Битва за любовь - Кэтрин Блэр

— Я думаю, что они сами договорятся. Мне только хотелось бы, чтобы Иветта считалась с ним. Мне кажется, что у него в жизни еще не было серьезного увлечения.

— Его любовь к вам не серьезна? — коротко спросил он.

— Его любовь ко мне чисто братская. Я думаю, что у них может все очень хорошо сложиться. Ведь, наверное, именно благодаря Хью Иветта так неожиданно порвала со своими сомнительными друзьями; она и думать о них перестала после того вечера, когда мы подвезли ее домой из гостиницы.

Наступило короткое молчание, потом Филипп произнес:

— Я догадался, что, должно быть, вы ему отказали; но я все еще не был уверен в этом, поэтому так рассердился на вас, когда вы были у нас в тот вечер.

— Пожалуйста, не будем сейчас говорить ни о чем таком, — попросила она быстро, хотя и не слишком резко. — Вы много раз разными способами выражали свою точку зрения. А сейчас… Пожалуйста… не будем говорить на личные темы. Вы друг Леона и доктор моего сына. Сегодня вы здесь гость вместе с Марсель, а я выполняю долг хозяйки.

Он остановился и посмотрел на нее в упор. Его тон был резковат, но скрашивался властной улыбкой, еле различимой в полутьме:

— Мы не друзья, вы и я? С каких пор? С того вечера, когда вы пытались убежать из моего дома незамеченной и упали на лестнице? Вы и сами чувствуете, что я слишком много знаю о вас… что, как врач, я чувствую и понимаю ваши трудности и желания…

В этот момент слева от них вспыхнуло белое зарево ламп над бассейном. Это заставило его замолчать. Он несколько раз глубоко вздохнул и потом сказал другим голосом:

— Давайте сходим к бассейну и вернемся в дом. Я оставил там Марсель беседовать с одним моим старым другом, но боюсь, что она уже устала от него.

В патио они встретили Хью с Иветтой. Филипп поклонился и отошел искать Марсель.

— Они готовят пол для танцев, — сказала Иветта. — Если бы я могла научить этого вашего кузена танцевать как следует! Я бы умерла спокойно.

— Это был бы, конечно, подвиг, но умирать из-за него не стоит, — возразила Кэтрин самым непринужденным тоном. — А вы видели Леона?

— Он общался с этим господином из музея изящных искусств. Бедной Марсель пришлось выслушивать их, пока вы гуляли с Филиппом, — сказала Иветта, улыбаясь. Пожав плечами, она добавила: — Вот одна из причин, почему из Марсель никогда не получится настоящий скульптор. Другие виды искусств, видите ли, заставляют ее скучать.

— Это-то и хорошо, — вставил Хью, — не дай Бог жениться на художнице.

Заиграл оркестр, и они пошли втроем к распахнутым стеклянным дверям салона. Кэтрин предложила своим спутникам пойти потанцевать, а сама отправилась на поиски Леона. Но его нигде не было видно.

Она постояла, посмотрела, как танцует Марсель, баронесса в своем обтягивающем платье, другие пары. Потом увидела, как вышли Филипп с Марсель; наверное, они пошли к бассейну.

Антуан подошел к Кэтрин в перерыве между танцами:

— Мадам, мсье Верендер просил меня передать вам, что он хочет, чтобы все гости собрались в полночь у бассейна. Осталось только пять минут, мадам.

— Хорошо, но где же он сам?

— Они с мадам д'Эспере и остальные уже там.

— Я думаю, Антуан, что нужно велеть оркестру перестать играть, и тогда все выйдут на воздух.

— Уже сделано, мадам. Они будут сейчас отдыхать и поедят, а через час снова начнут играть.

Она кивнула ему и вышла на воздух, под звездное небо. В одиночестве она пошла к бассейну по одной из боковых дорожек. А там вокруг мраморных бортов уже скопились гости. Толпа казалась слишком пестрой в безжалостном свете прожекторов. Леон сидел со своей группой в конце бассейна; видимо, он ждал Кэтрин, потому что встал, увидев ее издали, и громко позвал:

— Идите сюда, Кэтрин! Я сейчас скажу речь.

Она мысленно спросила себя, не выпил ли он больше обычного, но, подойдя, увидела, что он в полном порядке. Было видно, однако, что он принял какое-то важное решение и хочет, чтобы все его гости узнали о нем. Люси улыбалась, как змея, застывшей, дьявольской, торжествующей и выжидающей улыбкой.

Леон остался стоять рядом с Кэтрин. Он поднял руку. Гул голосов стих, только кто-то жизнерадостно выкрикнул:

— Мы ждем, Леон!

Леон сказал:

— Сегодня все вы познакомились с моей невесткой, но мало кто из вас видел моего внука. Его зовут Тимоти. По характеру он не совсем Верендер, но мы стараемся это исправить. — Прокатилась волна негромкого смеха. — Моя невестка говорит, что на это потребуется долгое время, но посмотрим. — Пауза. — Мой сын женился на этой женщине без моего согласия, и я был так рассержен, что намеренно перестал даже думать об их существовании. Я ее не знал, и я даже не хотел ее видеть.

— Как же так! — послышалось несколько возгласов.

— И когда она приехала сюда, — продолжал Леон, — несколько недель назад, она была мне не нужна. Мне нужен был только ее сын. Но, друзья мои, теперь все изменилось!

— Не нужно, Леон! Не будьте сентиментальным, — негромко сказала ему Кэтрин.

— Сами видите, — обратился он опять к гостям, — вот как она со мной разговаривает! Хотите — верьте, хотите — нет, но мне нравится, когда со мной говорят так, кто бы это ни был. Никакого притворства, никакой лести, никаких хитрых расчетов — просто честно и именно то, что она хочет сказать! Сейчас ей страшно не по себе, но, черт возьми, ей придется выслушать все это так же, как и вам, раз вы мои гости. — Опять зазвучал смех. Леон выждал, пока станет совсем тихо, и продолжал: — Я не сентиментальный человек и думаю, что вы все это знаете. Я люблю факты… и я придерживаюсь сейчас именно фактов. До того как я познакомился с Кэтрин, я ожидал увидеть какую-нибудь хорошенькую пустышку с твердым желанием стать наследницей. Хотя уже в письмах к моему адвокату она здорово брыкалась — он еще до сих пор от них не опомнился, верно, Генри? — Круглый человечек, сидящий невдалеке, ответил смущенной ужимкой и смехом. — Во всяком случае, я был готов ко всему с ее стороны, и в течение первых десяти минут нашего знакомства я ей это сказал.

Его большая ладонь тяжело лежала на ее обнаженном плече.

Он похлопал ее по плечу:

— Мне осталось сказать немного — вам и так все ясно. Вот она стоит здесь. Я ею горжусь и надеюсь, вы меня простите, если я скажу, что она самая обаятельная женщина здесь сегодня. — Он жестом прервал аплодисменты, сказав: — Я хочу, чтобы этот вечер стал для нее памятным, чтобы она помнила, как я познакомил ее с моими друзьями и коллегами. И в виде материального напоминания об этом событии…

Только в этот момент Кэтрин почувствовала, что мурашки опасения превратились в леденящее чувство понимания. Она почувствовала, как жемчуга соскользнули с ее шеи и вместо них на плечи легло что-то холодное, и застежка щелкнула.