Двенадцать королей Шарахая - Брэдли Бэлью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не рассчитала немного скорость, и ялик с разгона налетел на границу каменистой земли. Скрипнули полозья, Чеда поморщилась.
Джага ее убьет.
Бросив якорь, Чеда направилась к дому Салии, на ходу вспоминая глинобитный домик, вкус меда на языке… и колокольчики. Уже издали она услышала их мелодичное позвякивание.
Яркий глаз Тулатан, да как можно такое забыть?!
Чеда не могла знать, дома ли Салия, но ей повезло: все та же высокая женщина стояла у калитки, опираясь на посох с навершием, закрученным как раковина улитки. На нем посверкивали золотом мелкие драгоценные камушки, а может, и просто кусочки стекла, врезанные в дерево. Голову Салии все так же украшала толстая каштановая коса, глаза смотрели ясно и пристально.
В детстве она казалась высокой как небо. Чеда думала, что это всего лишь воспоминания малорослой восьмилетней девочки, но нет, хоть она выросла в высокую женщину и много разных людей перевидала в Шарахае, таких, как Салия, она не встречала никогда. Та возвышалась над ней на целую голову – дочь первых людей, тех, кого сделали старые боги, прежде чем покинуть пустыню.
– Пусть солнце осенит твой путь, – поприветствовала ее Чеда.
– До солнца мне дела мало, – мрачно ответила Салия. – Кто пришел?
– Меня зовут Чеда. Чедамин Айянеш Салия хотела что-то сказать, но передумала.
– Давно я не слышала этого имени.
Чеда не знала, что на это ответить.
– Мама умерла, когда мне было восемь, – просто сказала она.
– Вот как… – рассеянно ответила Салия, глядя куда-то сквозь нее, будто в прошлое.
И Чеда, заметив этот взгляд, вдруг поняла, что перед ней слепая.
Можно было догадаться и раньше, но Салия никогда не подавала вида: поворот ее головы, уверенные движения – ничто не намекало на слепоту. Чеда запомнила ее всевидящей колдуньей.
– Скорблю о твоей утрате, дитя, но почему ты пришла сюда, в пустыню?
– Я пришла из-за этого. – Чеда приблизилась и вложила книжку в руку колдуньи.
Салия нахмурилась, прислонила посох к стене и заскользила ласковыми ладонями по обложке – от этого жеста Чеде сделалось не по себе. Она готова была поделиться секретами книги, но Салия как будто залезла к ней в голову и ощупывала память о маме. Усилием воли Чеда заставила себя молчать.
– Я знаю эту книгу, – сказала наконец Салия.
– Знаешь?
– Разумеется. Это я дала ее твоей матери.
Чеда потеряла дар речи. Она знала, что у мамы были какие-то дела с Салией, но даже не думала, что они дружили.
– Почему? – только и смогла спросить она.
– Ты об этом хочешь узнать? Почему я дала эту книгу твоей матери?
– Для начала.
Салия вернула ей книгу и, вновь взявшись за посох, пошла к каменной стене, возвышавшейся справа. Шаги колдуньи не были осторожными шагами слепой – в них сквозила уверенность.
Сад за каменной аркой не изменился – он все так же не вписывался в окружающую пустыню. Вымощенная камнями дорожка вилась между клумб с цветущими травами: валериана, полынь, вероника. Два маленьких лимонных деревца гнули ветки под тяжестью ярко-желтых плодов, с финиковых пальм свисали рыжие гроздья.
В укромном уголке птицы плескались в фонтанчике с чистейшей водой, ощипывали веточки олеандра. Среди стайки камышовок, редких гостей в пустыне, предпочитавших весенние дожди на берегах Хадды, Чеда заметила длиннохвостого янтарника в коричневой курточке и с золотистой грудкой. Завидев людей, птицы взлетели, прячась в ветвях, но янтарник, пропев свой куплет – три высоких свистка и печальный стон, – расправил крылья и улетел за стену, в пустыню.
Посреди сада все так же высилась исполинская акация, раскинувшая ветви далеко по сторонам. Стоило подуть ветерку, как тени ее мелких листьев начинали скользить по траве, сплетаясь в причудливые орнаменты. К ветвям на золотых нитях подвешены были кусочки разноцветного стекла – сотни колокольчиков. Их перезвон звучал тихо, но явственно, как разговор горного ручейка.
Салия подошла к дереву, коснулась коры, будто убеждаясь, что пришла куда нужно, и колокольчики зазвенели громче, словно рассказывая историю. Колдунья обернулась к Чеде.
– Я отдала эту книгу твоей матери, потому что она попросила.
– Откуда ты ее взяла?
– Откуда взяла? – Салия широко улыбнулась. – Сама написала.
Чеда удивленно взглянула на нее.
– Но ты же…
Салия нахмурилась.
– Слепая? Думаешь, так было всегда?
– Для тебя это как будто привычно.
– Что ж, человек изменчив. Мы всегда чему-то учимся… чаще всего на своих ошибках.
Невидящий взгляд Салии был устремлен за плечо Чеды, за стену сада. В прошлое.
– Я помню, как приезжала сюда с мамой, – сказала Чеда, когда стихли колокольчики.
– В детстве ты часто бегала по моему саду.
– Что за дела вы вели?
Салия нахмурилась снова. Чеда знала это выражение лица по себе – ученицы говорили, что она всегда сдвигает брови, когда они наглеют.
– Наши дела только между нами. Скажи лучше, что привело тебя.
– Давай начнем с книги. На последней странице мама написала стихотворение.
– Стихотворение…
Смертоносное древо – вот дом для тебя,
Жди – родная рука упокоит, любя.
Над тобою богиня поплачет, скорбя.
Не в тенях ли последний приют для тебя?
На строке про плачущую богиню лицо Салии дрогнуло, но она промолчала.
– Я хочу знать, что оно значит, – сказала Чеда.
Крошечная краснокрылая птичка пролетела, жужжа, между ними, словно разрезая повисшее напряжение.
– Почему ты решила, что мне это известно?
– Потому что вещь настолько важная от тебя бы не укрылась.
– Ты уверена?
Чеда приподнялась на цыпочки.
– Я уверена.
Салия замерла, будто рассердилась на глупую девчонку и вот сейчас выставит ее, но в ее словах не было раздражения.
– Есть вещи, которых тебе лучше не касаться.
– Я не могу так.
– Не нужно вмешиваться в дела Королей.
– Они убили мою мать. Подвесили ее за ноги на виду у всех и вырезали на ее теле приговор.
– Тем более. Пусть сидят на своем холме, Чеда. Ты не твоя мать. Даже вполовину.
В горле у Чеды встал ком. Почему Салия не хочет помогать?
– Я отомщу за нее, поможешь ты или нет.
– Так ты ради этого пришла? Ради мести?
– Разве это не причина?
Салия поджала губы.
– Как же мало ты знаешь, дитя.
Чеда понимала, что разочаровала Салию, но не могла отступить. Это разочарование лишь сильнее разозлило ее.
– Расскажи мне о стихах.
– Сперва скажи, что ты о них знаешь.
– Почти ничего. Деревья – это явно адишары. Но о ком там говорится, я не знаю. Возможно, об асире. О том, который поцеловал меня.
Чеда хотела увидеть,
