Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2 (СИ) - Тигиева Ирина

— Это ведь временно, только пока не оповестим всех…

Доминик снова стиснул меня в объятиях, будто хотел срастись с моим телом.

— Если бы ты знала, чего мне стоит отпускать тебя и каждый раз мучиться сознанием, что эта ночь могла оказаться последней… Я не чувствую, где ты, и это лишает меня рассудка. Всё, что остаётся: гадать, вернёшься ли ты ко мне или уже стала жертвой одной из омерзительных тварей преисподней… или же Арент подчинил тебя своей воле…

— Честное слово, у тебя слишком богатое воображение.

— Отчасти его подогревает твоё безрассудство. Помнишь, когда была человеком, ты грозила покончить с собой? Несколько ночей после этого я боялся к тебе приблизиться, почти уверенный, что ты исполнишь угрозу… Но ты пошла ещё дальше, отправившись прямиком в логово Толлака.

Я виновато потупилась, вспомнив о цели своей поездки. Убрав упавшие на лоб пряди волос, Доминик прижался губами к моему виску.

— До сих пор вижу твоё лицо, когда ты прыгаешь навстречу несущемуся на бешеной скорости грузовику. Или когда с улыбкой выплёскиваешь содержимое стакана в физиономию амбала, который мог сломать тебя пополам. И потом — самой явиться к Толлаку, пойти на сделку с Эдредом… На самом деле это даже хуже, чем безрассудство. Раньше меня это восхищало, а теперь внушает больший ужас, чем апокалипсис. В действительности мне нет дела до участи ни того ни этого мира. Всё перестанет для меня существовать, если не станет тебя.

Не в силах сказать ни слова, я молча смотрела на него, чувствуя, как начинают дрожать губы. Доминик, словно чего-то очень хрупкого, коснулся их кончиками пальцев. В желтоватых глазах горело жгучее, испепеляющее обожание, и я порывисто бросилась ему на грудь.

— Я ведь не иду навстречу опасности просто так… Ради тебя я бы в самом деле спустилась ниже последнего круга ада…

— Знаю. Но это — не то, что я хотел услышать.

Бережно опустив на кровать, Доминик очень легко, лаская, скользнул поцелуем по моим губам.

— Я хочу, чтобы в следующий раз, когда соберёшься спуститься в ад, ты действительно подумала обо мне. И остановилась.

И я тихо пообещала:

— Хорошо…

Что, в конце концов, стоит произнести одно слово, если это хотя бы на время вернёт спокойствие Доминику?

Глава 11

Я критически разглядывала себя в зеркале. Кружевное платье жемчужно-серого цвета плотно облегало тело, подчёркивая каждый изгиб фигуры. Мраморная кожа просвечивала сквозь тонкие кружева словно сквозь паутину — я казалась осыпанной жемчужной пылью, в ушах покачивались серьги из крупных серебристо-чёрных жемчужин. Давно я не уделяла столько времени и внимания своему наряду. Доминик неизменно превращал в лоскутки всё, что оказывалось на мне в момент нашей встречи. Правда, самодовольно считая, что мой вкус развился под влиянием его, не раз отмечал изящество приведённой им в негодность одежды.

Но сегодня поводом для моих стараний была вечеринка на одном из австралийских пляжей неподалёку от Перта, на которую, по словам Эдреда, должно было "слететься" немало бессмертных. До сих пор мы избегали подобных мероприятий, посещая знакомых Эдреда на их территории: в тишине гостиных, либо на устраиваемых ими закрытых приёмах "для избранных". Предстоящее увеселение сулило возможность поговорить за ночь сразу со многими, не гоняясь за каждым по всему свету, и я решила подготовиться соответственно. Часы Винсента, не очень сочетавшиеся с моим нарядом, перекочевали с запястья на туалетный столик. Их заменило кольцо, устроенное по принципу медальона: полированная поверхность небольшого камня скрывала крошечный резервуар с освящённой землёй.

Покончив с приготовлениями, я обернулась к стоявшему чуть поодаль Эдреду. Он наблюдал за мной с детским удовольствием и, поймав мой взгляд, глуповато улыбнулся:

— Ты такая красоточка… — умоляюще всматриваясь в моё лицо, он подошёл ближе. — Ты могла бы делать со мной, что захочешь… Я бы позволил тебе всё…

Я ненавидела это выражение в его глазах, но оно появлялось довольно часто, и я почти научилась не обращать на него внимания, а когда дело доходило до признаний, предпочитала просто исчезнуть. Обычно получаса хватало на то, чтобы Эдред пришёл в себя, и я снова могла говорить с ним как с разумным существом. Но сейчас времени на психологические уловки не было, поэтому я проигнорировала его слова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Желая избежать подозрений Доминика, я сняла на эту ночь номер в отеле, чтобы без помех переодеться к вечеринке. Эдред великодушно предложил использовать для этого его дом, но я отказалась — к немалой его досаде. Моё нежелание расстаться с освящённой землёй он тоже переносил тяжело и чуть ли не скрипел зубами всякий раз, когда поблизости от нас появлялась обнимающаяся парочка. Кстати, вопреки предостережениям Эдреда, ни у кого из бессмертных, с которыми мы успели встретиться, никаких подозрений на наш счёт не возникло — моё появление в его компании вообще не вызывало никакой реакции. Единственным исключением оказался Луций — римлянин, родившийся в эпоху императора Августа[1]. Ему Эдред представил меня на прошлой неделе. Высокомерно оглядев сначала Эдреда, потом меня, он холодно бросил:

— Ты слишком красива для этого варвара.

Лицо Эдреда приняло убийственное выражение, но я лишь меланхолично улыбнулась и возразила:

— Варвара… Кажется, так в своё время вы называли всех не-римлян. Я тоже родилась далеко от полуострова, где возникла и пала твоя империя, Луций. Это делает меня таких же варваром, как Эдред, так что мы друг другу подходим.

В устремлённом на меня взгляде Эдреда засветился неприкрытый восторг, но на римлянина тирада не произвела особого впечатления.

— Жаль, что ты так считаешь, — равнодушно заявил он.

Но самое страшное последовало потом. Не успела я толком изложить цель визита, как Луций снисходительно пожал плечом:

— Я об этом слышал.

— От кого?

Не знаю, чьё имя я ожидала услышать, но только не то, которое произнёс римлянин:

— От француза по имени Доминик.

Если б могла побледнеть, я бы стала белее мраморных стен виллы Луция… Доминик действительно говорил со многими, причём очень успешно. Его красноречие и поистине дьявольский дар убеждения производили на собеседника магическое действие, даже когда Доминик к этому не стремился. А приложив немного усилий, он бы и астронома убедил в том, что земля — плоская и покоится на трёх китах. Но, искренне радуясь лёгкости, с какой он привлекал союзников на нашу сторону, я холодела при мысли, что рано или поздно столкнусь с ним прямо или косвенно — например, как сейчас… В сущности, я получила от Доминика полуофициальное разрешение на визиты к другим бессмертным, но он считал, что сопровождают меня Акеми и Лодовико. Лодовико в самом деле приглашал меня выступить перед группой его земляков, стрекотавших как перепуганные кузнечики. И я во всех подробностях рассказала об этой встрече Доминику — в целях демонстрации абсолютной безобидности моих занятий в его отсутствие…

— Доминик посвящён в детали лучше, чем кто-либо, — продолжал между тем римлянин. — Думаю, вам следует поговорить с ним.

— В этом нет необходимости, — возразил Эдред. — Перед тобой та, кто первая узнала об угрозе, я был при этом. А французский хлыщ знает обо всём от неё.

Это вмешательство дало мне время прийти в себя. Я благодарно посмотрела на Эдреда, но, услышав последние слова, отвернулась и холодно уточнила:

— Он не француз. Провансалец.

В бесцветных глазах Луция зажёгся огонёк любопытства, и я поспешила вернуться к теме апокалипсиса, так сгустив краски, что и самой стало не по себе. Не знаю, подействовало ли моё красноречие на римлянина, но любопытство в его глазах так и не погасло. Его виллу я покинула в состоянии близком к панике и после этого не встречалась с Эдредом целую неделю — до этой самой вечеринки. Доминик на неё не собирался, поэтому вылазка была относительно безопасной. Конечно, оставался ещё Арент, но риск наткнуться на него присутствовал всегда и везде, и я к этому уже привыкла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})