Пламя потухшего вулкана. Воспоминания бывшего российского саентолога - Алексей Кондрашов

— Ну, это Саентология или что там?

Я обалдел.

— Это не Саентология, но основателем фонда действительно является один и тот же человек — Лафайет Рон Хаббард. А… как Вы догадались?

— Поняла по вашим глазам — я профессиональный психолог.

— По глазам?! Не думал, что такое возможно. Интересно…

— Так что Вы там хотели?

— Понимаете… Э-э… — я понял, что задуманный сценарий полетел к чёрту.

— Говорите, говорите.

— Видите ли, фонд «Дорога к счастью» не имеет прямого отношения к Дианетике и Саентологии. Мы независимая организация, распространяющая нерелигиозный моральный кодекс (протянул экземпляр) и его идеи в обществе. В его основе лежит простой здравый смысл. Я хотел предложить сотрудничество, — наблюдая за выражением лица Любови Михайловны, пренебрежительно листающей страницы книжки, я понял, что нужно проводить урегулирование. — Вы имеете что-то против Дианетики и Саентологии? — сохраняя дружелюбие, поинтересовался я.

— К сожалению, я вынуждена сразу вам отказать, Алексей Юрьевич. Мы не станем иметь дела с организацией, имеющей саентологические корни.

— Но почему? Вы слышали что-то плохое?

— Я знаю, что такое Саентология. Нужно отдать должное их техникам контроля сознания…

— Простите, что перебиваю, но я хочу еще раз подчеркнуть, что фонд «Дорога к счастью» это не Саентология и не Дианетика. Мы самостоятельная организация, с другими целями. У нас есть свой собственный устав, в котором они прописаны. Хотите взглянуть? (У меня он действительно был).

— Не стоит. К нам уже приходили хаббардисты с подобными предложениями, уверяли, что не имеют никакого отношения к религиозной деятельности, но спустя некоторое время начинали навязывать свои психотехники. Я не знаю наверняка про фонд, но, боюсь, буду вынуждена вам отказать в любом случае.

— Хорошо. Тогда я скажу еще кое-что. Именно сюда я приехал неспроста.

— Вот как? Почему же?

— Дело в том, что я был одним из тех сорока пяти гимназистов, с которых в 1994 году началась история гимназии «Грейс»…

— М-м-м!

— …но меня не было среди первых выпускников. И во многом этому способствовало то, что я наблюдал, будучи гимназистом. Здесь творились ужасные вещи, — Любовь Михайловна на мгновение замерла и, потупив взор, сочувственно закивала.

— Вы имеете в виду «черное посвящение»?

— Простите?

— Я говорю, Вы имеете в виду «черное посвящение»?

— Это что значит?

— Ну, изнасилование новичков при вступлении в мужской коллектив…

— Что?!

— Ничего конкретного об этом мне, разумеется, не известно, но ходят слухи, и я стараюсь расследовать любую подобную информацию… А Вы что имели в виду?

— Я? Э-э… В сравнении с такими вещами это, конечно, уже не столь ужасно… Ну, я имел в виду употребление легких наркотиков…

— Ну, это естественно. Сюда много ребят приезжают из азиатских районов, где они считаются нормой, — невозмутимость директора повергла меня в замешательство.

— Вообще-то, этим грешили скорее наши… Ну, драки еще были, кражи, вещи отбирали, ребята атеистических взглядов грубо высмеивали тех, кто имел веру, отговаривали ходить на вечерние молитвы, а иногда не пускали силой. На мой взгляд, для гимназии, чей девиз «Истина, праведность, любовь, мечта», это факты, которые должны вызывать глубокую скорбь и решительные намерения пресечь их повторения в будущем, — заумничал я.

— Согласитесь, что проблемы есть везде.

— Да, конечно, но… С этим нужно что-то делать.

— У нас есть пастор Дубельман, воспитатели, я тоже за этим слежу, так что, уверяю, работа в этом направлении ведется.

— Присутствие русскоязычного пастора — это, конечно, эффективнее, чем когда здесь жил Квак Ден Гук, но…

— Алексей Юрьевич, если бы Вы не учились здесь в числе ребят первого потока, я бы просто не стала с вами больше разговаривать. Но поскольку имеет место такое обстоятельство, я позволю вам встретиться с переводчицей пастора, и пускай она скажет свое слово по поводу вашего предложения. Хорошо?

— Хорошо.

— Вы ведь знакомы с Александрой Петровной?

— Да, конечно.

— Тогда посидите здесь, я посмотрю, готова ли она Вас принять, — поднимаясь, сказала Любовь Михайловна.

Переводчица пастора была вторым человеком в гимназии после протестантского батюшки, который, к тому же, нередко отсутствовал (директор, вообще, исполнял роль наемного работника). Вскоре я попал к ней на прием. В кабинете находилась «госпожа Толмач» и еще какая-то женщина, стоящая у стенки.

— Здравствуйте.

— Здравствуй, Леша, проходи, садись.

Единственный стул занимала Александра Петровна, поэтому, кроме как на низенький диванчик, присесть было некуда. Даже с моим ростом обе женщины возвышались так, что приходилось задирать голову и, еще не успев открыть рта, я почувствовал какой-то дискомфорт.

— Ну, говори, что тебя привело, — мрачно поинтересовалась Александра Петровна.

— Я представляю Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Дорога к счастью», — сказал я, вручив ей книжку.

— Ну, Саентология, мы знаем.

— Простите, но это не Саентология — это фонд, который занимается распространением нерелигиозного морального кодекса, то есть основанного на здравом смысле и открытого представителям всех религий.

— Что ты нам рассказываешь. Мы прекрасно знаем, что это Хаббард.

— Я и не говорил, что это не Хаббард, но это и не…

— Ну, вот, видишь, мы все знаем: Хаббард, Дианетика, Саентология — все это одно и то же. И что ты хочешь? — молчаливая женщина у стенки ехидно заулыбалась.

— Я хотел предложить сотрудничество, — робко выдавил я.

— Какое сотрудничество?

— Лекции читать по этой книжке, здесь, в гимназии.

— Нет-нет. Это исключено, — Александра Петровна принялась нервно ее листать. — Ну, это все есть в Библии. Зачем нам это? Нет. На, возьми.

— Я просто подумал, что это может помочь повысить нравственный уровень.

— Нам это не надо. У нас есть пастор, есть воспитатели. Мы не нуждаемся в таком сотрудничестве.

— Простите, но при мне тоже были и пастор и воспитатели, однако, грозя физической расправой, здесь отбирали личные вещи, пили водку и продавали анашу. Так вот, я подумал, что лекции по книге «Дорога к счастью» в дополнение к Библии смогли бы что-то изменить.

Лицо Александры Петровны немного смягчилось.

— Это было давно. Сейчас все иначе.

— Хочется в это верить.

— Дай еще погляжу, — попросила книжку Александра Петровна и с минуту, уже немного внимательнее, перелистывала страницу за страницей. — Понимаешь, это все хорошо, но мы не можем смешивать учение Хаббарда с нашей верой.