Возвращение - Дзиро Осараги

Кёго не мог удержаться от восхищения силой воли, которая совершила это чудо, но не мог также и сдержать улыбку. Какое большое расстояние простирается между этой игрой в теннис и многовековой жизнью в старых домах Киото, в которых никто и никогда даже не мог себе представить, что ночь может быть чем-то иным, чем тихое и спокойное время отдыха. Даже в Европе Кёго не видел ночью ничего подобного. Европейские страны так же, как и Япония, имели долгую историю, но ни один европеец не будет настолько безумен, чтобы превратить ночь в день.

Наблюдая за проворными движениями крепко сложенных игроков и слушая звуки ударов мяча о струны ракеток, Кёго, наконец, смог забыть о Томоко. Он даже несколько взбодрился при виде силы и энергии, которую придаёт человеку молодость.

Наконец он пошёл дальше, и улица вновь стала тихой и тёмной. Гостиница оказалась дальше, чем он предполагал, и, когда он добрался до неё, его ожидало адресованное ему письмо.

Кёго едва ли переписывался с кем-либо после своего возвращения и, перевернув конверт, с удивлением прочитал на нём имя Тацудзо Оки. Коль скоро у него не было никаких дел с человеком с таким именем, он почувствовал, что письмо имеет отношение к его дочери, которую он только что проводил на вокзал. Он сразу же вскрыл конверт.

Томоко перешла по мосту через железнодорожные пути и спустилась на платформу, с которой поезда идут в направлении Токио. Было ещё рано, но пассажиры уже становились в очередь в ожидании поезда. Услышав объявление, где будут останавливаться вагоны второго класса, Томоко направилась прямо к этому месту. Платформа была довольно длинной и выглядела красивой, возможно, потому, что не была повреждена во время войны. По пути она искала глазами Саэко.

Из одной из очередей её окликнул улыбающийся молодой человек, но она подумала, что его приветствие к ней не относится. Тогда он оставил свою дорожную сумку в очереди и побежал за ней.

— Где вы были?

Томоко обернулась и узнала загорелое лицо Юкити Окабэ.

— Это вы?!

— Я сам удивлён, встретив вас здесь, — сказал Юкити со своей обычной спокойной улыбкой. — Вы одна?

— Нет, мы вдвоём, — сказала Томоко и вновь посмотрела вокруг в поисках Саэко. — Господин Окабэ, вы приехали осматривать достопримечательности Киото?

— Ничего подобного. По делам фирмы. Я должен был забрать рукопись у профессора здешнего университета. Я выехал из Токио вчера вечером, приехал сегодня утром и вынужден возвращаться с этим поездом. Так сказать, срочная доставка. Если бы рукопись не была готова, я мог бы остаться здесь на два-три дня, пока он её не закончит. Но мне не повезло — профессор сделал всё вовремя.

— О, как плохо. Вы тогда так ничего и не видели?

— Просто немного погулял по городу… Я полагаю, вы едете вторым классом?

— Да.

— Тогда не буду вас задерживать. Я зайду к вам, когда поезд тронется. Ужасно, если я не смогу занять место, — придётся стоять всю ночь.

— Неужели поезд так переполнен?

Он пошёл назад к своей очереди, но затем вернулся.

— Говорят, что будет не так плохо. Я сделаю вот что: сяду в соседний со вторым классом вагон. Они ведь все одинаковые.

Он взял свою сумку, и они быстро пошли вперёд.

— Я не видел вас с тех пор, как мы бродили по Иокогама вместе с господином Онодзаки.

Томоко с удовольствием вспомнила тот ранний летний день.

— А как поживает господин Онодзаки?

— Думаю, что по-прежнему. Вероятно, продолжает делать зарисовки бедных людей. Я слышал, что в последнее время он часто бывает на железнодорожных вокзалах в надежде нарисовать военнопленных, репатриированных из России. Он серьёзно относится к своей работе.

— Дама, которая едет вместе со мной, хорошо знает господина Онодзаки, — сказала Томоко, используя эту возможность, чтобы заранее познакомить Юкити с Саэко.

— Но она должна бы уже быть здесь. Я беспокоюсь, не случилось ли что-нибудь.

До отхода поезда уже оставалось немного времени, и Томоко беспокоилась всё больше.

Может Саэко вообще не собирается возвращаться этим поездом и намерена ехать одна.

Томоко пока удавалось скрывать свои грустные переживания, вызванные расставанием с отцом, но она боялась, что, если останется одна, то будет думать только об этом и незаметно для себя потеряет контроль над своими чувствами. Поэтому неожиданное появление Юкити Окабэ, возможно, поможет ей избавиться от своих печальных мыслей, к тому же ей нравился этот демобилизованный из армии студент, обладающий трезвым мужским умом и привлекательными чертами характера.

— Вот здесь останавливаются вагоны второго класса. А я пойду вон туда.

Он оставил Томоко в очереди, а сам пошёл поставить свою сумку в конце другой, но через мгновения снова был около неё.

— Говорят, что опасно оставлять вещи без присмотра, но я смогу наблюдать отсюда и не думаю, что кто-нибудь сможет украсть мою сумку. — Он рассмеялся.

— Вообще-то, я предпочёл бы ехать налегке без неё, но сейчас в ней лежит рукопись, и у меня будут неприятности, если она пропадёт.

— Осталось девять минут?

— Да, скоро он подойдёт.

— А её всё ещё нет.

Томоко беспокоилась из-за Саэко. Со своего места она не могла видеть лестницу, ведущую на платформу, так как её загораживал подъехавший погрузчик, а все пассажиры уже стояли в очередях, и никто не ходил по перрону.

— Она, вероятно, придёт перед самым отходом поезда. Он стоит здесь пять минут, и твой друг может успеть, даже если она придёт, когда поезд уже будет стоять у платформы… А что вы делали в Киото?

— Так, по небольшому делу.

— Красивый город, не правда ли? И совершенно не тронут войной, — сказал он с восхищением.

— Я прошёлся по букинистическим магазинам. Поразительно — там есть всё. Цены, конечно, удивительно высокие, но в Токио вы вообще не сможете найти многие книги, которые вам нужны. И не только книжные магазины. Я получил большое удовольствие, просто гуляя по улицам. Такие ещё оставшиеся старые города должны быть сохранены в своей целостности как общественные парки, и строительство зданий современной архитектуры должно быть в них ограничено. Что-либо подобное, например, дешёвым кабаре испортит их. Киото должен быть навечно сохранён в своём нынешнем виде, чтобы люди со всей страны могли приезжать для того, чтобы посмотреть на кусочек старой Японии.

Громкоговоритель объявил о прибытии поезда, и скоро он сам появился, медленно приближаясь в темноте с горящими фарами-прожекторами, под своей тяжестью вызывая вибрацию платформы. Томоко ещё раз поискала глазами Саэко, но она так и не появилась.

Вагон второго класса был пустой, и у Томоко не было проблемы занять свободное место. Не было также необходимости беспокоиться в этом смысле и о Саэко, если она запоздает. Томоко выглянула в открытое окно, но на платформе остались одни провожающие. Прозвучал звонок отправления, и поезд тронулся. Вскоре пришёл Юкити, который сел в соседний вагон третьего класса.

— Она так и не пришла?

Через минуту поезд вошёл в туннель под горой Хигасияма, и Томоко бросилась с помощью Юкити закрывать окно, но дым всё-таки попал в вагон. Томоко достала носовой платок и закрыла нос и рот. Из-за громкого шума нельзя было даже разговаривать, и Юкити спокойно сидел, глядя в потолок.

Как только поезд выскочил из туннеля, пассажиры стали открывать окна и свежий воздух ворвался в вагон.

— Значит, она опоздала на поезд, но я полагаю, у неё есть свой билет?

Для Томоко было непонятно и казалось неестественным, что Саэко может так далеко зайти, чтобы избежать встречи с её отцом. Юкити, который, казалось, продолжал беспокоиться, Томоко просто объяснила, что, видимо, что-то заставило Саэко изменить свои планы, и не стала вдаваться в подробности.

Огни домов Ямасима, отсвечивая холодным блеском, проносились мимо окон поезда, сменяясь густыми зарослями бамбука, которые росли так близко, что, казалось, почти касались вагонов.

— Здесь прошёл дождь, — сказал Юкити.

Томоко посмотрела в окно и увидела, что земля и деревья были мокрыми, и поверхность дороги отдавала мокрым блеском в свете фар проезжающих автомобилей. Она вспомнила, как они сидели с отцом друг против друга ранним вечером в ожидании дождя, который так и не пришёл в Киото. Она чётко помнила, как он выглядел, и ей казалось невероятным, что это может оказаться её единственная встреча с отцом и что она никогда в жизни больше его не увидит. Она почувствовала грусть, но ещё больше раздражение. «Гнев — это хорошо, но без слёз!» — сказал её отец, когда они были в Золотом Храме. Эти слова отчётливо всплыли в её памяти.

Поезд вошёл в ещё один туннель, который оказался очень длинным, и вагон наполнился ещё большим количеством дыма, чем прежде. Даже Юкити не смог выдержать в этот раз и был вынужден достать свой платок. Казалось, что туннель никогда не кончится, и они продолжали ехать в темноте в наполненном удушающем дымом вагоне.