Контракт на невинность (СИ) - Шварц Анна

Он не отвечает.

Я еложу на сиденье, пытаясь найти удобное положение, но так как я лежу на животе, а руки связаны за спиной наручниками, выходит плохо. Как никогда сочувствую гусеницам. Им, наверное, сложно жить без рук и карабкаться по растениям.

Хотелось бы последние часы жизни провести в комфорте, но, видимо, не судьба.

Вряд ли я выберусь из наручников. Слышала, что для этого нужно вывернуть сустав большого пальца, чтобы кисть пролезла, но я не уверена, что это точно. Да и эльф явно заподозрит неладное, если я буду вопить от боли.

— Пожалуйста, — повторяю я, выплевывая изо рта свои волосы, — давай договоримся.

— Заткнись.

— Мне есть, что тебе предложить.

— Абсолютно нечего. Ты меня сдала в прошлый раз. Вряд ли еще раз я тебе доверюсь.

Я смотрю, как машина сворачивает в лесополосу и понимаю, что обречена.

Эльф не заезжает слишком далеко. Может быть, проезжает полкилометра вглубь леса, там останавливается и, разблокировав двери, выходит из машины.

Несмотря на то, что мы не совсем в глуши, я знаю, что сюда вряд ли кто поедет ночью. Поэтому надеяться на спасение или счастливую случайность глупо.

Дверь открывается, эльф хватает меня под локоть и заставляет вылезти наружу. Я даже не прохожу и пары шагов — спотыкаюсь, из-за того, что ноги онемели, падаю на колени, в которые впиваются камешки и веточки.

Хотя я понимаю, что, вероятно, для меня все кончено, почему-то страха особого нет. Мне кажется это нереальным. Сном. Сейчас я проснусь и окажется, что я просто дрыхла все это время рядом с Камилем. Он никуда меня не брал, ушел, а я заснула дальше. Мне это снится. Снится.

Эльф тяжело выдыхает, встряхнув почти белыми в свете фар волосами. В руках он держит оружие, щелкает чем-то на пистолете, но не направляет его на меня. Он смотрит куда-то в сторону и в глазах я замечаю несколько обреченное выражение, словно это ему сейчас умирать.

— У меня маленькая сестра, которая растет без отца, Мирослав. Прошу, не трогай меня, ни я, ни она ни в чем не виноваты. — пытаюсь я в последний раз достучаться до него. Мне становится холодно, кажется, что изо рта вырываются облачка пара от того, насколько заледенел вокруг нас воздух. И мир словно замирает на эти долгие минуты.

Эльф снова нервно вздыхает.

— У меня тоже сестра. Была. Еще был отец. Камиль его подставил, а Рустам Садаев убил, потому что нашел доказательства, что мой отец виновен в смерти его брата. Я не знаю, что Камиль наговорил моему отцу, или как это провернул, но после того, как папа умер, этот ублюдок забрал у моей семьи почти все. То, что у нас осталось, не приносит достаточно денег, чтобы жить. Мы в долгах, — Мирослав переводит на меня взгляд ледяных, голубых глаз и продолжает, — мне продолжать? Я почти месяц сидел в заточении у этой твари среди головорезов… Сестра не хочет меня знать. До тех пор, пока не появился Камиль, я жил спокойно. Все было хорошо. В чем же я виноват?

— Я не знаю ничего о твоей жизни, Мирослав, — осторожно произношу я, почувствовав легкий укол жалости к этому парню, — но, наверное, ни в чем. Мы же не можем отвечать за грехи своих родителей.

— Да, верно. И ты ни в чем не виновата. Но если останешься с Камилем — для меня все будет кончено. Однажды. С этими деньгами он натворит дел… а мне точно уже никто не поможет.

— Ты себя успокаиваешь, что ли? Пытаешься уговорить себя, что поступаешь правильно? Потому что мне легче от твоих слов не становится…

Эльф усмехается.

— Да. Я не умею хладнокровно убивать людей, в отличие от твоего Камиля. Считай, делаю это в первый раз.

Мне хочется прикрыть обреченно глаза. Я не хочу выступать в качестве тренировочной груши для будущего головореза, в которого потом вырастет этот эльф, если решится меня прибить.

— Блин… — слышу я тихое, и у меня сдают нервы.

— Послушай, а? Отпусти меня, — произношу я глухо, — я договорюсь с Камилем, чтобы тебя никто не тронул. Считай, встану грудью на твою защиту.

— Слишком мелкая у тебя грудь, чтобы меня защитить.

— Ты… — я открываю глаза и смотрю на эльфа. Его выражение лица, несмотря на идиотский юмор, все равно выглядит мученическим, — мне не до смеха. Я фигурально.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я тоже.

— Серьезно, я сделаю всё. Будь уверен. Я уговорю Камиля помочь тебе. Костьми лягу, — горячо убеждаю я парня, почувствовав брешь в его защите, и зародившиеся сомнения, — Я…

По шоссе проезжает машина, мазнув полосой света по лесу. Я провожаю взглядом удаляющиеся огни фар, которые мелькают между деревьями. Они замирают где-то чуть дальше въезда в лес.

Эльф тоже настороженно смотрит в ту сторону. То ли я не замечала, то ли он начинает бледнеть.

— Послушай, — произношу я, — когда вы меня с Валей тащили, я скинула кроссовок. Камиль точно увидит его и поймет, что произошло нечто странное. Я уверена, что он узнает, кто виновен в моей пропаже. Может, вон та машина — это он и есть. Убьешь меня — и точно сам умрешь.

Мирослав бросает взгляд на мою голую ступню и едва усмехается.

— Ты хитрая.

На шоссе тормозит еще одна машина, а первая сдает назад. Я чувствую, как в груди начинает теплиться огонек надежды. Камиль смог меня найти? Так быстро!

Эльф садится на колено рядом со мной, цепляет наручники и заставляет меня выпрямиться вместе с ним.

— Что ты делаешь? — вырывается у меня вопрос, когда мы оказываемся лицом к лицу.

— Ты хороший план придумала, Ева, — тихо говорит он, — только ты ответь на вопрос: зачем мне помощь от человека, который виноват в смерти отца?

Я закрываю рот. Другого плана у меня и нет.

В подбородок утыкается холодное дуло пистолета, а эльф произносит с протяжным вздохом:

— Похоже, и вправду Камиль нашел тебя. Быстро он. Кто-то из нас лоханулся, значит.

Эпизод 41

— Ты можешь сбежать, и я даже не скажу, в какой стороне ты исчез, — предлагаю я, а Мирослав иронично усмехается.

— Что за дичь? Я уверен, что когда я буду стрелять в твоего несостоявшегося мужа, у меня рука не дрогнет. Тебя убивать я не хочу. Его вот — еще как хочу.

— Не надо лучше. Мирослав, серьезно, — уговариваю его я, а он теряет ко мне интерес и напряженно смотрит в темноту. Я бормочу все какую-то чушь, понимая, что вряд ли сейчас смогу придумать хорошие аргументы, чтобы этот эльф немного успокоился. Я не хочу участвовать в заварушке с трупами.

Мне становится холодно стоять и тело бьет крупная дрожь. Я боюсь, что у Мирослава сдадут нервы, когда я вообще дергаться начну: он подумает в какой-нибудь момент, что я пытаюсь сбежать и пристрелит меня.

— Брось пушку, пиздюк, — слышу я знакомый голос и выдыхаю, выпустив изо рта облачко пара, — это игрушка для взрослых дядек.

Камиль.

Все-таки он.

Я кошусь в сторону, откуда доносится голос и вижу, как к нам лениво приближаются несколько людей.

Конечно, Камиль не дурак, он взял с собой охрану. Только какая разница, когда эльф может сейчас просто взять меня и уйти. Прямо перед носом всех этих людей. У него есть заложник — я.

— Это ты положи оружие, — произносит эльф. Голос у него неровный. Он явно нервничает, — и пусть твоя охрана…

Мне кажется, что в эти несколько секунд кто-то ставит мир на замедленную перемотку. Я успеваю увидеть, как Камиль закатывает устало глаза, словно эльф его достал, просто поднимает оружие и нажимает на спуск. Звучит хлопок, и Мирослав просто падает назад. С таким звуком, словно мешок картошки уронили.

Я не знаю, что поражает меня больше всего. С какой легкостью Камиль выстрелил и попал в человека? Или то, что он рисковал моей жизнью? Он мог бы промахнуться, или Мирослав случайно пристрелил бы меня от неожиданности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я медленно опускаю взгляд вниз, забыв даже подышать. Эльф лежит на земле, схватившись за бок и пытается глубоко вдохнуть. Свет фар тут же загораживает Камиль, который наклоняется к телу и, совершенно равнодушно обшарив его карманы, достает ключ, разворачивает меня, и с щелчком освобождает от наручников.