Волк среди теней - Дэвид Геммел

— Ты думаешь, он задумал убить Аваддона?

— Да.

— Не так уж плохо для мира, не так ли?

— Может быть, но среди теней я чувствую волков, Сэм. Сбереги Шэнноу для меня.

Она улыбнулась, коснулась его плеча прощальным жестом.

И исчезла.

Вторжение исчадий Ада в южные земли началось в первый день весны с того, что в Ривердейл ворвалась тысяча всадников, убивая и поджигая. Эша Берри схватили у него в доме и распяли на стволе дуба. Сотни семей были перебиты, успевшие бежать укрылись в горах, где исчадия вели на них охоту.

И войско продолжало двигаться на юг.

В сорока милях от Ривердейла, в предгорьях Игерского хребта, в укромной лощине сгрудился небольшой отряд, слушая рассказ беженца, потерявшего всю свою семью. Все они были жестокими, свирепыми людьми, давно привыкшими разбойничать, но и они с возрастающим ужасом слушали истории про кровавые бойни, изнасилования и неутолимую кровожадность.

Их вожак — худой, как скелет — сидел на валуне. Его серые глаза не мигали. Взгляд ничего не выражал.

— Ты говоришь, у них есть ружья, которые стреляют много раз?

— Да, и пистолеты тоже, — ответил беглец, пожилой земледелец.

— Что будем делать, Даниил? — спросил светло‑рыжий юнец.

— Мне надо подумать, Пек. Они присваивают наше ремесло, а это скверно — и еще как! Я думал, нам очень повезло, когда Гамбион вернулся с тремя новыми мушкетами и пятью пистолетами. Но магазинные ружья…

Пек отбросил волосы с глаз и почесал грудь там, где под грязной рубахой из оленьей кожи резвилась блоха.

— Так мы ведь можем добыть себе эти самые ружьишки, Даниил.

— Малый дело говорит, — вставил Гамбион, могучий, смахивающий на медведя горбун, обросший густой бородой и совершенно лысый. Он ездил с Даниилом Кейдом семь лет и равно хорошо владел ножом и пистолетом. — Может, вдарим по исчадиям покрепче и поразживемся новым оружием?

— Так‑то так, — ответил Кейд, — но тут не про оружие речь. Мы живем за счет всего края и тратим обменные монеты в городах, где нас не знают. Исчадия убивают земледельцев и торговцев без разбора, а города сжигают. И скоро ничего не останется.

— Против целого войска, Дан, мы швах, — сказал Гамбион. — Нас ведь семь десятков еле наберется.

— Присчитайте и меня, — сказал фермер. — Богом клянусь, я с вами!

Кейд поднялся с валуна. Высокий рост, неестественно прямая левая нога, туго перебинтованная в колене кожаным ремнем. Он провел рукой по густым черным волосам и сплюнул в траву.

— Гамбион, возьми десять человек и прочеши окрестности. Всем уцелевшим, кого повстречаете, велите идти к Игеру. А если наткнетесь на таких, кто не знает гор, проводите их.

— Мужчин и женщин?

— Мужчин, женщин, детей — кого увидите.

— Зачем, Даниил? Нам и самим припасов не хватит.

Кейд пропустил его слова мимо ушей.

— Пек, возьмешь двенадцать человек. Сбивайте в стадо заблудившуюся скотину — лошадей, коров, коз, овец. Их там должно бродить много. Сгоняйте их в Каньон Родников, а у прохода сделайте загон. Там вдосталь сочной травы. И чтобы никто не вздумал вступать в бой с исчадиями! Едва завидите их — улепетывайте. Понятно?

Оба кивнули, и Гамбион открыл было рот, но Кейд поднял ладонь.

— Хватит вопросов. Действуйте!

Кейд прохромал через лощину туда, где сидел Себастьян, низкорослый юнец девятнадцати лет с желтоватым нездоровым цветом лица. Однако как следопыт он превосходил самых опытных игерских горцев.

— Выбери коня получше и проследи исчадий. Им должны подвозить припасы, патроны и всякое такое. Разведай, каким путем.

Кейд повернулся, и колено подогнулось. Он проглотил злобное ругательство и стиснул зубы от раскаленной боли. С того случая прошло два года, и за этот срок не выпало ни единого дня, когда бы боль не была нестерпимой.

Как ясно он помнил то утро, когда он с Гамбионом и еще пятерыми въехал в рыночный городок Ольон и увидел посреди пыльной главной улицы одинокую фигуру.

«Тебе здесь нечего делать, Кейд», — сказал этот человек.

Кейд заморгал и наклонился вперед, чтобы получше его рассмотреть. Высокий, седые волосы по плечи, пронизывающие глаза, которые видели человека насквозь.

«Йонафан, это ты?»

«Адские силы, Даниил! — сказал Гамбион. — Это же Иерусалимец!»

«Йонни?»

«Мне не о чем говорить с тобой, Даниил, — ответил Шэнноу. — Уезжай отсюда. Отправляйся в Ад, где твое место».

«Не суди меня, братик. У тебя нет на это права».

Шэнноу не успел ответить: ездивший с Кейдом юнец, дурак‑мальчишка по имени Раббон, вытащил из‑за пояса кремневый пистолет и взвел курок. Шэнноу сбил его выстрелом с седла, и пыльная улица превратилась в хаос встающих на дыбы лошадей, треска выстрелов, вопящих людей и стонов умирающих. Случайная пуля размозжила Кейду колено. Гамбион, раненный в руку, ухватил поводья его лошади и ускакал с ним. Позади они оставили пятерых уже мертвых или умирающих своих товарищей.

Три недели спустя добрые жители Ольона отправили Шэнноу восвояси, и Кейд вернулся со всеми своими людьми. Бог свидетель, ему там сполна заплатили за его колено!

После того рокового дня он не видел брата, но придет день, когда они снова встретятся, а пока Кейду оставалось мечтать о сладости мести.

Лиза, его женщина, подошла к нему. Худенькая девушка с запавшими глазами, которую Кейд увез с фермы два года назад. Обычно он бросал своих женщин через месяц, много — два, но в Лизе было что‑то такое, из‑за чего он оставил ее при себе — какая‑то внутренняя гармония, умягчавшая ожесточенное сердце Кейда. Она наклоняла голову набок и улыбалась ему, и вся его воинственная злоба угасала, он брал ее за руку, и они сидели рядом, обретая опору в обществе друг друга. В неустроенной жизни Кейда был один неоспоримый факт — Лиза его любила. Он не знал почему, да и знать не хотел — с него было довольно самого факта.

— Для чего ты это делаешь, Даниил? — спросила она, когда увела его в их хижину и села рядом с ним на скамью, которую он прошлой осенью обил кожей.

— Что делаю? — уклонился он от ответа.

— Собираешь беженцев на Игере?

— Ты думаешь, что я это зря?

— Нет, я думаю, что спасать людей это хорошо. Но я не понимаю почему.

— Почему волк‑разбойник уводит овечек в свое логово?

— Да.

— Млеко человеческой доброты ты сбрасываешь со счетов?

Она чмокнула его в щеку, склонила голову набок и засмеялась.

— Я знаю, в тебе есть доброта, Даниил, но еще я знаю, что ты очень хитрый! Какую выгоду ты видишь в этом для себя?

— Исчадия погубят этот край и не оставят в нем места для меня. Но если я выступлю против них в одиночку, они меня сокрушат. Значит, мне нужно войско.