Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Леонид Кравчук, Станислав Шушкевич, Борис Ельцин после подписания соглашения об упразднении СССР и создании СНГ. Беловежская пуща, Белоруссия, 8 декабря 1991 г.
© Юрий Иванов / РИА Новости
«Империя распадается в судорогах. „Имперский реактор” периодически начинает бурлить – выбрасывать новые порции радиации, ставя под угрозу всю окружающую экологическую систему, в данном случае социально-экологическую систему»[171], – рассуждал идеолог Беловежских соглашений и тогдашняя правая рука Ельцина Геннадий Бурбулис.
Уничтожение СССР велось за счет русского народа. 25 миллионов русских оказались за границами Российской Федерации (это название было придумано при переименовании РСФСР), которая в свою очередь рассматривалась как «многонациональное государство», а не государство русского народа. В Прибалтике русские, в том числе и те, кто недавно наивно поддерживал «народные фронты», оказались на положении людей второго сорта, лишенных всех гражданских прав. Из Средней Азии и Закавказья тянулись вереницы запуганных русских беженцев, вынужденных за бесценок продавать свои дома, а то и вовсе их бросать, спасаясь от ожесточенных гражданских войн и конфликтов. В Приднестровье русским пришлось с оружием в руках защищаться от агрессии молдавских «румынизаторов». На Украине развернулся процесс агрессивной украинизации, приведший в 2014 году к народному восстанию в ходе Русской Весны, а затем – к военной спецоперации России в 2022 году.
Джохар Мусаевич Дудаев (1944–1996)
Фотограф Юозас Казлаускас
Распад по рецепту «берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить» начался и в самой РФ. Практически полностью суверенный статус получили Татарстан, Башкирия, Якутия. В Чечне власть оказалась в руках вооруженной группировки генерала Джохара Дудаева, создавшей сепаратистскую Ичкерию и начавшей планомерное уничтожение и изгнание русских. «На территории Чечни мы наблюдали широкомасштабный геноцид в отношении русского народа, в отношении русскоязычного населения»[172], – подчеркивал в июле 2000 года Владимир Путин.
В последнем случае Ельцин все-таки предпринял силовые меры. Через территорию Чечни проходил нефтепровод Баку – Новороссийск, интересовавший мировую олигархию Ханаана, прежде всего Рокфеллеров. В декабре 1994 года русские призывники были брошены на неподготовленный штурм Грозного, в ходе которого было потеряно 1500 солдат. Первая чеченская война 1994–1996 годов ознаменовалась бесчисленным количеством предательств в отношении российской армии и гибелью не менее чем 6 тысяч русских солдат. В итоге Ельцин признал поражение, а Чечня превратилась в гнездо международного терроризма. Однако нефтеперегонные интересы мировой закулисы были удовлетворены.
Рядом с трагедией кровавого сепаратизма разворачивалась не менее масштабная трагедия «рыночных реформ». Экономическая политика была отдана Ельциным на откуп ученикам академика Гвишиани из ВНИИСИ. Во главе российской экономики был поставлен Егор Гайдар, срочно вызванный из Амстердама, одного из исторических центров всемирного Ханаана.
«Первые ошибки были совершены сразу же после начала перехода… – отмечает лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц. – Реформаторы одномоментно в 1992 году освободили большинство цен, что ввергло страну в инфляцию, уничтожившую сбережения населения… Это в свою очередь потребовало ужесточения кредитно-денежной политики – повышения процентных ставок. Либерализация и стабилизация были двумя столпами стратегии радикальных реформ. Быстрая приватизация была третьим. Но первые два поставили препятствие на пути третьего. Высокая первоначальная инфляция уничтожила сбережения большинства россиян, так что в стране не было достаточного числа людей, способных купить предприятия, подлежавшие приватизации. Даже если бы у них была возможность позволить себе купить предприятия, им было бы трудно вдохнуть в эти предприятия жизнь в условиях таких высоких процентных ставок и отсутствия финансовых институтов, предоставляющих капитал»[173].
Результаты «шоковой терапии» были катастрофическими для экономики и граждан. В январе 1992 года потребительские цены выросли на 296 %. Уровень инфляции в 1992 году составил 2520 %. Объем ВВП упал на 14,5 % в 1992 году, на 8,7 % – в 1993-м, на 12,7 % – в 1994-м, на 4,1 % – в 1995-м, на 3,5 % – в 1996-м. Всего за время ельцинского президентства ВВП сократился на 35 %. Для сравнения: с 1941 по 1945 год ВВП СССР сократился только на 18 %. Накопления граждан сгорели, пенсии стали ниже прожиточного минимума, зарплаты не выплачивались годами или выдавались «натурой» – продукцией предприятий. В демографии обозначился феномен «Русского креста» – превышение числа умерших над числом родившихся в 1,5 раза и более. На улицах городов вершилась «великая криминальная революция» – обанкротившаяся власть была подменена авторитетом криминальных группировок.
«Мы не собираемся больше вас кормить»[174], – заявил Ельцин еще в 1990 году воркутинским шахтерам. Жительнице Сахалина, пожаловавшейся на загрязнение нефтью реки Найба, Ельцин ответил: «Это ваше дело. Вы сами, а не Москва должны привести свои реки в порядок. Наша задача – дать вам самостоятельность»[175]. Государство при Ельцине самоустранилось от любых обязательств перед обществом, сохранившись лишь в одном качестве – как инструмент перераспределения национального богатства России в пользу мирового Ханаана и стоявших у него на подхвате доморощенных олигархов.
Мэр Москвы Юрий Лужков вспоминал: «Приватизация носила принудительный, командный характер… в беседе с раздраженным президентом я привел ему пример с приватизацией ЗИЛа с десятью филиалами по всей стране с 20 тысячами рабочих всего за 4 миллиона долларов, которые заплатила мелкая фирма „Микродин”»[176]. Совокупная стоимость всех государственных предприятий, распроданных в ходе приватизации 1990-х годов, составила, по оценке Академии наук, около 2 триллионов долларов США. Однако Анатолий Чубайс и его команда при выпуске ваучеров оценили государственную собственность в 100 раз меньше – в 16 миллиардов долларов. При этом 500 крупнейших приватизированных предприятий России были проданы за 7,2 миллиарда долларов.
Этот «дисконт» в размере 99 % и составил прибыль как поставивших на Ельцина олигархов мирового Ханаана, так и местной компрадорской элиты, призванной удерживать Россию в подчинении. Деньги на скупку ваучеров нашлись у комсомольцев из «научно-технических кооперативов», старых цеховиков и нового криминалитета. Одна из мощнейших в мире экономик, созданная инициативой царской индустриализации, потом и кровью трудящихся индустриализации сталинской, научно-техническим рывком 1960–1970-х годов, была фактически роздана «своим людям».
Разумеется, эта грандиозная приватизационная афера не могла не вызвать протестов. Дезориентированные августом 1991 года патриотические силы снова начали сплачиваться. Критика политики Ельцина звучала со всех сторон, в том числе и из рядов его недавнего окружения – противниками президента стали вице-президент Александр Руцкой и глава Верховного Совета Руслан Хасбулатов. Образовалась смычка между недавними коммунистами и разочаровавшимися в Ельцине демократами-антикоммунистами, стоявшими на патриотических позициях. Этот единый патриотический фронт ханаанская либеральная пресса начала клеймить как «красно-коричневый».
Парламент, в котором возобладала оппозиция, стал систематически блокировать самые опасные инициативы реформаторов, а затем и вынудил Ельцина к смещению Гайдара. Премьером был назначен Виктор Черномырдин, создатель имевшего большое будущее формата «госкорпораций». В 1990 году он преобразовал Министерство газовой промышленности СССР в корпорацию «Газпром». Черномырдин представлял собой внешнеторгового практика, эта категория советской номенклатуры привыкла к большому бизнесу с Западом и понимала, что новые «олигархи»-частники из России не в состоянии конкурировать с настоящими ханаанскими ТНК. Поэтому, считал Черномырдин, государственные корпорации с частными миноритариями смогут лучше
