Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления - Дэвид Гранн

В тот день мы вошли в Монтеррейский каньон и остановились, чтобы первый раз попытать счастья. С полдюжины инженеров и техников готовили «Акулу» к погружению.

— Камера по левому борту! — кричал один.

— Все готово.

— Мотор?

— Есть мотор!

Люди проворно отпрыгнули в сторону, замигали огоньки по периметру «Акулы». Распахнулся люк, открыв темную бездну океана, и «Акула» зависла над ней. Затем лебедка начала опускать аппарат в воду. Коротконосая морда его подалась вперед, сзади хвостом волочился оптико-волоконный кабель.

Я перешел на корму в диспетчерскую, где рассчитывал застать Робисона. Свет был выключен, только две дюжины мониторов мерцали, передавая цветные изображения с множества камер «Акулы», каждое под своим углом. Робисон сидел рядом с рулевым, который с помощью джойстика управлял аппаратом.

На экранах появлялись странные, похожие на медуз желеобразные существа; другие сверкали разнообразными красками. Какое-то ракообразное прошагало в воде с изяществом паука-водомерки; проплывали твари с распахнутыми челюстями — это были Tiburonia granrojo, красные, раздутые, как воздушный шар, медузы, которых впервые обнаружил Робисон с товарищами и назвал в честь своего подводного аппарата.

А вот какое-то прозрачное существо, которое пока не удалось классифицировать, и потому оно зовется попросту «таинственным моллюском». Наконец, «Акула» коснулась мягкого и неровного океанского дна, вокруг нее поднялась взвесь песка, микроорганизмов и распадающихся скелетов.

День за днем, по мере того как «Акула» погружалась все глубже, уже почти на две мили, мы наблюдали сотни кальмаров — синеглазых, прозрачных, пятнистых в горошек. За ними следует наблюдать в природной среде, полагал Робисон, и таким образом делать выводы о вероятном месте обитания и поведении их гигантского сородича.

Когда в камере появлялось увеличенное изображение отдельного кальмара, мы могли следить за тем, как вода входит в его мускулистый мешочек, то бишь в мантию, под которой прячутся внутренние органы кальмара; мантия раздувалась и сжималась, выбрасывая воду через трубку позади, и кальмар, как ракета, несся в толще океана. Наблюдая за тем, как легко они обгоняют наш подводный аппарат, я понял правоту слов Клайда Ропера: «Поймать удается только медлительных, глупых и больных».

Избегать опасности этим тварям помогает не только скорость, но и зрение: огромные глаза различают хищников даже при почти полном отсутствии света. Считается, что глаза гигантского кальмара превосходят размерами органы зрения всех других животных. Кроме того, гигантский кальмар обладает на редкость развитым (для беспозвоночного) мозгом, его нервные волокна в сотни раз толще, чем у человека, — благодаря этому сигнал по ним проходит быстрее и реакция наступает незамедлительно.

Специалисты-неврологи десятилетиями изучают нейроны кальмаров, но Робисон, «наблюдая кальмаров в естественной среде обитания, убедился, что они куда умнее и сложнее, чем мы думали».

Мне показалось, что у кальмаров изменение позы и расцветки — это своеобразное средство коммуникации. Они не просто меняют цвет на красный, розовый или желтый: всякий раз по их телам как бы прокатываются цветовые волны, складывающиеся в сложный узор. И щупальца у них извиваются довольно-таки причудливо: то они их складывают, то вскидывают вверх, будто танцуют фламенко.

По словам Робисона, жестами и цветовыми пятнами кальмары извещают сородичей о присутствии хищников, используют это в брачных играх, а также для приманки добычи и для камуфляжа.

Если «Акула» слишком близко подбирался к кальмару, тот выбрасывал чернильную струю. Раньше ученые считали эти чернила просто камуфляжем, но Робисон предполагал, что в чернилах содержатся также вещества, парализующие противника: зачем бы иначе кальмары пользовались этим на такой глубине, где нет света и что в чернильном облаке, что без него — все равно ничего не видно?

— Кое-что нам о кальмарах узнать, конечно, удалось, но пока даже этот вопрос не решен, — подчеркивал Робисон.

И совсем уж мало, по его словам, известно о повадках гигантского кальмара. Неизвестно даже, насколько он агрессивен, охотится ли он один или в стае, нападает ли (как утверждают легенды) на людей.

Когда тот обрывок щупальца попался в сеть и Робисон в подводном аппарате поспешил спуститься в надежде увидеть его обладателя, ему, признается он, было не по себе: «Где-то там засел разъяренный кальмар, у которого есть ко мне серьезный счет». (Другие ученые предполагают, что кальмара несправедливо подозревают в агрессивности, а ОʼШи так и вовсе считает своего любимого Architeuthis «кротким созданием».)

В тот раз мы даже щупальца Architeuthis не видели, хотя на мониторах появлялись довольно-таки крупные твари. По размерам они существенно уступали своему гигантскому собрату — от полутора до трех метров в длину и весом килограммов пятьдесят, — но даже эти твари казались сильными и опасными.

Однажды вечером несколько ученых забросили специальную «удочку» на кальмаров и поймали двух больших особей. Они тащили их на борт, покрикивая «давай-давай», и чуть сами не выпали за борт. Через несколько минут нас с Робисоном позвали в лабораторию и представили добычу. Кальмар был размером со взрослого человека, он все еще извивался и размахивал во все стороны щупальцами.

— А представь себе гиганта с щупальцами в десять метров! — заметил Робисон.

Кальмара препарировали, и кое-что попало и к судовому коку, чтобы на следующий день явиться к столу на серебряном блюде.

— Из чудовища вышло чудо, — похвастался повар, приглашая нас к ужину.

И вот теперь…

— Пора глянуть? — полувопросительно произнес ОʼШи, перегибаясь через корму лодки. Было уже за полночь, ловушки мы забросили несколько часов назад. Дождь прекратился, но холодный ветер пронизывал насквозь. Лодка покачивалась на волнах. Стив тянул леску вручную, поскольку его лодка не была оснащена лебедкой. Его самодельные ловушки весили килограммов по двадцать, и, чтобы получше ухватиться, он забрался на борт, широко расставив босые ноги. Когда на поверхности показалась первая сеть, ОʼШи велел нам с Конвеем перехватить ее. Мы вытащили ее и разложили на палубе; ледяная вода плескала под ногами.

— Веселей, ребята! — торопил ОʼШи. — Давайте фонарь!

Конвей направил свет в ловушку. Кальмаров там не оказалось, зато было полным-полно криля, и ОʼШи этому страшно обрадовался.

— Мы угодили прямиком на пастбище кальмаров, — торжествовал он.

Он снова забросил свои ловушки, закрепил их якорями и перешел ко второму этапу охоты — теперь мы тралили за кормой еще и третью сеть, покрупнее.

— Мы будем тянуть ее четверть часа со скоростью примерно полтора узла, — сказал ОʼШи.

Это был достаточно сложный маневр: если сеть опустится недостаточно глубоко или, наоборот, слишком глубоко, детеныши кальмара не попадут в нее; если тралить чересчур долго, добыча задохнется в ловушке. Мы засекли время, вытащили сеть ровно через пятнадцать минут и сбросили содержимое, похожее на густую зернистую кашу, в цилиндрический аквариум с морской водой.

— Живности тут полно, — довольно улыбнулся ОʼШи.

Architeuthis в улове не обнаружилось, но это его не смутило.

— Будь все так просто, его бы тоннами ловили.

Действительно, ловят его лишь энтузиасты вроде ОʼШи. Типичный одержимый ученый, вкалывает по восемнадцать часов в сутки без выходных, телевизор не смотрит, газет не читает, в гости или на вечеринку его не затащишь. «Я не дичусь людей, — оправдывается он, — просто держусь от них подальше».

Его сестра говорила мне: «Мы все равно его любим, хоть он кальмаров лови, хоть грибы собирай. Но жаль, что все свои эмоции он тратит на этих тварей, а не на людей». Снисходительнее всех относится к увлечению Стива его жена, которой часто приходится звонить ему в университет и напоминать, чтобы он пообедал. «Я не прошу его прекратить, — говорит Шоба. — Но была бы рада, если б он чуточку сбавил темп и заметил, что в жизни есть и другие вещи».

Сравнение с капитаном Ахавом напрашивается, но, в отличие от одержимого погоней за белым китом персонажа Мелвилла, ОʼШи не считает объект своей охоты мифом — напротив, он с большим разбором относится к россказням о гигантском кальмаре. В его глазах книги вроде «Двадцати тысяч лье под водой» — чепуха, ибо, изучив сотни мертвых кальмаров, он пришел к выводу, что известия о кальмаре с щупальцами длиной двадцать метров — выдумки.

— Исказить истину очень просто, если кому-то очень уж захочется, — поясняет он. — Берись за конец щупальца и тащи его. Они же как резиновые, можно из двенадцатиметрового кальмара сделать двадцатиметрового.