Дикий маршрут - Вячеслав Марков

— Пойдем, прогуляемся.

Они отошли уже довольно далеко — не видно было сквозь сосновые стволы их стоянки, не слышно голосов — но Серега все шагал, безмолвно и сосредоточенно. Денис уже открыл было рот, чтобы окликнуть и напомнить, для чего, собственно, была затеяна эта прогулка. Но тут Серега вдруг остановился, и сказал, развернувшись к нему лицом:

— Поговорить пора, командир.

Денис кивнул согласно. Поговорить давно уже пора. Странно, что сам Серега только сейчас до этого додумался.

— Я здесь не просто так, ты правильно догадался. Да и не только ты, конечно. Наверно, надо было раньше тебя в курс дела ввести, но не рискнул я. Думал, сам успею его вычислить.

— А сейчас понял, что не успеваешь? — усмехнулся Денис.

Серега, возможно, ожидал другого вопроса. Думал, что Денис начнет удивляться, спрашивать, кого это выслеживает здесь глубоко законспирированный мент. Но притворяться не хотелось. В конце концов, если бы повел себя сразу по-людски, не играл в секретность, так и Денис бы отнесся к нему с большим вниманием. А сейчас свои секреты может засунуть себе поглубже… в карман. И без его признаний ясно, что в группе маньяк. Вот уж чего он никак не ожидал! И ведь не в разгар сезона, когда туристы на пятки друг другу наступают, в буквальном смысле. А теперь, в августе, когда еле-еле удалось на одну группу наскрести желающих. И именно ему, Денису, такое счастье досталось.

— Обиделся никак? — улыбнулся Серега. — Брось. Дело серьезное, а времени осталось всего ничего. Завтра ведь до моста дойдем, а там разъедемся кто куда. И он тоже уедет. Тогда взять его мне будет труднее, тем более что после всего, что он тут натворил, вполне может бросить все и на дно залечь. Два трупа… Из-за этого можно и отложить срочные дела, не так ли?

Денис слушал и с каждым словом все больше убеждался, что слышит полный бред. Какие срочные дела у маньяка? Что он вообще несет, этот странный мужик с припрятанными до поры до времени красными корками?

— Ты о чем вообще? — перебил Денис.

— Слушай, командир. Только давай обиды свои детские засунь куда подальше. Не время сейчас. Да, я виноват! Да, надо было раньше тебя в курс дела ввести. Наверно. Но не мог я тобой рисковать. Ты бы повел себя как-нибудь… неестественно, и он сразу бы просек, что ты в курсе. И было бы у нас не два трупа, а три. Так что, виноват я, по большому счету, только в смерти тетки этой несчастной. Не предусмотрел.

Серега с силой потер лицо жесткими ладонями, шумно выдохнул и предложил:

— Давай, я расскажу все по порядку, а там уже решишь, стоит на меня обижаться или нет.

Потом достал из кармана удостоверение, протянул инструктору.

— Я из Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков…

Небольшой горный поселок Кара-Гудай привлек внимание наркополицейских случайно. Не было в нем на первый взгляд ничего особенного. Половина населения — местные, потомки древних кочевников. Вторая половина — русские, заселившие этот район еще в прошлом веке. Населения-то всего тысячи три, основные занятия — животноводство да сезонный туризм.

Развитию туризма послужило удачное расположение. Через Кара-Гудай проходили несколько горных маршрутов, километрах в четырех даже перевалочную базу организовали для любителей покорять вершины и перевалы. Название было соответствующее — «Приют странника». База поначалу и напоминала приют, даже ночлежку для не особо притязательных гостей. Душ из бочки, столовая под навесом, большая поляна, где можно поставить два десятка палаток. В «Приюте» назначались встречи, дожидались отставших, формировали группы для недолгих радиальных походов, отдыхали и набирались сил. Там же, на базе, можно было оставить на несколько дней заболевших или просто уставших товарищей, чтобы забрать их на обратном пути. Заболевшие и уставшие, а то и просто испугавшиеся сложных маршрутов, развлекались, как могли, несколько дней, гуляли по окрестным горам, берегам невероятно прозрачных речушек, пытались ловить рыбу и загорать.

Дурные примеры, как известно, заразительны, и постепенно «Приют странника» стал известен не только как перевалочная база туристов-горников, но и как удобное место для спокойного, «экологичного» отдыха. За тишиной, умиротворением и красивыми пейзажами туда поехали самые разные люди.

Постепенно «Приют» перестал вмещать всех желающих, и вокруг поселка, да и в самом Кара-Гудае, как грибы после дождя, стали появляться пансионаты и дома отдыха. Кроме горных маршрутов охочим до впечатлений туристам стали предлагать сплавы по реке, прогулки к водопаду на другом, диком, берегу, конные маршруты по предгорьям. За короткие летние месяцы жители поселка зарабатывали на туристах больше, чем во всё остальное время.

Зимой поток туристов заметно редел, часть гостиниц вообще закрывалась до конца апреля. Немногочисленные альпинисты и любители зимних пейзажей останавливались в парочке небольших пансионатов да в частных домах — местные старушки охотно пускали на постой.

В один из таких гостеприимных домов и поселился прошлой зимой ничем не примечательный парень. Тренироваться на обледеневшие окрестные скалы он не ходил, сразу объявил, что не альпинист просто приехал воздухом подышать и мысли привести в порядок после недавнего развода. Днем гулял по поселку, охотно разговаривал с местными о житье-бытье, даже вызывался помочь местным старухам по хозяйству: флягу воды там привезти из колонки или дров нарубить. К тому же он с готовностью слушал подробные старушечьи рассказы и наблюдения за жизнью поселка, чем снискал еще большую любовь разговорчивых бабулек. Со своей хозяйкой бабой Маней гость по вечерам пил чай и подробно расспрашивал ее о соседях, других постояльцах, всех пришлых и живущих постоянно. Сколько народу бывает зимой, сколько летом? Где любят останавливаться и почему именно там, если цены у всех примерно одинаковые? Много ли сейчас настоящих туристов, тех, кто ходит по горам с рюкзаком, а не тех, кто подъезжает на крутых «тачках» да прогуливается вальяжно по берегу?

Потолкавшись пару недель в поселке, парень уехал. А в начале лета появился снова, на этот раз с другом. Друг оказался мрачным неразговорчивым мужиком лет сорока пяти. Что их связывало, таких разных, было непонятно. Но мало ли, какие люди между собой сходятся! В Кара-Гудае за последние годы и не таких видели, ко всему привыкли.

Поселились они снова у бабы Мани. Прожили два дня. Прежний парень опять пил с хозяйкой чай и внимательно слушал поселковые новости. А его мрачный товарищ сидел неподалеку, как сыч, в разговоры не вступал, но и не уходил никуда. Баба Маня жаловалась в магазине, что нового квартиранта даже побаивается. Чего он все время молчит, спрашивается? Да еще и не уходит никуда. Если тебе старухины разговоры неинтересны, то зачем ты с ней тут сидишь? Сходил бы прогулялся. А этот сидит, как приклеенный, сверлит спину взглядом. Неприятный тип, одним словом. Баба Маня даже говорила, что предчувствия у нее нехорошие. Собака у нее выла ночью, да молоко скисло ни с того ни с сего. Соседи старухи ей сочувствовали и советовали выгнать к черту такого постояльца. Баба Маня и соглашалась вроде, что лучше бы отказать мрачному типу, да неудобно было перед парнишкой этим, что зимой был. Он-то очень приятный, вежливый и веселый. Может, и обойдется как-то…

Не обошлось. Еще через день нашли обоих старухиных квартирантов убитыми на окраине поселка, за пансионатом «Кедровый край». Там и правда край — дальше только горы да кедрач. Да забор хозяева поставили высоченный, в полтора человеческих роста, из заостренных кверху бревен. Вот под забором этим и нашел рано утром дворник зарезанного мрачного. Лежал тот кулем в черной от крови траве. Куртка и майка спереди тоже кровью пропитались насквозь — врачи потом четыре ножевых насчитали. А парнишку вежливого нашли чуть дальше, метрах в пятидесяти, ближе к воротам. Он, видно, раненный, доползти пытался до калитки этой, да не успел — когда перевернули на спину, увидели, что горло у него раскроено от уха до уха.

Баба Маня тряслась и плакала по нему, как по родному. Тряслась, правда, не от страха перед неизвестным злодеем, зарезавшим двух человек, как свиней, а перед полицейскими чинами, наехавшими в Кара-Гудай. Вещи убитых забрали, долго выпытывали у бабы Мани, не просил ли кто из постояльцев припрятать что или на хранение взять. Но нет, такого не было.

В этой суете и неразберихе не сразу заметила баба Маня, что сосед ее пропал. Был он мужик пришлый, года четыре назад купил участок с домом. Огляделся, освоился да тоже стал постояльцев пускать. А потом и вообще стройку затеял на участке — поставил в ряд шесть небольших домиков, скамейки между ними вкопал, клумбы. Как на картинке, получилось. И народу у него останавливалось много, даже зимой жили. А тут вдруг исчез внезапно. Замок на дом повесил, даже денег не взял с тех, кто у него уже квартировал.