Седьмой авианосец - Питер Альбано

Но лейтенант Такео Сугуйра погиб как герой. Если бы он не протаранил корабль своим самолетом, противник непременно успел бы передать по рации сигнал бедствия и позвать на помощь. Но и Сугуйра немного оплошал при таране. Он врезался в трубу, а не в радиорубку. Но бомбы сделали свое дело. Радиорубка была уничтожена — как, впрочем, и почти вся надстройка. Дух ямато! Когда лейтенанту пришел черед умереть, он не ударил в грязь лицом.

Затем на горизонте Симицу увидел «Йонагу». Он терпеть не мог совершать посадку на авианосцах. Это были «почтовые марки», гонимые ветром. Впрочем, к своему удовлетворению, он увидел, что над кораблем нет самолетов, а взлетно-посадочная палуба пуста. Судя по всему, все тренировочные полеты закончились, и машины убрали вниз, на ангарную палубу.

Посадку предполагалось совершать в обратном порядке — сначала восьмой самолет, потом седьмой и так далее. Он, как командир отряда, взлетал первым, а садился последним. Симицу снизил скорость до ста пятидесяти узлов и, когда до авианосца оказалось не более двух тысяч метров, вывел свои самолеты на круг, и они начали барражировать против часовой стрелки на небольшой высоте. Посмотрев вниз, Симицу увидел, как суетятся все те, кто обслуживает аэрофинишер. Словно муравьи, они сновали по палубе, заполняли узкие мостики вдоль борта. Симицу увидел и офицера, руководившего посадкой. Он занял свой пост с левого борта почти у самой кормы. Посреди взлетно-посадочной палубы из пазов в настиле возник устрашающий барьер из стальной сетки. Подполковник Симицу понимал, что при посадке должен зацепиться гаком за один из четырех проволочных тросов. Чтобы защитить авианосец, натяжение увеличивалось от первого троса к четвертому. Самолет, цеплявший гаком последний трос, тем самым имел самый короткий пробег, и его остановка проходила более резко, чем у машин, «поймавших» первые тросы. Симицу несколько раз глубоко вздохнул, стараясь избавиться от неприятного ощущения во рту. Он ждал разрешения на посадку. Наконец он его увидел: на ноке рея затрепетал на ветру зеленый вымпел.

Тогда последний истребитель нарушил строй и, сбросив скорость, стал подходить к «Йонаге» с кормы. Регулировщик выбросил по сторонам руки с желтыми флажками, превратившись в желтый крест. Самолет шел уже над самой кормой по осевой линии палубы. Регулировщик опустил флажки, скрестил их у колен.

С выключенным двигателем самолет опустился на палубу, ловко ухватил гаком первый трос и потянул его за собой, словно резиновую ленту. Еще немного пробежав, он дернулся и остановился. С мостика выскочили два матроса, подбежали к «Зеро», отцепили крюк. К ним подоспели еще два механика. Взяв машину за края крыльев, они покатили ее вперед, через опущенный барьер к переднему подъемнику. Затем барьер снова был восстановлен, а трос, растянутый севшей машиной, вернулся в первоначальную позицию. С момента посадки прошло тридцать секунд. На посадку пошел следующий истребитель.

Все шло гладко, пока не стал садиться второй самолет под управлением ведомого Симицу военно-морского летчика первого класса Сусумо Хино. Он оказался слишком высоко. Регулировщик отчаянно замахал ему флажками, показывая на нос корабля. Но мотор «Зеро» вдруг заглох так внезапно, словно выключили зажигание. Машина камнем упала на палубу, отскочила от нее. Тут мотор снова ожил. «Зеро» опять опустился на палубу, заскакал по ней, словно футбольный мяч, таща за собой трос. К самолету побежали матросы.

Но тут трос не выдержал и лопнул с треском, словно огромная резинка. Один стальной конец хлестнул по матросу, перерезав его пополам. Обе половинки тела, выпуская фонтаны крови, полетели за борт.

Освободившись от троса, «Зеро» перепрыгнул через барьер и, волоча крыло, побежал к носу. Хино вырубил двигатель, но было уже поздно. Самолет круто развернуло, и он врезался в зенитчиков, дежуривших у своих установок на левом борту. Затем, теряя крылья, самолет перелетел через борт и рухнул в воду. Он тотчас же исчез, оставив по себе память в виде двух крыльев на носу «Йонаги». К пострадавшим зенитчикам побежали санитары.

Симицу выругался и стукнул кулаком по стенке. До этого ему еще ни разу не приходилось терять ведомых, а сегодня погибли сразу оба, причем Хино — нелепо и бессмысленно. Подполковник глянул вниз на палубу «Йонаги». Да, осталось три троса из четырех, но в остальном ущерб был невелик. Из строя вышла пара зениток. Несколько убитых и раненых. Снова установили барьер, и зеленый стяг приглашал его на посадку.

Симицу понимал, что сейчас на него смотрят все на «Йонаге». Им интересно, не растерялся ли ас, герой сражений в Китае. Симицу заскрежетал зубами, прищурился, подался вперед, потом убрал газ. «Зеро» Симицу быстро терял высоту. Корма «Йонаги» приближалась. Регулировщик раскинул руки по сторонам, затем, когда машина оказалась над кормой, скрестил флажки у колен. Затаив дыхание, Симицу вырубил мотор, почувствовал, как машина стала опускаться.

Потом его резко рвануло вперед. Трос! Он поймал первый из трех оставшихся тросов. Затем новый толчок: колеса «Мицубиси» коснулись палубы. Симицу дал тормоз.

Потом он посмотрел по сторонам, позаботившись, чтобы на его лице не отразилось никаких эмоций, но в душе он ликовал. «Может быть, посадка не безупречна, но я сел на три точки», — вертелось в голове подполковника. Он убрал тормоза, и машина двинулась вперед: матросы покатили ее к подъемнику. Симицу с облегчением откинулся на спинку сиденья.

— Итак, цель уничтожена, подполковник? — осведомился Фудзита, жестом приглашая Симицу садиться.

Симицу сел, благодаря судьбу, что оказался с адмиралом с глазу на глаз.

— Да, адмирал, — сказал он. — Цель уничтожена. Лейтенант Сугуйра погиб как герой, протаранив своим «Зеро» корабль русских. Он прямо-таки сбросил радиорубку в море. — Симицу тактично умолчал о том, что Сугуйра уничтожил не столько радиорубку, сколько трубу китобойца.

Фудзита удовлетворенно кивнул.

— Хорошо. А как прошла операция в целом?

Симицу уже незачем было хитрить дальше, а потому он чистосердечно признался:

— Средне, адмирал. Бомбометание оставило желать лучшего.

— А стрельба?

— Приемлемо, — коротко отозвался подполковник и добавил: — По крайней мере, лучше, чем бомбометание.

— Летчики-истребители — небольшие мастера бомбометания, — заметил адмирал. — Но вы правы, подполковник, мы действительно утратили навыки… — Адмирал вздохнул. — И мы несем потери как из-за недостатка практики, так и из-за фокусов техники. Кто погиб при посадке?

— Сусумо Хино.

Адмирал покачал головой.

— Это был хороший летчик, Масао, — сказал он. — Очень хороший. Какая жалость! — Он откинулся на спинку стула и сказал: — За ваше отсутствие мы потеряли «Накадзиму» и «Айти» с экипажами. — В его голосе звучала боль.

— Как это случилось, адмирал?

— Вышли из строя двигатели. Без видимых оснований. — Адмирал пристукнул костлявым кулачком. — Если бы только у нас были корабли сопровождения! Хотя бы один… Мы потеряли шесть самолетов за четыре дня.

— У нас еще более сотни боевых машин, адмирал, и есть самураи, готовые на них летать.

— У нас, без преувеличения, лучшие механики в мире, подполковник, но даже они бессильны перед натиском времени. — Адмирал был мрачнее тучи. — Сегодня лопнул трос.

— Я видел, — кивнул Симицу. — Мы потеряли матроса.

— Глупая смерть. Он слишком рано покинул мостик. Я же издал приказ: обслуживающий персонал остается на своих местах до полной остановки самолета. — Он постучал пальцами по крышке стола. — Оборудование стареет… теряет упругость.

— Как же освобождать гаки?

— Подавайте самолеты назад — гаки автоматически освобождаются.

— Это опасно, адмирал. Мой, например, не освободился.

— Я видел, — отозвался Фудзита. Он подался вперед. — Пусть матросы выходят, только если гак не освобождается.

— Мы потеряем драгоценные секунды.

— В экстренных случаях приказ утрачивает силу.

— Разумеется, адмирал. — И уже тише Симицу добавил: — Каждый, кто погибает, служа микадо, даже если это смерть от несчастного случая, попадает в храм Ясукуни.

Адмирал был мрачен. Он произнес:

— Летчик первого класса Сусумо Хино попал в храм Ясукуни благодаря несчастному случаю. — Возникла пауза. Адмирал продолжил: — Сейчас мы могли бы использовать его с гораздо большей пользой, чем боги. Храм Ясукуни может подождать до седьмого декабря. И, кто знает, может, мы отправимся в него все вместе.

— Наши самолеты стары, мы стары, и горючее оставляет желать лучшего.

— Такие слова не к лицу вам, подполковник Симицу, — отозвался адмирал.

Упрек ужалил Симицу, и он выпрямился на стуле.

— Я не паникер, — сказал он. — Просто таковы факты.

— Факты?