Дикий маршрут - Вячеслав Марков

Серега, выйдя в круг света, остановился, потрогал задумчиво начинающий наливаться синяк под глазом, обвел всех неторопливым, внимательным взглядом.

— Всех уже успел посвятить в подробности, — сказал он скорее утвердительно. — Вывел на чистую воду, да?

Артем с веселым любопытством разглядывал попорченную Серегину физиономию. Колян мрачно пыхтел, не сводя с братана-самозванца прищуренных глаз.

В опасно сгустившейся тишине вопрос опомнившегося Дениса прозвучал совсем неожиданно:

— А где студенты?

Глава 14

Дашка брела, с трудом переставляя ноги. Вчера, прыгая по склонам, она не замечала, что явно перенапрягла мышцы. Да и что толку, если бы заметила? Спускаться все равно надо. С утра она даже радовалась, что ноги совсем не болят, надеялась, что обойдется…

Не обошлось. Уже к обеду ноги начали отзываться резкой болью на каждый шаг. Чем дальше, тем тяжелее давалась ей дорога. Дашка терпела, сколько могла, переставляла ноги, думая о том, как доберется до дома, ляжет в ванну и не будет двигаться целый день. Или даже два дня. Даже глаза открывать не будет. Просто лежать, чувствуя, как уходит боль и привычная усталость последних дней. Вот только до дома бы добраться.

Сейчас она брела в полутьме по едва различимой тропке, путаясь ногами в траве, ежась от сгущающейся сырой прохлады. Страх, который гнал ее поначалу подальше от основной группы, постепенно утих, сменился тупым равнодушием. Как человек, выбившийся из сил, отчаявшийся уйти от погони, ложится на землю, дожидаясь преследователей, так и она готова была на любое развитие событий, только бы остановиться прямо сейчас. Сил не было ни на что, даже на страх перед убийцей, затесавшимся в их группу.

Дашка переставляла ноги, стараясь ступать осторожно, чтобы было не так больно. По сторонам она не смотрела, сосредоточившись на процессе, считая про себя шаги. Поэтому не заметила, в какой момент вокруг стало совсем темно. Осознала это только когда зацепилась ногой за корень и упала, ткнувшись лицом в мокрые от ночной росы папоротники. Это добило ее окончательно, и Дашка расплакалась горько, как обиженный ребенок. Сидела в этих дурацких папоротниках, размазывая слезы по лицу, тихонько скулила, жалея себя изо всех сил.

Димка присел перед ней на корточки, заглянул снизу в лицо. Хорошо, что уже темно, не видно распухшего носа и глаз-щелочек. Что нос у нее мгновенно опухает от слез, Дашка помнила твердо, поэтому на людях никогда не плакала, держалась. Но сейчас решила, что в темноте все равно не видно. Да и вообще уже все равно. Подумаешь, увидит Димка ее распухшую физиономию! Что такого уж страшного произойдет? Испугается и убежит? Ну и пусть, ей все равно. Так даже лучше — Димка уйдет, а она ляжет прямо здесь на траву и отдохнет.

Димка осторожно, пальцами, вытер слезы с Дашкиных щек, взял за руку, молча потянул вверх.

— Я не могу больше идти, — сказала Дашка жалобно. — Ноги болят ужасно, и вообще я устала. Зря мы, наверно, от остальных ушли.

— Ну как это зря? — Димка от неожиданности выпустил ее руку. — Ты же сама говорила, что боишься с ними оставаться.

— Это меня Ванька напугал. Наговорил черт знает чего. И Колян ему бандит, и Юрий сумасшедший. Но это совсем не факт, Наверно, мы в их глазах тоже подозрительно выглядим. Вот ушли сейчас — что они про нас подумают?

— Да какая тебе разница, что они подумают? Они тебе кто, родственники? Или хорошие знакомые? Один из них убийца. А может и не один.

— Почему же он нас раньше не убил тогда?

Было ясно, что возражает Дашка исключительно из упрямства. Ее сейчас никакие аргументы не убедят. Поэтому Димка снова взял ее за руку и потянул за собой.

Дашка плелась за ним и бурчала под нос еле слышно:

— Кому надо нас убивать? За что? Мы и не знаем ничего, и не видели. А сейчас вот заблудимся, чего доброго. Никогда из этого леса сами не выберемся, никаких убийц не нужно.

— С чего ты взяла, что мы заблудимся? — не выдержал Димка.

— Да с того! Мы с тропинки ушли, а говорили же нам, что тропа эта идет как раз до моста. Надо было и идти по ней. А мы зачем в лес поперлись? Заблудимся в темноте, вот увидишь.

Димка и сам не понимал, зачем они сошли с более-менее нахоженной тропы. Это даже не обсуждалось — Иван просто свернул в какой-то момент в лес, и уже минут пятнадцать они шли, путаясь ногами в высокой траве. А, в самом деле, зачем надо было уходить с тропы?

Иван возник перед ними неожиданно. Еще секунду назад никого не было, а теперь, пожалуйста, стоит лицом к ним прямо на пути. Димка налетел на товарища с размаху, не разглядев сразу в темноте.

— Где вы копаетесь? — поинтересовался тот нетерпеливо. — Мы так до утра не дойдем. Можно было тогда и не срываться, что толку, если еле ползти?

— Слушай, а зачем мы с тропы свернули?

— Так быстрее. Там дальше река петлю делает, ну и тропа, соответственно, тоже. Она же по берегу идет. А так мы срежем путь.

— Один раз уже срезали, — пробурчала Дашка. — Тоже река петлю делала. Чуть не замерзли на леднике этом чертовом.

— Чем ты недовольна, Дашуль? — рассмеялся в темноте Иван. — Действительно ведь срезали тогда. Тяжелее было, конечно, зато день точно сократили. А то и два. С нашей скоростью мы бы долго еще по бережку шли. С пенсионерами этими на хвосте.

— А мы не заблудимся? — осторожно спросил Димка.

— Да где тут заблудиться можно, ты что? Вон там уже река, видишь, просвет между деревьями?

Иван энергично махнул рукой себе за спину, но как ни вглядывался Димка, никакого просвета он там не увидел. Та же темень, что и вокруг. Наверное, Иван в темноте лучше видит. Ладно, не ругаться же теперь с ним. Пусть уж все идет, как идет. Им главное до моста добраться.

— Давай рюкзак. — Иван протянул руку и снял с Димкиных плеч тощий рюкзачок.

— Да он не тяжелый, — попытался тот сопротивляться.

— Давай-давай. Не тяжелый, конечно, но все же вес. К тому же за ветки ты им цепляешься, тормозишь. Веди лучше Дарью, она, кажется, тоже в темноте ни черта не видит. И не отставайте сильно, идите за мной.

Иван развернулся и моментально растворился в подступившей со всех сторон темноте.

Димка ринулся следом, одной рукой крепко сжимая холодную Дашкину ладошку, другой придерживая перед собой хлесткие ветки.

Ивана они потеряли сразу. Вокруг была только темнота и какая-то зловещая тишина.

— Даже птицы не поют, — прошептала за спиной Дашка.

— Спят птицы. Чего им ночью петь?

— Да, все спят. Одни мы как идиоты…

Они прошли еще немного, почти на ощупь, не надеясь уже что-то увидеть, но боясь остановиться посреди этой пугающей темноты. Димка достал из кармана невесть как оказавшуюся там зажигалку, попробовал посветить вокруг. Толку от этого было мало. Дешевая пластиковая зажигалка почти сразу нагрелась и потухла. После того как чахлый огонек погас, темнота, обступившая их со всех сторон, показалась совсем непроницаемой.

— Давай не пойдем дальше, — предложила Дашка, снова садясь на землю. — Давай посидим здесь до утра, а потом вернемся к нашим. Пусть Ванька сам идет, если хочет.

— А кто из них «наши», Даш? Как разберешь, кто есть кто?

— Разбирали же всю дорогу как-то. Вот не верю я, что Юрий сумасшедший убийца. Он добрый. И рассказывает много интересного. И Колян тоже добрый, хоть и дурной немного. А Ванька всю дорогу прятался, и сейчас вот тоже. Знает же, что мы в темноте не видим, и все равно слинял куда-то опять.

— Эй! Где вы там? — раздался справа, за темной громадой кустов, нетерпеливый голос Ивана. — Идите сюда!

Студенты обрадовано рванули на голос, прикрывая локтями лица от веток. Искать, как обойти кусты, им даже в голову не пришло. Было боязно, что Иван, вернее, только его голос, снова пропадет, оставив их в непроглядной безнадеге.

Его темный силуэт они с трудом разглядели метрах в пятидесяти, в просвете между стволами сосен, внезапно расступившимися, пропустившими на поляну, разделявшую студентов, немного неверного лунного света.

— Давайте сюда! — Махнул рукой Иван. — Вон там уже тропа. Совсем немного осталось.

Димка крепче сжал Дашкину ладонь и побежал вперед, не разбирая дороги, остервенело раздвигая коленями высокую, почти по пояс траву.

Шагнув в очередной раз, он почувствовал под ногой пустоту, и в этот же миг услышал за спиной полный ужаса крик девушки. Отпустил ее руку раньше, чем сообразил, что падает, летит лицом вниз, зацепившись напоследок носком левой ноги за торчащий из земли корень.

Дашка продолжала кричать, и, судя по всему, ничем ей не помогло то, что он отпустил руку — девчонка тоже свалилась вслед за ним.

А потом вдруг стало совсем темно и тихо.

— Дима! — тихонько позвала Дашка, с ужасом вслушиваясь в собственный голос. Горло вмиг пересохло. И слова обдирали его, как пересушенный в духовке хлеб. К тому же ночные звуки, которыми был полон лес, вдруг затихли, не осталось ничего кроме ее собственного голоса. А еще темноты и затхлой влажности, как в погребе.