 1934 года на базе Объединенного Государственного политического управления СССР был образован Народный комиссариат внутренних дел СССР. И теперь в подчинении у Ягоды были не только собственно чекисты и рабоче-крестьянская милиция с угрозыском, но и дополнительно:
— Главное управление пожарной охраны;
— Отдел актов гражданского состояния;
— Отдел лесной охраны…
А это — резкое расширение количественного состава периферийных структур при снижении их кадрового качества (в загсе возможны взятки, пожарные не всегда на высоте готовности и трезвости, лесники могут сплавлять лес «налево» и т. п.).
Функции руководства военизированной пожарной охраной были переданы, правда, ОГПУ уже осенью 1932 года (тогда был создан специальный отдел). Но сами масштабы противопожарной деятельности сильно расширились именно с образованием ГУПО.
Кроме того, Постановлением ЦИК и СНК СССР от 27 октября 1934 года все исправительно-трудовые учреждения Наркомата юстиции (дома заключения, изоляторы, исправительно-трудовые колонии, бюро принудительных работ) были переданы в состав ГУЛАГа нового НКВД СССР. Это ведь у «демократов» — как тюрьма, так сразу и ГУЛАГ, а на самом деле до 27 октября 1934 года это были вещи разные. Теперь же в ГУЛАГе число арестованных сотрудников неизбежно должно было возрасти — в тюрьмах преступники порой попадаются по обе стороны дверей камер.
И, наконец, с образованием НКВД выросли штаты — и центральный, и периферийный — непосредственно чекистских и милицейских структур НКВД. Значит, в полном соответствии с законами статистики возросла и цифра арестованных и наказанных за различные прегрешения.
Все это, вместе взятое, и дало такой скачок уже до конца 1934 года.
В 1935 году — первом полном году существования НКВД, цифра выросла по сравнению с 1933 годом — последним годом «чистого» ОГПУ — уже в восемь с половиной раз! И тут тоже все объяснимо. Теперь проштрафившиеся пожарные, лесники, тюремные надзиратели и регистраторы загсов дали в статистику полновесную прибавку, да и почистить новых сотрудников Ягоде пришлось, наводя в той же пожарной охране порядок.
