Дочь для трона - Ханна Уиттен

в Солмира, хотя времени это отняло больше, чем вышло бы, поцелуй она его. Шипы на ее запястьях таяли по мере того, как наливались чернотой его глаза, вены у нее бледнели, а у него стремительно темнели. Изменения в нем проявлялись лишь мельком, вспышками, пока Солмир принимал часть магии и прятал ее куда-то вглубь, заполняя сосуд с силой. Он чуть вздрагивал под ее ладонями.

Когда вся магия вытекла из ее тела, Нив отняла руки. Солмир немного постоял, склонив голову и едва заметно дрожа, прежде чем посмотрел ей в глаза.

– Я почти поверил, что ты оставишь ее себе.

Он сказал это так, будто знал, будто прочитал все помыслы у нее на лице. Нив все меньше и меньше тревожили перемены, что привносила в нее магия. Все меньше и меньше тревожило то, чем они могли обернуться для ее души. Было бы так легко удержать при себе силу и даруемый ею контроль. Позволить себе стать частью этого мертвого мира, могущественной и неуязвимой, и тени раздери последствия.

Но Нив ждала ее жизнь. Ждали люди, которым стоявший перед ней мужчина причинил боль. И которых он ранил бы снова, если бы потребовалось.

Нив отвернулась и пошла к серой пустыне. Мир слегка подрагивал у нее под ногами, словно перейдя рубеж, за которым ему больше никогда было не сделаться устойчивым.

– Нам нужно только одно чудовище, – сказала она. – И из тебя оно отлично получается.

Зеркало исчезло.

Нив лежала в колыбели из переплетенных древесных корней, пронизанных тенями под белой корой. Они окружали ее мягкими изгибами: свернулись под виском, чтобы она могла положить на них голову, заползли под спину, давая ей опору и позволяя устроиться на боку. По ногам у нее стелился тот же длинный белый саван.

Но зеркало исчезло. Поначалу Нив подумала, что оно просто где-то выше ее, за пределами видимости – вросшее в иную часть ствола, нежели в прошлый раз. Но потом, с характерной для сна нелогичной уверенностью, она поняла, что его нет. Что есть лишь сама Нив, туман и невозможно огромное дерево, на корнях которого она полулежит.

Должно ли ей было стать страшно? Не стало. Нив чувствовала себя лишь озадаченной. Она подняла голову; подпиравший ее корень скользнул прочь, выполнив свою работу. Остальные тоже неспешно втянулись в общее сплетение, как только она встала.

Нив выгнула шею и посмотрела вверх. Крупицы золотых отблесков виднелись за много миль от нее. И казались ярче, чем прежде.

Как там голос называл все это раньше? Местом между… Между жизнью и смертью, между двумя мирами. Рэд на одной стороне, она – на другой.

Ты сделала первый шаг.

Голос пришел. Теперь он был сильнее, был менее растерянным, оставаясь по-прежнему неуловимо и необъяснимо знакомым.

Зная, что никого не увидит, Нив все равно резко обернулась и вгляделась в нескончаемый туман.

– Что ты имеешь в виду?

Именно то, что сказал. Она буквально услышала, как говоривший закатил глаза. Да есть ли вообще глаза у обладателя этого голоса? Ты вобрала силу божества. Магию, обратную той, что хранит в себе Рэдарис. Ее темное отражение.

– Я не оставила ее себе.

Нив согнула пальцы, пытаясь тайком нащупать шипы.

Но могла. Просто выбрала иное. Очень многое в конечном счете сведется к выбору. В тумане эхом заметался горький смех, нигде и повсюду. Усвоенный урок так просто не отринуть.

Нив нахмурилась.

– Так зеркало поэтому исчезло? Потому что я забрала силу Змия?

Компас не нужен, когда становишься самой картой.

Нив нахмурилась еще сильнее. Она пошла сквозь туман, хотя не имело значения, как далеко она уйдет – высившиеся за спиной сплетения корней будто не отдалялись ни на шаг.

– И в твоей метафоре зеркало – это компас.

Недурно.

– А я – карта.

Не ты одна.

Нив запнулась. Постояла немного, прежде чем снова легким шагом двинуться вперед.

– Значит, я и Рэд, – сказала она негромко.

Одна, вторая и третья, чтобы забрать оставшееся. В голосе послышались печальные нотки, словно упоминание о Рэд легло грузом не только на плечи Нив. Но лишь ты и Рэдарис нужны, чтобы отворилось Древо. Пророчества могут сбываться постепенно.

Холодный узел в груди Нив стал неожиданно тяжелым, будто ей залили свинец под ребра. В то самое место, куда она заталкивала все подряд – вину, стыд и любые другие эмоции, с которыми не готова была разбираться; в надежную клетку, где она заперла свои истинные чувства, копившиеся под гнетом всего случившегося с того дня, как им с Рэд исполнилось двадцать. Она прижала руку к животу, как будто могла так удержать эти чувства от побега, не дать им вспороть ее изнутри в отчаянном стремлении быть осознанными.

Такое невозможно укрывать бесконечно. Голос говорил скорбно и устало. Все истины должны явиться на свет, чтобы дать силы добраться до Древа. И заполучить ключ.

– Но мы знаем, где находится Древо, – сказала Нив. Потом неохотно поправила себя: – Во всяком случае, Солмир знает.

Важно не только расположение. Вам нужна сила двух богов, по одному на каждого. И потом, отыскав Древо, ты должна будешь сделать выбор. Стать той, что обещана звездами, или оставить эту ношу тем, кто придет после.

Нив помотала головой.

– Что ты имеешь виду? Какой именно выбор?

Но, не успев слететь с ее губ, слова стали глохнуть и таять; корни и туман поблекли.

– Нивира?

Серая пелена перед глазами отступила, Нив выплыла из своей головы и из сновидения. Села, поморщившись – сон на утрамбованной пыльной земле не шел телу на пользу.

– Что?

Солмир сидел в нескольких шагах от нее, опираясь спиной на камень и вытянув ноги, и снова строгал тот кусочек дерева.

– Услышал звук с твоей стороны.

Нив потерла затекшую шею и попыталась пропустить сквозь пальцы спутанные волосы.

– Ты спал? – спросила она, потому что не хотела спрашивать, что за звук издала, и не хотела думать о том, что он прислушивался к ней настолько внимательно, чтобы обеспокоиться каким бы то ни было звуком. Как не хотела думать и о том, что сама вела себя так же во время их скудных перерывов на отдых – вглядываясь в то, как он во сне кривится и хмурит брови, а не следя за пустынным пейзажем.

Здесь не было никакой ночи. Не-совсем-небо всегда оставалось бледно-серым, не менялся однообразный горизонт. И все же, когда Нив уже не могла держать глаза открытыми и начала спотыкаться, Солмир настоял на том, чтобы остановиться у нагромождения камней – на сей