Плюсик в карму (СИ) - Штефан Елена

Между Олей и Жвальсом возникла изрядно покрупневшая Тыря, а подле нее Пашка. Пацан отпрянул, когда топорик тюкнулся в медный Тырин лоб и с обиженным звяком соскользнул по шипам на пол. Щена взрявкнула так, что крышки на кастрюлях подпрыгнули, выражая солидарность, – тоже ведь медные. Пашка хихикнул – Тыря ругалась скорее от неожиданности, чем от боли.

На вопли жирдяя сбежался народ из кухни для прислуги. Загомонили, сбились в проходе, не решаясь приблизиться. Нгурула произвела должное впечатление, но ее эти странные двуногие, воняющие страхом, не интересовали. Оля всем своим существом почувствовала, как малышка устала и как она горда собой. Жвальс, целый и невредимый, валялся на полу неопрятной кучей отработанной ветоши. 

«Вот чего я в обморок не хлопнулась?» – обиделась Ольга и на нетвердых ногах засеменила к своим. Пашка еще не пришел в себя после внезапного перехода через пространство, но уже озирался в поисках своей невезучей тетушки. Увидел, улыбнулся с облегчением – щена с полной отдачей плеснула в него страхом обожаемой подруги. Теперь они оба нуждались в утешении. Ее девочка и ее мальчик. Оля пригладила вздыбленные иголки на шкодливой мордени, прижалась щекой и по наитию заворковала – нгурули-нгурули, смелая девочка; нгурули-нгурули, моя хорошая; нгурули-нгурули, моя красавица. Тыря заметно расслабилась и уменьшилась до привычного Пашке «вам по пояс будет». 

Лавэ машинально попинывал бесчувственную тушу и с завистью смотрел на разнежившуюся троицу. Смотрел и возносил хвалу пустоте, которая надоумила его привести Тырю в крепость, а не сразу в предгорья, на выгул.

С помощью Свапа картинку воспроизвести оказалось на диво нетрудно. Павел позавтракал раньше, чтобы успеть выгулять своих подопечных по утреннему холодку и до того, как тетя Оля его припашет. Тыря разыгралась, и Пашка ухватил в горсть несколько иголок на ее загривке. А потом малышка зарычала и исчезла, утянув за собой в подпространство парня.

Раим чувствовал себя виноватым: опять бедная женщина натерпелась страху. Но Ольга – это не дворцовая кукла. Уже через несколько минут она оторвалась от щены и твердо заявила:

– Паш, Тыря! Брысь в виварий.

– Ну тёть Оль, – заканючил Павел, – мы еще погуляем.

– Паш, – вздохнула Ольга, – Тырюха из меня веревки вьет, хоть ты не поддавайся. Кто собирался с нами крепость смотреть? 

– А, – встрепенулся Пашка, – мы сейчас! Только без меня не уходите.

Так для лавэ начались незабываемые трое суток в обществе бешеной трудоголички и гиперактивного подростка. Пашки хватало на все: и по лестницам скакать, и тюки с одеялами ворочать, и с людьми общаться. Ольга же была сосредоточена на какой-то одной ей ве́домой цели, наверное, пыталась запомнить все и сразу. Если бы Раим это озвучил, Оля очень бы удивилась. Зачем запоминать, когда можно записать? На самом деле она пыталась сформулировать для себя задачу. Определить круг обязанностей. Выделить вопросы, которые нужно решить немедленно. Пока, кроме недостатка в продуктах, проблемы Оля не видела. Каким бы проходимцем ни был кастелян, а крепость содержал в рабочем состоянии, пусть и на границе допустимого минимума. Раим же недоумевал.

Как он, потомственный аристократ, в котором одна шестнадцатая королевской крови, обученный маг и личный друг одного из королей, позволил втянуть себя в ЭТО?! Почему? И отвечал сам себе – потому что было интересно. А сообразить, что это самое «интересно» будет сопровождаться многочасовыми экскурсиями по крепости, лазаньем по подвалам, пересчетом мешков с крупами, корзин с овощами и мясных туш, Раим, разумеется, не мог. Это было вне его ежедневного опыта. 

Великая пустота! Да чтобы ускорить эту работу, Раим пожертвовал Ольге подарок матери – специальную бумагу для скорописи. Мама весьма талантлива в артефакторике. Изобрела, создала и презентовала сыну, чтобы он чаще ей писал, блокнот с особой бумагой. Хотя писать и не требовалось: нужно было говорить, а на желтоватом листочке появлялись слова. Оля (да-да, Раим уже почти привык ее так называть – помощница сама предложила) оценила, хотя сказала, что в их мире тоже есть нечто подобное. Какой-то планшет с распознаванием речи. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ее и Пашку оказалось на диво трудно впечатлить магическими достижениями, хотя, видит пустота, Раим пытался. Эти техномиряне! Он и Павел даже немного соревновались в перечислении чудес. На любой бытовой артефакт у землян находилась пара-тройка аналогов. Даже на эту уникальную бумагу! 

– Все равно неразборчиво, – посетовала Ольга, вчитываясь в записи. – И строчки отбивать трудно. Лучше бы диктофон…

Записыватель звука поразил воображение лавэ, а в возможность беседовать на расстоянии без магии он просто не поверил. Но общение с землянами – это приятности. Среди неприятностей на первом месте были люди. Недаром Раим всегда считал нгурулов более симпатичными существами.

Из тех, с кем он, с подачи Ольги, сталкивался лично, симпатична оказалась только Малика, и то как единственная женщина в обозримом пространстве. Дежурную безразличную приязнь вызывала пара мужичков преклонных лет, которых использовали на тяжелой работе. Повар на малой кухне тоже вроде неплох. Не такой вздорный визгун, как эр’туэ Жвальс, который сидит сейчас в карцере и ждет дознания. Впрочем, ему, лавэ, с ними не общаться. По крайней мере, нападений со стороны челяди на новую управляющую опасаться не стоило. Выходка Жвальса, как ни странно, принесла неожиданные плоды. С одной стороны, ни о каком пренебрежении к бывшей привратнице и речи теперь не было! Все видели, как она миловалась с нгурулом. Людишкам даже маленькой Тыри хватило, чтобы ливер узлом завязался и начал вырабатывать уважение к новой управляющей в должном количестве. А сообразить, кого нгурулочка защищала, мог каждый, кто это видел. Статус же Пашки, пусть неопределенный пока, тоже взлетел преизрядно. Пастухи из вивария нет-нет да обронят слово-другое про то, как управляющую и ее племянника нгурулий вожак принимает за своих. Наездником Пашку, конечно, объявили, но вскользь, неубедительно. Есть парень предпочитал со всеми, а не с начальством, хотя бывало и такое. Это дружелюбие не могло не поколебать уверенности в его высоком статусе. А с другой стороны – все видели, как запросто грозный лавэ общается с этим малолеткой, который даже и не думает скрывать, что он переселенец из техномира. Но появление Тыри стерло все сомнения. И самое удивительное – подросли активы Малики. Управляющая ее привечала, даже прилюдно какие-то мази-зелья подарила и велела беречь руки.

На четвертый день Ольга решила, что уже достаточно измучила лавэ, пора начинать справляться без страховки…

– Ребят, почему кухня все еще грязная? И не врите мне, что у вас времени мало, потому как Жвальса нет!

– Ну дык, госпожа! Магия не справляется… – ответил Генас, который неожиданно для себя вдруг стал старшим и совершенно не знал, что с этим делать.

– Генас, хороший мой. Чтобы было чисто, нужно ручками. – Оля помахала для убедительности забинтованной рукой. – Ручками! И потереть подольше. Да не говорите мне, что не успеваете. Я точно знаю, чего стоит троих накормить. В две-то пары рук, да с помощниками. Пусть даже и десятерых, включая всех вас. Не тридцать же человек. – Оля выговаривала взрослым мужикам, невольно впадая в тон, которым наставляла юную дочь, как следует мыть плиту. Повара мялись, сопели, теребили передники, но терпели. Лишь иногда вставляли в паузы сакраментальное:

– Дык магия…

Магия-магия! Вот привыкли!

– Вымыть, я сказала! – Фельдфебельского, как его называл Пашка, тона повара боялись до икоты. Явление Тыри еще не забылось. – Разделочный стол чтоб скрипел! – Ольга ткнула пальцем в шеренгу деревянных досок для шинковки, притулившихся у стены: – Выскоблить дочиста! Через час зайду, покажу, как прокалить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Как это дочиста?! – возмутился Емкун, это ему следовало быть старшим. Генас готовил вкусно, но он был творцом, а не организатором.

– А как хотите. Но чтоб ни жира, ни заусенцев!