Дикий маршрут - Вячеслав Марков

Погруженный в невеселые мысли, Денис набрал в ручье воды, пристроил котелок над костром.

Артем завозился вдруг, полез в рюкзак. Молча протянул на раскрытой ладони два бульонных кубика.

— Эти последние, — сказал в ответ на вопросительный взгляд инструктора.

Потом отвернулся и лег на спину, глядя неподвижно в белесое, как застиранный пододеяльник, августовское небо.

Подошли отставшие от всех студенты. Уселись кучкой чуть в стороне. Димка с Дашкой тесно, почти прижавшись друг к другу. Иван пристроился за спинами парочки, поглядывая через Димкино плечо на мятую бумажку, которую студент достал сразу же, как коснулся задницей травы. Что уж такого интересного было в той бумажке?

Денис отвел глаза и тут же начал тереть их кулаком, спасаясь от дыма. Когда проморгался, обнаружил рядом вернувшегося Коляна. Тот молча положил на траву четыре белых гриба — три поменьше, а один просто гигантский. Проблема перекуса была решена. Хорошо, что не успел достать пресловутую фасоль, будет теперь, что предложить на ужин.

Обрадованный Денис еще раз глянул мельком на увлеченных непонятно чем студентов и пошел мыть грибы.

Юрий сидел, прислонившись спиной и затылком к липкому сосновому стволу. Волосы, и без того невыносимо грязные, приклеились к потекам смолы. Он попытался несколько раз оторвать их, но потом бросил это безуспешное занятие. Решил, что раз боли не избежать, рванет потом разом. Перетерпит лучше один раз, чем тянуть и терпеть постоянно.

Он прикрыл глаза и втянул носом живительный сосновый запах. Солнце уже не нагревало воздух так, как летом, когда разогретый запах смолы, казалось, можно было черпать руками. Сейчас было прохладно, хоть и прорывались сквозь кроны довольно яркие полосы света. Но даже в прозрачном осеннем воздухе запах смолы чувствовался хорошо. Примирял и успокаивал.

Его вообще с самого детства успокаивали почему-то древесные ароматы. Запах свежей стружки, вившейся золотистым серпантином вслед за рубанком, тонких полосок ивовой коры, которые тянулись за отломанной веткой, будто не отпуская. И вот этот сосновый запах тоже. Сосновый запах был «праздничным», светлым. Он долго думал, что это потому, что сосна похожа на елку, а елка — это Новый год, конечно же, праздник, а как иначе? Но елка пахла Новым годом, а разогретая на солнце смолистая сосновая кора — совсем по-другому. Это был особенный «праздничный» запах, его личный, только для него одного что-то значащий. И он долго убеждал себя, что это просто у него в голове все перепуталось, какие-то рецепторы слегка засбоили, а на самом деле ничего особенного, обычные новогодние ассоциации. Как у всех нормальных людей. В глубине души Юрию Лебедеву очень хотелось чувствовать себя нормальным. Как все.

Потом мама Галя, ударившись в воспоминания, рассказала, что любила гулять с ним, маленьким, в сосновом лесу. Был у них раньше такой островок нетронутый, сразу за конечной остановкой сорок девятого автобуса. Это позже его застроили домами, сосны извели, засадили улицы тополями, чтобы каждую весну страдать от лезущего везде пуха. А когда Игорек был совсем крошечный (тут мама Галя обязательно разводила перед собой ладони, показывая примерный размер), они уезжали на сорок девятом до конечной и бродили там, между сосен, подолгу. Иногда целый день, если брали с собой коляску. Игорек засыпал к обеду в коляске, а Галя катала его по тропинкам, как одержимая, пока ноги не начинали наливаться горячей тяжестью.

Прогулок этих он совсем не помнил, а вот запах разогретой на солнце смолы радостно узнавал всю жизнь, выделяя среди каких угодно запахов.

Вспомнив маму Галю, он начал думать о том, что батареи в ее квартире совсем старые и надо успеть поменять, пока не начался отопительный сезон. В прошлый свой приезд он не успел, был-то всего два дня. Решил, что вырвется до конца лета, тогда и сделает. Вырваться не получилось, и теперь он прикидывал, как бы сбежать от семьи на денек-другой по возвращении в пансионат. Да, это будет правильно — просто поехать к матери, когда все закончится. Где-то внутри дернуло вдруг: «Если все закончится», но Юрий отогнал от себя эту шальную мысль. Конечно, все закончится благополучно. И на этот раз тоже, как было неоднократно. Это просто мямля Юрик задвинул на второй план Игоря Зиновьева. Надо вспомнить, что он не Юрий, мама Галя назвала его когда-то давно другим именем. И о совсем другом сыне она мечтала, когда катала его в коляске по тропинкам, старательно объезжая выползающие под ноги сосновые корни. У Игоря все обязательно получится, все закончится очень хорошо. Так, как должно быть.

Юрий скользнул взглядом по сидевшей неподалеку жене, по пристроившемуся рядом Сергею, внимательно ее слушавшему, и понял вдруг, что ему все равно. Абсолютно неинтересно, что там у них происходит и, судя по всему, назревает. Интересно ему сейчас, как выходить из этой поганой ситуации, а жена пусть живет так, как ей кажется возможным.

Еще он понял вдруг, что с Юрием Лебедевым пора кончать. Юрочка пожил в одиночку какое-то время, неплохо пожил, порадовался. Теперь очередь Игоря. Не возникать время от времени, пугливо приноравливаясь к чужой жизни, а именно жить. Самому. Ни на кого не оглядываясь и ни с кем не считаясь. Только так можно выпутаться из этой гибельной ситуации. Только Игорь Зиновьев сможет сделать все как следует. А с Юрочкой придется попрощаться навсегда.

Осознав это простое решение, он улыбнулся абсолютно счастливой улыбкой и блаженно прикрыл глаза.

Денис тер котелок пучком жесткой травы и, сам того не замечая, рассуждал вслух:

— Вот на фига это ему, спрашивается? В чем смысл? Ладно раньше, там хоть как-то можно было объяснить. А теперь зачем?

В холодной воде следы искусственного бульона отмывались плохо. Денис тер ядовито-желтый жирный налет с остервенением, время от времени дышал на замерзшие в ледяной воде ручья руки, но не сдавался. Здесь, по крайней мере, все было просто и понятно. Вот вода, вот котелок — три себе, пока не ототрешь. А вот с происходящим вокруг ничего понятно не было, и Денис малодушно выбрал самое простое и ясное задание — отмыть котелок после импровизированной грибной похлебки. Вообще, решать насущные хозяйственные проблемы получалось легче, чем пытаться понять, кого из группы стоит опасаться больше остальных. Он вообще никак не мог свыкнуться с мыслью, что кто-то из его «гавриков» никакой не «гаврик», а настоящий монстр.

За несколько лет инструкторской работы он привык относиться к туристам с некоторым покровительственным снисхождением, как к неразумным детям, за которыми нужно постоянно приглядывать, чтобы не натворили чего. Приглядывать и направлять получалось неплохо. Даже если попадался кто-то вроде Артема, изо всех сил показывающий, что и сам бывалый, его очень быстро удавалось поставить на место. Но вот подозревать кого-то из туристов до сих пор не приходилось ни разу. В голове не укладывалось, что кто-то из них мог хладнокровно ударить топором по голове пожилую тетку.

И главное, зачем? Этот вопрос не давал покоя, делая бессмысленными любые размышления. Должна ведь быть причина для убийства двух человек. Не принимать же, в самом деле, версию Артема, что виной всему съехавший с катушек Колян? Или принимать?

Денис отложил котелок в сторону и, чтобы прийти в себя, умылся ледяной водой из ручья. В голове немного просветлело, можно попытаться разложить по полочкам все, что узнал о своих «гавриках».

Итак, главным, и самым неприятным, открытием было то, что почти все они оказались, скажем так, не совсем теми, кем представились вначале. Возможно, факты, которые люди скрывали о себе, были вполне безобидными. На первый взгляд. Но именно то, что информация эта тщательно скрывалась, наталкивало на подозрения. Вот почему, например, Серега не сказал вновь обретенному родственнику, что он сотрудник органов? Чего вдруг застеснялся? Неужели взрослый мужик побоялся, что родне это не понравится? Хотя, если вспомнить реакцию Коляна, боялся он не зря.

Или Коляна взять. Конечно, на первый взгляд, мужик он симпатичный. Простой и надежный, к тому же всегда в хорошем настроении, что очень выручало Дениса всю дорогу. Но нельзя отмахнуться от умозаключений Артема. Колян — единственный, кто совершенно спокойно, по крайней мере, внешне, разглядывал убитых. И если рассматривать туристов под эти углом зрения, то Колян — самый подходящий кандидат на роль того, кто вполне смог бы хладнокровно раскроить человеку череп, а потом оттащить труп подальше в кусты или сбросить в реку.

Но не все так просто. Сам-то Артем чем лучше? Не потому ли он так старательно «предлагает» Коляна в качестве подозреваемого, что сам тут замазан по уши? Да, в тот момент, когда Коляна засыпало камнями, Артем был далеко. Но ведь это он уговорил Дениса вести группу через перевал. Ему ли, опытному туристу, не знать, что в горах с неподготовленными людьми может произойти что угодно? Так что самому ему не обязательно было подталкивать камешек. Достаточно было просто привести всех в нужное место и понаблюдать со стороны. К тому же Денису покоя не давал утаенный телефон. Этот факт перечеркивал напрочь все хорошее, что сделал Артем для выживания группы. Да, поделился едой и сухой одеждой. Да, благодаря ему спали они не на голой земле и не совсем уж под открытым небом. Но ведь если бы он не спрятал телефон, дал возможность вызвать помощь, не пришлось бы им вообще куда-то идти. Дождались бы спокойно на берегу, пока за ними приедут и спасут. Вместо этого он, Денис, повел группу непонятно куда, слепо подчиняясь какому-то дьявольскому плану.