Дочь полуночи - Карен Чэнс

«Как бы ни было устроено заклинание, оно не смогло бы породить такое живое воспоминание, во всяком случае, о событиях, которые не известны никому, кроме меня. Колдовство должно было вытянуть картинку из моего разума. Если так, значит, я видела в точности то, что проходило перед моими глазами много лет назад. Тогда возникает один очень важный вопрос».

— Где же кровь? — прохрипела я, расправляя плечи.

Ольга посмотрела на меня как-то странно, а я, в свою очередь, уставилась на нее.

«Конечно, она ведь ничего не видела, точнее, видела не то, что я».

Однако эта красавица не стала ни о чем спрашивать. Оно и хорошо, потому что у меня в голове и так теснилось множество вопросов.

Я сознательно сохранила в душе воспоминание, когда убежала из того проклятого леса. Оно походило на свежий синяк, болезненный и противный, начинало зудеть каждый раз, когда я касалась его.

«Но может быть, стыдиться было нечего? Если убийцей, как мне всегда казалось, стала я сама, то почему же на мне не было крови? Все остальные оказались покрытыми ею, даже собаки выглядели так, словно купались в ней. Но когда утром я расправляла на себе передник, на моих руках не было липкой жидкости, на одежде не осталось засохших коричневых пятен. Даже я не смогла бы устроить подобную резню и не оставить на себе улик, в особенности пребывая в приступе бешенства.

Но если все это сделал кто-то другой, тогда я должна была проснуться. Даже человек с нормальным слухом не смог бы спать, когда вокруг творится подобное. Но если не было крови...»

— Ты очнулась? — нетерпеливо прервала мои размышления Ольга. — Если мы не вернемся, то Ларе скоро поднимет шум и явится за нами.

Я вдруг поняла, что Ольга, в отличие от меня, не производила впечатления человека, пережившего потрясение.

— Почему заклятие на тебя не подействовало? — спросила я.

Она спокойно взглянула на меня и сказала:

— Сегодня погиб мой муж. Семейный бизнес уничтожен. Что может быть хуже?

Я виновато вздрогнула, потому как понятия не имела о том, что у Бенни была жена. Неудивительно, что на нее заклинание не подействовало. Ольга только что пережила самое худшее наяву. Любое воспоминание, наведенное на нее заклятием, было настоящим облегчением по сравнению с нынешними переживаниями. С другой стороны, у меня имелось целых пять сотен лет — выбирай не хочу. Я до сих пор ощущала, как усики заклинания пытались дотянуться до меня, однако пронзительная мысль о том, что самый большой мой страх может оказаться фикцией, помогла отмахнуться от них.

«Уже скоро я спокойно сяду и задам себе несколько неприятных вопросов о той ночи, но пока еще не время».

Я внимательно огляделась по сторонам и поняла, что воспоминание поймало в свои сети кое-кого еще. В углу, повернувшись ко мне спиной, скорчился Луи Сезар. Должно быть, он двигался за нами по пятам, если прошел в дверь до того, как сработало защитное заклинание. Вид у вампира был такой, словно он раскаивался в собственной поспешности.

Я видела, как его сотрясала дрожь. Медленные вибрации зарождались в нижней части спины и поднимались вдоль позвоночника. Некогда безупречная кожаная куртка и брюки француза выглядели теперь так, словно кто-то драл их когтями. Стоило мне взглянуть на обломанные и окровавленные ногти Луи Сезара, как сразу стало ясно, кто именно. Похоже, наведенное воспоминание нравилось вампиру не больше, чем мое — мне.

Луи Сезар начал медленно раскачиваться взад-вперед, мышцы на спине напряглись, шея выгнулась, волосы упали ему на лицо, скрывая черты. Он негромко застонал и что-то произнес, наверное обращаясь к кому-то из своего прошлого. Французским я владела вполне сносно, даже прилично, но вампир говорил так невнятно, что мне не удалось разобрать ни слова. Потом он засмеялся каким-то надтреснутым, горестным смехом, напоминавшим хруст стекла под ногами. Моим натянутым нервам этот звук показался похожим на царапанье ногтей по классной доске. Я протянула к Луи Сезару руку, ни о чем не задумываясь, просто пытаясь остановить этот смех.

В тот миг, когда я коснулась тела француза, меня увлекло в его маленький персональный ад.

Темная камера, где он лежит, связанный и беспомощный. Тюремщики грубо раздевают его, срывают с него одежду, приставив к горлу нож. Но оружие не останавливает его, он пытается сопротивляться, дерется до тех пор, пока они едва не выбивают из него дух, безжалостно молотя кулаками и раздирая ногтями. Постепенно мышцы отказываются повиноваться, вкус пыли и соломы с металлическим привкусом крови наполняет рот. Судорожные вдохи доносятся откуда-то издалека. Ему кажется, что это дышит не он, а кто-то другой, пока не приходит новая боль, какую палачи до сих пор не осмеливались причинить. От нее Луи Сезар приходит в ужас и обретает сознание.

Стиснув зубы, чтобы не закричать, он тяжело дышит в алой завесе боли и гнева. Тело, вышедшее из-под контроля, в отчаянии отшатывается от мучителей. Он не может унять дрожь в конечностях, рефлекторные судороги, придушенные хрипы, но кричать не станет. Унижение камнем лежит внутри его, окутанное болью, а палачи по очереди приближаются к нему. Один из них смеется, и он ощущает это своими внутренностями, которые говорят, что пытка закончится не скоро. Желчь подступает к горлу, но его охватывает ледяное спокойствие. Луи Сезар обещает себе, что найдет способ выбраться отсюда. Когда он освободится, никто и никогда больше не сделает из него жертву.

Я отшатнулась, дрожа в холодном поту, проклиная чертовых магов, придумавших такую ловушку. Когда я немного отдышалась, то позаимствовала у Ольги носовой платок и обернула им руку. Хватит, больше никаких незащищенных контактов.

Я присела на корточки и попыталась заглянуть Луи Сезару в глаза, но прежде мне пришлось сдуть волосы у него со лба. Безупречная бледная кожа вампира теперь приобрела меловой оттенок, а глаза превратились в два темных синяка. Я ощутила прилив сочувствия, совершенно не свойственного мне. Он казался таким юным, когда лишился того высокомерия, какое постоянно напускал на себя, оказываясь рядом со мной. Француз не был похож на того Луи Сезара, который оказался членом Сената и нахальным негодяем. Он напоминал обаятельного вампира с золотисто-рыжими волосами, голубыми глазами и очаровательной улыбкой. Я протянула руку, стерла пальцем единственную слезинку, покатившуюся по его щеке, а потом принялась отвешивать вампиру пощечины.

Первая из них не произвела никакого действия, но к четвертой я вошла во вкус. Голова Луи Сезара каждый раз ударялась о каменную стену, запрокидываясь назад. Не успела я ударить в пятый раз, как изящная рука потянулась ко мне и схватила за плечо.