Дремлющий демон Декстера - Джеффри Линдсей

И она направила на меня пистолет, всего на полсекунды.

Этого было достаточно. Брайан двигался быстро, быстрее, чем я мог предположить. Все же Ла Гэрта успела выстрелить, и Брайан слегка оступился, втыкая лезвие ей в живот. Какое-то мгновение они так и стояли, а затем оба упали на пол без движения.

Небольшая лужица крови начала растекаться по полу, смешивая их кровь — Брайана и Ла Гэрты. Лужица была неглубокой, далеко не растеклась, но я отшатнулся от этой ужасной субстанции с ощущением, близким к панике. Я сделал всего два шага назад и наткнулся на нечто, издающее сдавленные звуки, соответствующие моему паническому настроению.

Дебора. Я сорвал ленту с ее рта.

— Господи Иисусе, больно, — сказала она. — Ради Бога, освободи меня от всего этого и хватит вести себя как сумасшедший.

Я посмотрел на Дебору. От ленты вокруг губ остались кровоподтеки, ужасная красная кровь, от которой у меня перед глазами снова появился тот давний контейнер с мамой. И в нем лежит она — прямо как мама. Как в последний раз, с прохладным воздухом в контейнере, поднимающим волосы у меня на затылке, и темными тенями вокруг нас, болтающими друг с другом. Точно как в последний раз, она лежала, вся перевязанная лентой, глядя и ожидая чего-то вроде…

— Черт возьми, — снова заговорила Дебора. — Давай, Декс. Освободи меня.

Однако в этот раз у меня есть нож, а она по-прежнему беспомощна, и я сейчас могу все изменить, я могу…

— Декстер? — сказала мама.

То есть Дебора. Конечно, я имею в виду ее. Совсем не маму, которая оставила нас на этом самом месте, прямо здесь, оставила нас на этом месте, где все началось, а сейчас наконец могло закончиться. И возможный финал, горящий и абсолютно обязательный, обрел вид всадника, скачущего на крупном вороном коне в прекрасном свете полной луны, в сопровождении шепота тысячи внутренних голосов: Сделай это. Сделай сейчас. Сделай, и все изменится. Изменится к лучшему. Как тогда…

— Мама? — произнес кто-то.

— Декстер, давай, — говорит мама. То есть Дебора. А нож уже поднимается. — Декстер, ради Христа, прекрати! Это я! Дебби!

Я кивнул. Конечно, это Дебора, но я не мог остановить нож.

— Я знаю, Деб. Мне правда очень жаль.

Нож поднимался все выше. Теперь я мог только наблюдать за ним, он не остановится ни за что на свете. Небольшой кусок паутины Гарри все еще касался меня, требуя, чтобы я сосредоточился, пришел в себя, но он был так мал и слаб, а Жажда так велика и сильна, сильнее, чем когда-либо, потому что в ней сошлось все — начало и конец, и она поднимает меня и несет по туннелю, соединяющему мальчика в луже крови и последний шанс сделать все правильно. И все должно измениться: должно воздаться маме, чтобы она увидела, что сделала. Потому что мама должна была нас спасти, и в этот раз все будет иначе. Даже Деб должна это увидеть.

— Опусти нож, Декстер.

Теперь ее голос стал немного спокойнее, но те, другие голоса звучали настолько громче, что я с трудом ее слышал. Я попытался опустить нож — правда, всего на несколько дюймов.

— Извини, Деб, я просто не могу, — с трудом произнес я, пытаясь бороться с множащимся вокруг ревом, поднимающейся бурей, всем тем, что формировалось в течение двадцати пяти лет и сегодня должно соединиться моим братом и мной, словно грозовые фронты темной и лунной ночью…

— Декстер, — позвала наша безнравственная мама, которая оставила нас тут одних в ужасной холодной крови, и внутренний голос моего брата шептал в унисон с моим:

— Сука! — И нож поднимался все выше и выше. Откуда-то с пола донесся шум. Ла Гэрта? Не могу сказать, да и не важно. Я должен закончить дело, должен довершить его, должен позволить, чтобы это снова произошло.

— Декстер, — сказала Дебби. — Я твоя сестра. Ты не хочешь делать такого со мной. Что бы сказал папа?

Должен признать, это больно, но…

— Опусти нож, Декстер.

Еще какой-то шум позади меня, какой-то булькающий звук.

— Осторожно, Декстер! — крикнула Дебора, и я обернулся.

Детектив Ла Гэрта стояла на одном колене, задыхаясь, пыталась поднять неожиданно ставшее тяжелым оружие. Ствол все выше и выше, медленно, медленно — уже на уровне моей ступни, икры…

…какая разница? Все так или иначе произойдет, сейчас же, не важно как, даже если я уже вижу, как палец Ла Гэрты напрягается на спусковом крючке, все равно нож в моей руке не замедлит движения.

— Она сейчас тебя пристрелит, Декс! — как безумная закричала Деб.

А пистолет уже смотрел мне в пупок, лицо Ла Гэрты сжалось в гримасу чудовищного усилия, она действительно собиралась меня пристрелить. Я сделал полповорота в сторону Ла Гэрты, но мой нож все еще пробивал себе путь к…

— Декстер, — сказала мама Дебора на столе, однако Темный Пассажир крикнул громче, и вырвался вперед, и схватил меня за руку, и направил нож вниз…

— Декс!..

— Ты хороший мальчик, Декс, — прошептал Гарри из-за плеча своим бархатным, но твердым призрачным голосом, и этого хватило, чтобы конвульсивно остановить движение ножа.

— Не могу, — прошептал я в ответ, все больше срастаясь с рукоятью дрожащего лезвия.

— Выбирай… КОГО… убиваешь, — говорил его жесткий взгляд голубых глаз, который я узнал в точно таких же глазах Деборы, и взгляд их настолько силен, что отводит нож на полдюйма в сторону. — Существует масса народу, кто этого заслуживает, — говорит Гарри мягко, перекрывая поднимающийся изнутри злобный панический ропот.

Кончик ножа поколебался и замер на полпути. Пассажир не мог дожать его вниз. Гарри не мог отвести. На том мы и встали.

Сзади я услышал неприятный звук, сильный глухой удар, а за ним — стон, так наполненный пустотой, что я будто ощутил его у себя на шее — шелковый шарф на паучьих ногах. Я повернулся.

Ла Гэрта лежала с пистолетом в вытянутой руке, пригвожденная к полу ножом Брайана, нижняя губа прикушена, глаза излучают боль. Брайан стоял на коленях перед ней, наблюдая, как ужас изменяет ее лицо. Он тяжело дышал через свою темную улыбку.

— Мы приберемся, братишка? — спросил он.

— Я… не могу, — ответил я.

Шатаясь, мой брат встал на ноги прямо передо мной, покачиваясь из стороны в сторону.

— Не могу? — Еще один вопрос. — Не думаю, что мне знакомо это слово.

Он выхватил нож из моих пальцев, и я не смог ни воспротивиться ему, ни остановить.

Глаза Брайана теперь были на Деборе, но его голос хлестал по мне и призрачным пальцам Гарри на моем плече.

— Должен, братишка. Безусловно, обязан. Иного не дано. — Задыхаясь, на мгновение он согнулся пополам, потом медленно выпрямился и медленно начал поднимать нож. — Должен ли я напомнить тебе о важности семьи?

— Нет, — ответил я перед лицом обеих своих семей, живых и умерших, окруживших меня, требующих и протестующих. И от одного последнего шепота голубых глаз Гарри из моей памяти голова затряслась, и я еще раз произнес: — Нет. — На сей раз совершенно серьезно. — Нет, не могу. Не Дебора.

Мой брат посмотрел на меня.

— Очень плохо. Я так разочарован.

И нож опустился.

Эпилог

Я знаю, это почти человеческая слабость, и, может быть, она простирается дальше обычной сентиментальности, но я всегда любил похороны. В первую очередь потому, что они такие чистые, аккуратные и полностью соответствуют тщательно проверенным церемониальным правилам. А эти были очень хороши. Рядами стояли мужчины и женщины в синей полицейской форме, очень торжественные и… ну, церемониальные. Был ритуальный оружейный салют, бережное складывание флага — подобающее и красивое шоу для усопших. Так или иначе, она была одной из нас, женщиной, служившей в одном ряду с избранными и достойными. Или так говорят о морской пехоте? Не важно. Она была копом из Майами, а копы в Майами знают, как устроить своим похороны. У них достаточно практики.

— О, Дебора, — очень тихо вздохнул я, безусловно, понимая, что она не слышит.

Хорошо бы удалось выдавить пару слезинок, чтобы было что вытереть. Мы с покойницей, как ни крути, были довольно близки. И ее смерть была нечистой и неприятной, недостойной полицейского, забитого до смерти убийцей-маньяком. Служба спасения прибыла слишком поздно. Все кончилось задолго до того, как кто-то смог приехать. И все же своим примером самоотверженной смелости она показывает, как коп должен жить и умереть. Я цитирую, конечно, но в этом суть. Очень хорошо звучит, достаточно трогательно, если у вас внутри есть что трогать. Тронутый молчаливой отвагой офицеров в чистой синей форме и плачем гражданских лиц, я не мог сдержаться.

— О, Дебора, — вздохнул я, на сей раз чуть громче, почти с настоящим чувством. — Дорогая моя Дебора.

— Заткнись ты, баран! — прошептала она и крепко ткнула меня в бок.

Она на самом деле неплохо выглядит в новом обмундировании — наконец-то сержант. Это самое малое, что они смогли сделать для Деборы, дабы оценить ее колоссальную работу по поиску, идентификации и почти поимке Потрошителя из Тамиами. Имея его словесный портрет, беднягу — моего старшего брата — все равно найдут, рано или поздно, разумеется, если он сам не найдет их. А после того как мне так насильственно напомнили, что семья — это настолько важно, я правда надеялся, что он сможет остаться на свободе. И Дебора была бы при деле, особенно после повышения по службе. Она на самом деле старается простить меня, она уже больше чем наполовину убеждена в правоте Мудрости Гарри. В конце концов, мы ведь тоже семья, не так ли? После всего происшедшего не такой уж большой скачок — принять меня таким, кто я есть, а? Все ведь складывается, как должно складываться. Как оно всегда на самом деле и было.