Марьград (СИ) - Юрий Райн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет. Все спокойно так, вежливо, с учтивым пониманием. Или я был настолько убедителен в спиче своем на тему «отпустите меня»?
Вспомнил о спиче — сделалось слегка неловко.
Или все у них давным-давно перегорело? Как Саша откровенничал — смирились? Или это синдром Одиссея из песни — старобылодавней, вспомнил Игорь Федюнино словечко, — из песни, в которой сказано: «Невозможно вернуться в свой дом не однажды оплаканной тенью из мрака»?
Хотя тот же Саша уверял: ждут, а если не ждать, то и жить незачем… Странно. Нечеловеческая какая-то реакция. Может, они и не совсем люди уже? Или как раз люди, каких большинство? Идет как идет, вот и пусть… Тоже из старинного: «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков»…
А у Марины-маленькой реакция естественная, понятная. Потому, что она маленькая? Не успела онечеловечиться? Или потому, что она дочь своей мамы?
Ладно, хватит. Еще раз взглянул на часы — машинально. Еще раз выругался — вполголоса. Впрочем, время наверняка есть. Поднялся, вышел из комнаты, отправился в дальнюю оранжерею — тянуло туда.
***
В оранжереях — их четыре одна за другой, целая анфилада — светло, зелено, пусто. Правильно, что пусто: на Отшибе ночь. Отшиб… нелепое название, даже дурацкое, а почему-то не раздражает.
В дальней оранжерее — и благоухание райское, и разноцветье феерическое, и даже легкий сквознячок, то справа, то слева. Очертания помещения геометрически неправильные; наверное, стиль модерн… На Гауди похоже, только там такое снаружи, а здесь внутри.
Подойдя к выходу, Игорь увидел: обследовать нечего. Леса нет как не было, вместо него заснеженное поле, поземка. В отдалении, немного справа, просматривается одинокая покосившаяся изба; нет сомнений — давно и навсегда покинутая кем-то. Намного дальше, совсем на грани видимости, тускло подсвеченная черная полоска — может быть, как раз лес. Угрюмое небо; вероятно, день, только неприветливый, мягко говоря.
Из упрямства все-таки шагнул за условный порог. Так и есть: посвист ветра, вихри враждебные. Ха-ха. Разглядеть что-либо — трудно, так и лепит в глаза, а они еще и слезятся. И холодно. Очень холодно.
Назло — кому? а не важно… — выкурил сигарету. Отщелкнул окурок — любопытно, что с ним будет дальше? этого не узнать… — зачерпнул горсть, слепил снежок, вернулся в тепло оранжереи. Опять не без усилия — да, перегородка-перепонка здесь нестандартная. Тоже любопытно.
Снежок сразу начал интенсивно таять. Игорь пристроил его под куст, едва не пострадавший вчера, — как бы в порядке компенсации за беспокойство.
Ухмыльнулся, прислушался к себе. Настроение адекватно боевое, самочувствие нормальное! Не хуже, чем всегда, и не лучше — свят-свят-свят, — чем нужно. Все, растаяли последствия допинга, как тот снежок!
Подтащил к проему давешнее креслице, сел лицом к пытающейся лютовать зиме. Депрессия от картинки не грозит, вот еще. Чай не девочка. А какие-нибудь идеи, может, и придут.
***
Идеи не пришли, но пришла Марина. Шаги ее распознал мгновенно. Затем и голос — не отличить от маминого:
— Выспалась. А что это вы… Ой!
Стремительно обогнула кресло, приникла к невидимой стеночке. Отпрянула, проговорила:
— Вот это да! Никогда здесь такого не видела! Осень все время, а вчера вдруг весна, а теперь вот это… — Обернулась, взглянула на Игоря, предположила: — Наверное, ваша работа…
— Не исключено, — улыбнулся он. — Но я не нарочно. Зато, смотри, снега немножко принес, вон под тем кустиком. Настоящий снег!
— Тоже никогда не видела… в кино только… а здесь уже растаяло, жаль…
Игорь встал, протиснулся наружу, набрал снега в ладонь, вернулся, протянул Марине.
— Спасибо, — серьезно сказала она. — Вчера цветы, сегодня снег… Спасибо.
— Марин, — спросил Игорь, — а тебе сколько лет?
— Медленных будет одиннадцать, это Свящённые отсчитывают. А биологических — уже шестнадцать, это тоже они, но вместе с мамами и со мной. А может, и не «уже», а «еще»: я родилась раньше всех сестриц-подружек, в один год, но немного раньше, а им уже по двадцать. Потому что они почти все время здесь, а я затормозилась — часто на «нуль» хожу, в медленное время… ну, в ваше…
— Сходим вместе, — пообещал он. Добавил задумчиво: — А мне пятьдесят скоро.
— Это я знаю, вычислила… А сходить — сходим, только сначала вы скажите — почему сюда переместились? В лес хотели?
— Без тебя — нет, не хотел. Просто потянуло. Надеялся, здесь думается лучше.
— И?
— Нет. Что в комнате надумал, то и осталось.
— Но что-то надумали!
— Меньше, чем хотелось бы, но… чем богаты.
— Прежде чем начнем, что вы надумали, у меня просьба, — сказала Марина. — Давайте вместе на «нуль» поднимемся? Я вам показать хочу что-то.
— Давай, — согласился Игорь. — Я тебе тоже кое-что покажу там.
— Я готова!
Он внимательно посмотрел. Верно, готова: сегодня вся в антрацитово-сером — кроссовки, джинсы, рубашка поло. Для вылазки самое то. И в цвет глаз… Одна лишь сумка, на плече висящая, не в тон — белая, с красным крестом.
— Прекрасно. Только еще прежде надо бы чуточку подкрепиться. Кофейку бы…
— Точно! — воскликнула Марина. — Торопыга я… Пойдемте! Что-что, а кофе есть! И не помешает никто, еще же пяти утра нет!
***
Выйдя из корпуса, Марина повернула было налево. К башне, догадался Игорь. Остановил:
— Сначала туда.
— Там граница… Не люблю… Даже из оранжереи смотреть, и то лучше: там хотя бы все ненастоящее… непонятно — цветы настоящие, снег тоже, а в целом все равно обман… а через границу все настоящее, но совсем недоступное…
— Не факт, что настоящее, — покачал головой Игорь. — Не уверен. Но не спорь, сначала — туда.
— Вы, наверное, оттуда пришли! — догадалась Марина. — Конечно, пойдемте!
— Только осторожно, — предупредил он. — С дорожки ни шагу в сторону!
— Слушаю и повинуюсь…
Обогнули Сашину страшилку, приблизились к вагонеткам.
— Здесь, — показал Игорь. — Ты постой пока.
Нырнул под сцепку, проверил — глухо. Вернулся к спутнице, повторил вслух:
— Глухо.
Марина сунула ему медсумку, ринулась вперед, скользнула под ту же сцепку, ударила кулачком. Вылезла, не глядя на Игоря взяла сумку, молча двинулась обратно. Когда миновали корпус, сообщила:
— Ту дорожку На-Всё-Про-Всё расчищал. Он говорит, в том месте когда-то какую-то вспышку увидел, случайно.
Игорь кивнул. Именно там, значит, «почти прорвало», как Саша рассказывал. А Коммодор упоминал об «эксцессе с фиолетовой вспышкой». Видимо, оно самое и есть.
А Марина продолжала:
— И на всякий случай
