Избавитель. Том 2 (СИ) - Соколов Макс

Джардир зашипел, принимая порез.

— Больно? — спросила Инэвера.

— В Лабиринте приходилось куда хуже, — хмыкнул Джардир. — Но если ты заденешь сухожилие…

Инэвера фыркнула:

— Я знаю, как устроен человек, намного лучше тебя, муж. Это не сложнее, чем вырезать алагай хора.

Джардир посмотрел на серебряный поднос с тонкими полосками плоти, которые Инэвера выкраивала из его ладони. Он пропустил боль сквозь себя, пока Инэвера прикладывала травы к порезам.

— Не понимаю, зачем это нужно.

— В Каноне землепашцев, который мы забрали у пленного вестника, сказано, что плоть Избавителя будет покрыта узорами, от которых подземники бросятся в бегство. — Инэвера отпустила его руку. Джардир поднес ладонь к глазам, восхищаясь безупречной меткой, которую жена вырезала на его коже.

— Они будут действовать? — спросил он, разминая кисть.

Инэвера кивнула.

— Когда я закончу, твой кулак будет крушить алагай лучше самого Копья Каджи.

Джардира охватила дрожь волнения. Сражаться с демонами на равных и убивать их голыми руками… заманчиво!

Инэвера едва закончила перевязывать ему руку, когда в тронный зал вошел Дамаджи Ашан в сопровождении своего сына, Асукаджи, и второго сына Джардира, Асома. Асукаджи и Асом были слишком юны, чтобы носить белые одежды дама, но приходились родней Избавителю, и никто не посмел возразить.

— Избавитель, — поклонился Ашан. — Пришел хаффит с бирками.

Слово «хаффит» он произнес с омерзением.

Джардир кивнул, и в зал вошел Аббан, опираясь о костыль из слоновой кости с ложем в форме верблюда. Инэвера подобралась в ногах Джардира. Следом вошел Дамаджи Альэверак. Пустой правый рукав его одеяния был заколот за спину. По пятам за Альэвераком следовал Маджи, сын Джардира, в бидо най’дама. Альэверак и Маджи встали справа от Трона черепов рядом с Ашаном, Асукаджи и Асомом.

Аббан поклонился, достал из пояса небольшую склянку и бросил Джардиру:

— Дама Каван из племени Мехндинг попросил угостить тебя этим.

Джардир поймал склянку и с любопытством посмотрел на нее:

— Угостить меня чем?

— Содержимым. Подмешать тебе в еду или питье.

Инэвера выхватила у Джардира склянку, выдернула пробку и принюхалась. Капнула на кончик пальца, лизнула.

— Яд подземной гадюки, — сплюнула она. — Достаточно, чтобы убить десяток мужчин.

Джардир кивнул Аббану:

— Сколько он тебе заплатил?

Аббан улыбнулся и подкинул звякнувший мешочек монет:

— Много. Он щедр, как Дамаджи.

Джардир кивнул. Дамаджи Мехндинг поддерживал его на словах, но прислужники Энкаджи не раз пытались убить Джардира.

— Дама Кавана надо арестовать и допросить, — решил Ашан.

— Пустая трата времени, — возразил Аббан. — Он не выдаст своего Дамаджи вашим палачам. Лучше оставить его в покое.

— Тебя никто не спрашивал, хаффит! — рыкнул Дамаджи Альэверак, и Аббан подскочил. — Нельзя, чтобы он жил и строил козни против Шар’Дама Ка.

— Хаффит не так уж и не прав, муж, — перебила Инэвера. Альэверак сверкнул глазами, как делал всякий раз, когда эта женщина осмеливалась высказывать свое мнение перед Троном черепов. — Аббан может сказать Кавану, что ты выпил яд и даже не поморщился, и пустить слух на базаре. Вскоре все узнают, что ты неуязвим, и даже самый отважный убийца дрогнет.

— Дамаджах мудра, — поклонился Аббан.

Они с Инэверой были одного поля ягоды, вечно вертели другими в своих интересах. Джардир заметил, как хаффит покосился на нее, позволив себе на мгновение насладиться распутно выставленной напоказ красотой, и подавил вспышку ярости. Инэвера сказала, что он упрочит свою власть, похваляясь тем, чего желают другие мужчины, но прошло два года, а дело обстояло совсем наоборот.

И все же Джардир нуждался в талантах Аббана и Инэверы, нравилось ему это или нет, — умениях, которых прискорбно не хватало дама и шарумам. Бирки Аббана и кости Инэверы говорили жестокую истину, в то время как все остальные жители Красии всячески старались угодить Джардиру, даже если в их словах не было ни грана правды.

Джардир привык полагаться на Инэверу и Аббана, и они это знали, вычурно одевались, обвешивались золотыми побрякушками, как будто подстрекали Джардира наказать их.

— Дамаджи Энкаджи силен, Избавитель, — напомнил Аббан, — и инженерное искусство его племени незаменимо при подготовке к войне. Ты уже покарал его, отказав в месте в малом совете. Возможно, сейчас не время идти по следу, который может привести к Энкаджи и вынудить примерно его наказать.

— Савас еще слишком юн, чтобы стать Дамаджи Мехндинг, — добавила Инэвера. — Племя не пойдет за мальчиком в бидо.

Они были правы. Если Джардир убьет Энкаджи до того, как Савас заслужит белые одежды, черный тюрбан просто перейдет к одному из сыновей Энкаджи, который будет ненавидеть Джардира не меньше, чем его отец, а то и больше.

— Хорошо, — наконец сказал он, хотя ему претило играть в игры Инэверы и Аббана. — Плетите свою паутину вокруг Кавана. Перейдем к биркам.

— На сегодняшнее утро в Копье Пустыни насчитывается двести семнадцать дама, триста двадцать два дама’тинг, пять тысяч двенадцать шарумов, семнадцать тысяч двести пятьдесят шесть женщин, пятнадцать тысяч шестьсот двадцать три ребенка, в том числе проходящих Ханну Паш, и двадцать одна тысяча семьсот тридцать три хаффита, — сообщил Аббан.

— Слишком мало воинов, чтобы выступить через год, — приуныл Джардир. — Ханну Паш ежегодно дает всего несколько сотен.

— Возможно, войну лучше отложить, — предложил Аббан. — Через десять лет твои силы удвоятся.

Инэвера сжала ногу Джардира, длинные ногти вонзились в плоть. Джардир покачал головой:

— Мы и так слишком долго откладываем.

Аббан пожал плечами:

— Тогда придется выступать с тем, что есть. И шести тысяч воинов не наберется.

— Мне нужно больше, — настоял Джардир.

Аббан пожал плечами:

— Ничем не могу помочь. Даль’шарумы не мешки с зерном, которые купцы прячут на базаре, чтобы взвинтить цены.

Джардир вскинул на него глаза, и Аббан вздрогнул.

— Что я сказал?

— Базар, — протянул Джардир. — Я не был на базаре с тех пор, как Каваль и Керан забрали нас из дома.

Он встал и накинул белые одежды поверх черного одеяния шарума, которое по-прежнему носил.

— Проводи меня на базар.

— Кто, я? Ты хочешь пройтись по улице с хаффитом?

— У тебя есть на примете проводник лучше?

Все в ужасе уставились на Джардира.

— Избавитель, — запротестовал Ашан, — базар — место для женщин и хаффитов…

Альэверак кивнул:

— Земля базара недостойна, чтобы по ней ступал Шар’Дама Ка.

— Это мне решать. Возможно, и от базара будет прок.

Ашан нахмурился, но поклонился:

— Разумеется, Избавитель. Я созову охрану. Сто верных шарумов…

— Охрана не нужна, — оборвал Джардир. — Я сумею защититься от женщин и хаффитов.

Инэвера встала, чтобы помочь Джардиру одеться.

— Хотя бы дозволь мне сперва бросить кости, — прошептала она. — Убийцы слетятся на тебя, как мухи на телегу с навозом.

Джардир покачал головой:

— Не сегодня, дживах. Мне не нужны твои подпорки. Меня ведет воля Эверама.

Инэвера посмотрела с сомнением, но отошла.

Джардир вышел из дворца, и словно бремя упало с его плеч. Он и не помнил, когда в последний раз покидал дворцовые стены при свете дня. Когда-то ему нравилось чувствовать кожей солнце. Он выпрямил спину, и что-то в нем… загудело. Он догадывался, что поступает правильно, словно сам Эверам направлял его.

Джардир и Аббан шли по Великому базару. Казалось, время остановилось. Торговцы и покупатели замирали. Одни с изумлением глядели на Избавителя, другие — на хаффита подле него. Шепотки нарастали. Люди шли следом.

Базар тянулся вдоль подветренной стороны внутренней городской стены на несколько миль в обе стороны от великих ворот: бесчисленные палатки и тележки, просторные шатры и крошечные лавки, не говоря уже о множестве разносчиков и коробейников, нагруженных товарами носильщиках и толпах покупателей, отчаянно торгующихся с продавцами.