Ради тебя 1. Если бы не ты - Татия Суботина

– Я испугался.

– Нет, Влад. Ты не испугался. Ты просто не умеешь думать ни о ком кроме себя. Ты помнишь, что первое взволновало тебя, когда ты переступил порог отделения? Ты переживал, что тебя посадят, если девочка умрет!

– Я не выживу в тюрьме! – закричал Влад, его трясло. – Перестань меня отчитывать!

Племянник горестно посмотрел на Брагина и тот ответил ему осуждающим взглядом.

Влад прошептал:

– Не могу же я добровольно пойти и сдаться в полицию! Свобода – это единственное, что у меня осталось, дядя! К тому же заявление за девочку никто подавать не будет, я узнавал. А с дорожной полицией я договорился. Да перестань ты так на меня смотреть! Твоя пациентка вообще психичка! Она из Подолки сбежала! И сейчас единственный кто пришел ее навестить – лечащий врач. Психотерапевт! Подумать только! Почему я должен хоронить себя заживо из-за безумной девки, что сама кинулась под колеса?!

Брагин не ответил, он в один глоток осушил оставшуюся жидкость в стакане. Тремор, что грозил ему завтра, сейчас показался ничем по сравнению с тем, что поднялось в душе от разговора с племянником.

– Мне никак нельзя в тюрьму! Это все равно, что добровольно подписать себе приговор! За те деньги, что я задолжал Зверю, он в два счета прикончит меня в тюрьме. Но перед этим проведет через все круги ада! Ты не знаешь его, дядя!

– Что? – Брагин вскочил с дивана. Его бросило в жар. – Кому ты задолжал денег?

– Зверю. А ты что его знаешь? – удивился Влад, сильнее вжимаясь в кресло.

– Зверь в городе?! – воскликнул Брагин. – Но это невозможно. Как ты мог так вляпаться?! Сколько ты ему должен?

– Сто тысяч, – нехотя признался Влад. – Карточный долг. Мне в ту ночь ужасно не фартило! Но я отыграюсь, я обещаю. Мне только нужно насобирать бабло на изначальную ставку!

Брагин пришел в себя только после третьего удара. Он разбил нос племяннику. Кривясь от вида крови, что заляпала его руку и манжет рубашки, словно он перепачкался дерьмом, Брагин нашел полотенце и вытер руки. Потом с отвращением кинул полотенце Владу.

– Утрись. Весь ковер мне загадишь.

Влад прижал полотенце к носу и запрокинул голову.

– Не смей, – процедил Брагин. – Никаких игр со Зверем. Ты должен как можно скорее собрать необходимую сумму и забыть этого… гхм… человека. Ясно?

Влад кивнул и скривился от боли.

Брагин вышел на кухню, порывшись в холодильнике, нашел большой кусок замороженной говядины и вернулся в гостиную. Забрав у племянника полотенце, он завернул в него мясо и вернул Владу.

– На вот, держи. Станет легче.

Влад послушно приложил мясо к переносице. Послышалось шипение. Сквозь крепко стиснутые губы племянника прорывались звуки боли. Брагин тяжело вздохнул, включил верхний свет и склонился над племянником.

Отложив мясо в сторону, он повернул голову Влада вправо, потом влево.

– Ничего серьезного, – заверил Брагин. – Кровотечение уже прекратилось. А фингалы всегда красят мужчин. Скажешь Даше, что получил боевое ранение – она оценит. Бурная ночь утешений и ласк тебе обеспечена. Герой.

Брагин усмехнулся, но потом сразу посерьезнел, наблюдая за странной реакцией на свои слова. Племянник морщился и кривился как от зубной боли.

– Что у вас с Дашей? Меня сначала удивил ее сегодняшний отказ спуститься со мной в машину к тебе, но я списал это на усталость от дежурства. К тому же, я ее обидел сегодня… Сейчас же ясно вижу, что между вами что-то произошло. Вы расстались?

– Ох, дядя, тебе не надоело мне допросы по поводу и без устраивать?

– Отвечай мне.

Влад мучительно закатил глаза.

– Нет, мы не расстались. Просто, – он замялся, – возникли некоторые несогласия. Скоро я решу это. Даша мне нужна.

Брагин подозрительно прищурился, а потом махнул рукой, мол, какое мне дело?

– Смотри мне. Не обижай ее. Даша, хорошая девочка.

Влад улыбнулся, потом прерывисто выдохнул от боли и криво усмехнулся.

– Конечно, дядя. Даша, очень хорошая девочка и получит только то, что заслуживает.

Глава 17

Голос

Неизвестно сколько мы шли, несколько раз я проваливалась в короткое забытье, словно лежала дома на кровати под одеялом. Потом спохватывалась от терпкого аромата и жара, что исходил от Яна, выныривала на поверхность и злилась на себя за странное спокойствие. Оно окутало с ног и до кончиков волос, как кокон. Единственное, что хотелось больше всего – спать.

Я была уверена, это запоздавшие последствия «успокоительного», которое вколол мне Васильев, будь он неладен! Иначе, как объяснить то, что я чувствовала себя подобно сливочному маслу, которое растекалось по рукам Яна?

Этот мужчина вызывал во мне смешанные чувства. Страх, трепет, упрямство, любопытство, злость – все это я с легкостью могла объяснить. Но как ни старалась, не смогла найти доводы в защиту своей беспечности, что неожиданно проявилась рядом с Яном.

Противным, заносчивым, самовлюбленным незнакомцем! А также единственным, кто почему-то решил проявить джентльменские черты и предложил помощь. Я не верила в чистоту его порывов. Я ждала подвох. А тело, как назло, перестало сопротивляться расслаблению, что разливалось подобно горячему джему на засохший тост, размягчая его структуру.

Именно это тревожило меня в те короткие десятки минут, когда получалось сбросить дурман сна.

Пронзительный ветер забрался под ворот куртки, откинул челку со лба и дохнул холодом в лицо. Я, наконец, разлепила веки. Черное небо подмигивало сотнями ярких звезд. Мне удалось немного взбодриться. Что-то настойчиво холодило спину. С каждым вдохом остатки дурмана рассеивались. Голова все еще была тяжелой и будто чужой, но способность логически размышлять возвращалась. Я огляделась.

Если бы не вывеска на сером, в свете одного единственного фонаря здании, которая висела прямо напротив меня, я не сразу бы узнала, что все еще нахожусь на территории больницы. Несколько одиноких машин продолжали стоять на парковочных местах. Видимо тех сотрудников, чья смена недавно началась. Немногие могли себе позволить машины. Для медика, как я теперь хорошо понимала, комфортное средство собственного передвижения – роскошь. Большинство коллег, как и я, чтобы добраться на работу вовремя, эксплуатировали метро, на ночные смены приходилось выезжать заранее, пока станции не закрывали.

Мир казался сверхъестественно, жутко тихим, поэтому, когда ночь прорезал глухой рыкающий звук, я вздрогнула и повернулась. Недалеко от меня Ян возился с мотоциклом. Я сразу узнала его по точеному профилю, что в тусклом свете фонаря казался более чем зловещим.