Красотка для мажора. Она будет моей (СИ) - Чикина Елена

― В тебя Вандал влюблен и ничего тебе не сделает (как можно причинить вред такой красавице?) ―шепнул мне на ухо, спустился губами вниз и задержал их на моей щеке. ― А про меня он вообще не знает ‒ ты же сама не хотела, чтобы в школе нас видели вдвоем.

Моих волос коснулся теплый шелковистый воздух его дыхания, и мной мгновенно овладела та же чувственная расслабленность, которой я никогда не могла сопротивляться.

― Но если это Артур… ―пробормотала я.

― Да не Артур это, я тебе гарантирую.

Почувствовав мягкость его красивых полных губ на своих губах, я окончательно растаяла от удовольствия. Мое тело мгновенно стало совершенно невесомым, легким, воздушным, и одновременно налилось невыносимой тяжестью. Приоткрыв рот, я впустила в него его язык, и ощутив его пьянящие перемещения, с наслаждением оплела его своим. Прижалась еще сильнее к этому мускулистому торсу, обтянутому стильным серым свитшотом.

Мне снова до боли, до судорог захотелось, чтобы он стал моим, чтобы принадлежал мне не только телом, но и душой… Но и его тело я тоже жаждала, как безумная.

Давид ласкал мой рот губами и языком, эротично водил ладонями по моей спине, по бедрам. Я снова почувствовала его эрекцию, его ответ на мои поцелуи и прикосновения ‒ этот парень был готов заниматься сексом 24 часа в сутки. Но я и сама уже давно стала возбужденной, мокрой и горячей ‒ мой организм мгновенно отзывался на его близость; все мое естество вспыхивало, как бенгальский огонь, стоило ему только коснуться меня.

Немного отодвинувшись от меня, но так же продолжая сжимать меня руками, парень открыл дверь своей машины:

― Ну, что, Ларина, на переднее сидение… на или заднее? ― усмехнулся, сверкнув хитрыми зелеными глазами.

Это было наше обычное кодовое слово ‒ переднее сидение означало, что он подвезет меня до школы, а заднее, что он как следует трахнет меня в этой машине.

В этих наших секс-отношениях была своя прелесть ‒ рядом с ним мне не приходилось разыгрывать из себя леди, хорошую девочку, я могла быть настолько распущенной, насколько хотела. Даже наоборот, так я словно подчеркивала свою независимость, мол, это не он имеет меня, а я его.

Криво улыбнувшись, я проскользнула внутрь салона, сразу переместилась на соседнее сидение, уступая ему место рядом со мной, и как только он закрыл за собой дверь, села на него верхом.

Моя юбка задралась выше, открыв кружевные трусики, невинные, по-свадебному белоснежные, украшенные двумя маленькими атласными бантиками. Почувствовав движение его по-мужски твердых рук на своей обнаженной коже, я блаженно ахнула, откинула голову назад. Раздвинула ноги шире, каждой клеточкой ощущая пробегающее между нами электричество.

Как же мне было с ним хорошо! Я чуть не отключалась от этих ощущений задолго до того, как он проникал в меня ‒ одних его прикосновений хватало, чтобы сделать из меня нежного мурлычущего котенка и ненасытную дикую кошку одновременно.

Но в этих ласках была своя опасность ‒ я знала об этом задолго до того, как начала спать с ним. Как бы хорошо мне с ним не было, как бы умело мне не удавалось притворяться независимой… я была уязвимой влюбленной девушкой. И с каждой проведенной с ним ночью я становилась только уязвимее. Чувствительнее.

Я была похожа на иголку, которая пролежала слишком долго рядом с магнитом. С каждым днем меня все сильнее и сильнее тянуло к нему, и стоило Давиду не оказаться рядом, как внутри меня образовывалась тоскливая пустота, наполненная болью и одиночеством.

Вот что способна сделать с человеком любовь ‒ особенно такая любовь, как моя. Половинчатая, невзаимная. Шаткая, словно башня из кубиков, сложенная двухлетним ребенком. Я тысячу раз готова была пожалеть, что связалась с этим парнем… да только не тогда, когда его руки продвигались все выше и выше по моим разгоряченным бедрам.

Я взлохматила его густые черные волосы, с удовольствием пропустив между пальцами эти блестящие гладкие пряди. Взглянула в серо-зеленые глаза, обвела контур рта, до сих пор сводившего меня с ума одним своим видом ‒ немного неправильной формы, с пересеченной резкой ложбинкой верхней губой, и пухлой нижней, он не был бы таким манящим, будь он идеальным.

Прикоснувшись ладонями к его скулам, наклонившись к нему, я провела языком прямо по этим потрясающим губам, очертила их форму по кругу. Пробралась внутрь, в глубину рта… и тихо застонала от этого острого сладкого ощущения.

Поцелуй за поцелуем мы оба раздели друг друга по пояс. Приникнув к шее Давида, я вдохнула тонкий аромат этого до боли знакомого дорогого парфюма. Ощутила ладошками его рельефный мускулистый пресс и провела сосками по его грудным мышцам, чувствуя, как они твердеют и становятся еще чувствительнее. Расстегнула его брюки.

― Ты охрененно горячая. И охрененно красивая. Вся и повсюду, ― он крепко прижал меня к себе.

― Ага, я знаю, ― усмехнувшись, больно укусила его за шею.

― Кусаться вздумала, Ларина? Так не пойдет!

Внезапно перевернув на спину, парень вдавил мое тело в кожаное сидение своего «мерседеса», с силой провел по нему руками снизу вверх… И сразу вошел в меня, влажную, раскаленную. Вошел до предела, заполнив собой изнутри.

― Господи…

По всему моему телу прошлась мощная жаркая волна; к щекам и губам прилила кровь. Несколько длинных и медленных перемещений туда и обратно, несколько коротких толчков до конца, и я чуть не впала в оргазмическую кому. И все равно я не чувствовала, что насытилась его объятиями ‒ наоборот, после первого всплеска пламенного удовольствия, мое желание словно стало еще сильнее.

― Хочешь еще? ― улыбнулся он.

― Да… Да! ― выдохнула вместе с громкими стонами.

― Тогда попроси об этом.

― Трахни меня!

После серии скользящих толчкообразных движений мы поменялись местами, и я снова оказалась сверху. Его ладони, лаская, поднялись вверх по моему животу, по груди, задержались на ее полушариях, на твердых торчащих сосках. По моим нервам прошел сводящий с ума разряд электрического тока. Мой темп стал быстрее, активнее, а крики ‒ громче и резче.

Когда дело доходило до постели, я всегда была ненасытной, и с другими мужчинами тоже. Но никогда и ни с кем я не ощущала себя такой… такой живой, восприимчивой, чувствующей. Давид заполнял меня собой, не только физически, но и эмоционально. Я словно становилась наполнена им до краев… им, моим самым любимым человеком. Будто становилась его частью, как он моей, и это было ни с чем не сравнимо!

― Ника!.. ― хрипло шептал между поцелуями.

Одновременно мы достигли оргазма. Вместе растворились в экстатическом море эмоций, самых острых наслаждений, которые только может предложить эта жизнь.

Лежа в истоме на его груди, медленно приходя в себя, в эти мгновения я словно опустилась вниз на землю с облаков или даже из космоса, где познавала самые тонкие, самые важные тайны Вселенной. И на земле мне сразу стало зябко. Одиноко, беспокойно.

И все равно я не жалела, что хоть на время поднялась на эту высоту ‒ недостижимую, пленительную, влекущую к себе с непреодолимой силой головокружительную высоту.

* * *

― Хоть снова иди домой и заново приводи себя в порядок! ― посмотрелась в маленькое зеркальце, оценивая ущерб для прически и макияжа.

Парень улыбнулся:

― Говоришь так, словно я против воли тебя в свою машину затащил.

― Может, я и сама в нее села, ― хмыкнула я, ― но мне все равно не нравится, что мы уже который раз пропускаем первый урок. Почему нельзя заниматься этим в свободное время после занятий?

― Себя спроси. Сама два дня подряд не хотела идти ко мне домой после уроков.

Ну, да, так и есть, Давид прав. Просто в последнее время мне было не до того со всеми этими свалившимися на нас проблемами ‒ проблемами, которые он предпочитал не замечать.

Кое-как пригладив вихор на голове, подкрасила губы, поправила рубашку и надела галстук, который в порыве страсти этот парень закинул куда-то под переднее сидение. Юбка немного помялась ‒ не критично, но все-таки я привыкла доводить свой образ до совершенства, и эти складки меня раздражали.