Двенадцать королей Шарахая - Брэдли Бэлью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дарий поднялся, и Эмре хотел сделать то же самое, но к поместью, гремя колесами, подъехала арба, запряженная двумя черными лошадьми.
Лакей спрыгнул с запяток и открыл ворота. Лошади, звеня упряжью и цокая копытами по камням дворика, затащили арбу внутрь, к самому крыльцу.
Из экипажа показалась прелестная девушка с черными косами и голубым кулоном, спадающим на лоб. Спустившись по приставленным лакеем ступенечкам, она заговорила о чем-то с кучером. Лакей же вбежал в дом и вскоре выкатил к арбе кресло на колесах.
Только тут Эмре заметил, что в арбе есть кто-то еще: сгорбленная старушка, укутанная в одеяла. Девушка помогла ей выбраться из арбы и, вдвоем с лакеем, усадила в кресло. Дверь за ними закрылась, кучер задвинул щеколду на воротах и уехал на задний двор.
Окна дома осветились, но за ними все еще не видно было ни души: значит, они в тех комнатах, что смотрят на восток. Эмре подумал, что Дарий подкрадется поближе, но он не стал: спустился с башни и повернул на юг.
Эмре остался наблюдать, надеясь понять, что за женщина в кресле и что Хамиду понадобилось в этом доме, но больше ничего не происходило. Плохо, нужно выяснить все как можно скорее, прежде чем Дарий начнет действовать. Но как разведать незаметно?
Дворик «Четырех стрел» взорвался хохотом. Дождавшись тишины, поэтесса продолжила читать нараспев, и, будто отзываясь на ее голос, в окне напротив появился силуэт девушки.
Наблюдая за ней, Эмре кое-что понял. Да, он не сможет войти туда тайком от Дария. Но зачем скрываться? Он ведь хотел привлечь внимание Воинства, вот и случай подвернулся.
Спускаясь по увитой плющом решетке, он услышал громкий одобрительный свист: поэтесса что-то едко ответила на выкрик из зала, и зрители разразились хохотом.
* * *
Четыре дня спустя, ясным утром, Эмре появился на Желобе с простенькой кожаной сумкой в руках. Он надел лучшее, что у него нашлось, то есть выглядел беднее самого бедного жителя Желоба, но цель была не в том, чтоб сойти за богача: хватало образа средней руки караванщика.
Зная, что Дарий уже засел на башне, он направился прямо к воротам поместья. Поднялся ветер – хорошо, небольшая песчаная буря была бы Эмре даже на руку, если бы он таки смог попасть в дом.
Он потянул за шнур справа от ворот, и во дворе зазвонил колокольчик. Вскоре явился тот же лакей, что сопровождал тогда женщин.
– День добрый, – сказал он, оглядывая Эмре.
– Я бы хотел увидеть твою хозяйку, почтеннейший.
Лакей подозрительно прищурился.
– Наставницу Зохру или госпожу Энасию?
Эмре замер. Энасия? Несколько лет назад он работал у каменщика Галадана, помогал строить стену вокруг нового сада храма Тулатан. Работая, он часто видел девушку по имени Энасия и вел себя как полный дурак, стараясь ее впечатлить. Больше он ни разу не встречал ее, прекрасную, как голубка. Подойти к ней просто так, без предлога, Эмре стеснялся. Все-таки она была послушницей в храме Тулатан. Может, она и хихикала над его дурацкими шутками, но никогда не связалась бы с оборванцем. Постепенно он забыл о ней. И вот, вспомнил.
Последние три дня он днем и ночью шлялся по округе, стараясь не попадаться на глаза Дарию, и выяснил, что старушку, хозяйку дома, зовут Наставница Зохра и что пару месяцев назад она заболела. Придумал план… но теперь, под строгим взглядом лакея, все слова разбежались.
– Прошу прощения, – нашелся Эмре. – Я пришел к Наставнице Зохре, но лучше бы мне, пожалуй, перекинуться словечком с госпожой Энасией.
– О чем это?
– Прости, уважаемый, но госпожа велела мне никому об этом не рассказывать.
– Значит, разговор окончен. – Лакей развернулся, собираясь уйти.
– Прошу тебя! Это все ради здоровья Наставницы Зохры. Дело тут деликатное. – Эмре похлопал по сумке. – Госпожа Энасия была когда-то послушницей при храме Тулатан, там мы и познакомились. А теперь я караванщик, хожу в Маласан, вот, недавно только из Самарила. Аптекари там творят чудеса, даже угасание ума лечат! – Эмре слышал, что у Наставницы, быть может, началось старческое слабоумие. – Не могу сказать, что это за лекарство и сколько стоит, но оно поможет Наставнице, это как пить дать.
Лакей замешкался. Он явно разрывался между желанием выставить Эмре и желанием поверить в его историю, но боялся расстроить хозяйку.
– Мне-то что, я с Наставницей даже не знаком, – сказал Эмре. – Но вот Энасия, думаю, о ее здоровье печется.
Лакей глянул на него с сомнением, но все же сделал выбор.
– Ваше имя?
– Скажи ей, что Эмре зашел.
– Ждите здесь, – велел лакей и ушел в дом. Вскоре из дверей показалась Энасия в персиковой абайе с оранжевой вышивкой. Ветер обдувал ее, облегая на мгновение контуры девичьей фигурки. Энасия смотрела на Эмре сконфуженно, пытаясь оживить смутное воспоминание. Лишь когда он улыбнулся, лицо ее просветлело.
– Прости, что без предупреждения.
– Эмре?
– Он самый! – ответил он, улыбаясь шире.
– Ты… – Энасия окинула его взглядом. – Как ты вырос! – Когда они виделись в последний раз, Эмре еще не исполнилось семнадцати, он был ниже на целую голову, да еще и тощий как жердь. Но теперь он заметил в ее глазах блеск. Женщины часто так на него смотрели. – Что ты тут делаешь? Зачем сказал Ренжину, что мы договаривались?
– Правду сказать, я пришел к тебе. Пару вечеров назад я проходил по Желобу… вернулся с караваном и решил прогуляться по Шарахаю, вспомнить старые времена. И вдруг, кого я вижу в арбе? Голубку-послушницу из храма Тулатан! Я сперва потерял арбу из виду, смотрю, а она въехала в эти ворота. Поздно было напрашиваться в гости, так что я решил зайти потом.
– Ты сказал Ренжину, что у тебя есть лекарство для Наставницы Зохры.
– Да, сказал.
– Но я не понимаю…
– А… – Эмре смутился немного. Снова, как в шестнадцать лет. – Неловко о таком говорить… Я поспрашивал о тебе, прежде чем заявляться. Но оказалось, тебя тут никто особо и не знает.
Энасия кивнула, ветер игриво растрепал ее локоны.
– У нас… не очень дружелюбные соседи.
– Зато я узнал, что твоя Наставница приболела, и решил, что это знак свыше. Я не соврал Ренжину – я и вправду хожу в Самарил с
