Красотка для мажора. Она будет моей (СИ) - Чикина Елена

Сам Третьяков уже давно накинул на свое мускулистое тело и свитшот, и куртку, и теперь ждал одну меня.

― Слушай, Ларина, а ты не хотела бы после выпускного поехать со мной в Италию? ― внезапно спросил он.

Я медленно повернула голову в его сторону ‒ мне показалось, что я ослышалась.

― Ты зовешь меня с собой в Италию?

― А почему нет? ― усмехнулся парень.

Пару секунд я не знала, что ответить. Почему нет? Да потому что мы оба играем в безразличие, а совместный отпуск подразумевает не просто отношения, а серьезные отношения!

― У моей мамы есть вилла в Пезаро ‒ Адриатическое море, пляж в нескольких минутах ходьбы. Классно будет. Ты же все равно не собираешься поступать в институт?

Мои губы сами собой раздвинулись в счастливой улыбке ‒ я ничего не смогла с собой поделать. Меня безумно радовала не столько мысль о райском отдыхе на берегу Адриатического моря, сколько о том, что тот самый парень, Давид Третьяков, предлагает мне совместное путешествие!

Но тут, взглянув в его хитрые глаза, я поняла, что он просто соблазняет меня этой поездкой, как в свое время обещанием ухаживания, снова играет со мной.

― Вообще-то я работаю, и у меня то съемки, то кастинги! ― тут же нашла повод отказаться.

― Никуда твоя работа не денется.

― Может, ты и прав, ― закусила ноготок на мизинце. ― Ладно, я подумаю над этим.

― Как будто тут есть над чем думать. Ты же не станешь делать вид, что не хочешь поехать? ― улыбнулся Давид.

Я засмеялась:

― Конечно, хочу! Кто же откажется от поездки в Италию?

― Ну, и прекрасно.

Тут, не удержавшись, все-таки поддела мажора в своей обычной манере:

― И правда, какой дурой надо быть, чтобы отказаться от поездки в Италию? Но мне очень интересно, почему ты так хочешь, что бы я поехала с тобой, Третьяков? ― прищурила глаза, снова намекая на его чувства ко мне. ― Почему зовешь именно меня?

― А кого еще мне звать на морской курорт, как не королеву красоты нашей школы? ― парень улыбнулся шире. ― Я же видел, как ты выглядишь в бикини. Да и без бикини…

Вот черт, выкрутился… Мое настроение мгновенно скакнуло вниз. Выходит, даже если мы отправимся вместе в это путешествие, то все равно так и продолжим делать вид, что ничего не испытываем друг к другу? Честное слово, это просто абсурд какой-то.

И хуже всего было то, что даже понимая это, я все равно не могла покончить с нашим шатким неустойчивым положением. Я не могла… и наверное, он тоже не мог?

Почему же между нами по-прежнему все так сложно, когда должно было быть проще простого?

* * *

Отправившись в школу, в класс мы пришли с большим опозданием, ко второму уроку (пришли с опозданием оба ‒ и как в этой ситуации кто-то заинтересованный мог не догадаться, что между нами что-то происходит, я не знала).

И подтверждением этой мысли для меня стал презрительный взгляд Наташи Цай. Она так и не смогла простить мне того, что целуясь и флиртуя с Третьяковым, я позволяла Перову ухаживать за собой ‒ с тех пор, как я стала вершиной любовного треугольника наряду с ними двумя, отличница перестала разрешать мне списывать у себя. И ловя на себе ее осуждающий взгляд, я снова чувствовала себя Скарлетт О’Хара, героиней моей любимой книги.

Так или иначе, я и без ее помощи кое-как сумела получить свои жалкие тройки по основным предметам ‒ оценки, достаточные для того, чтобы меня допустили до экзаменов. Хотя, конечно, не ополчись на меня эта девчонка в мои самые первые дни в этой школе, мне и не пришлось бы ничего исправлять ‒ поначалу она разрешала мне списывать, и благодаря ей я даже получила пару незаслуженных пятерок.

Последний день в этой школе… Увы, ничего хорошего о ней я по-прежнему сказать не могла ‒ слишком уж много плохих воспоминаний было связано у меня с этими просторными современными классами и коридорами. И даже то, что я получила титул королевы красоты и, наконец, удостоилась внимания того самого надменного красивого черноволосого мальчика, о котором думала и мечтала с самого детства, очень мало помогало мне проникнуться всеобщим ностальгическим настроением.

В столовую во время большой перемены я пошла вместе с девчонками из своей компании: они вспоминали разные забавные случаи из детства и юности, делились предположениями, кто и в кого был влюблен все это время, обсуждали свои фотографии в школьном альбоме, а мне почти нечем было поддержать разговор. Я помнила, с каким пренебрежением все относились ко мне в начальной школе ‒ да-да, даже они, эти хорошие веселые добрые девушки.

― Я тоже в свое время переболела влюбленностью в Давида Третьякова, ― засмеялась Света. ― Помните эти тетрадки-анкеты с разными заданиями и ребусами, которые все мы составляли и просили одноклассниц заполнить? В моей был один такой раздел, закрытый конверт с надписью, «Не открывай, себя погубишь!», а внутри, «Напиши, кого ты любишь!». Так вот, наверное, половина девочек, заполнивших анкету, написала «Давид Третьяков», в том числе и я. Так глупо было!

Помню, и у меня была такая анкета ‒ какие-то девочки в шутку взяли ее заполнить, а потом я нашла свою бедную тетрадку в одном из шкафов нашего класса ‒ она была разрисована черным маркером и залита водой. Вот вам и теплые ностальгические воспоминания…

― А я никогда не была в него влюблена, ― пожала плечами Диана. ― Мне он всегда казался самоуверенным выскочкой.

― А кое-кто и сейчас в него влюблен, верно, Марина? ― со смехом подмигнула девчонка своей подруге.

― Не смейся над этим, ― порозовела блондинка.

― Ну, не знаю, по-моему, первая любовь ‒ это не всерьез. Я уже почти не помню, как это было ‒ мне смутно вспоминаются волнительные бабочки в животе, но вот смотрю я на записи в своем дневнике, вроде, «Я обязательно выйду замуж за этого мальчика!», и словно это вообще не я писала.

― Смотря какая первая любовь. Моя была очень болезненной, и я ее до сих пор забыть не могу, ― призналась я.

― А ты в кого была влюблена?

― Да, был один мальчик в моей предыдущей школе…

― Неужели ты ему не нравилась?

― Нет, он только дразнил меня и даже обзывал. Вообще много плохого мне сделал.

― Наверное, ты тоже ему нравилась, и он так проявлял внимание ‒ это же обычное дело.

― Сомневаюсь, ― покачала головой.

― О! А помните, как Тим Савельев швырнул куском фанеры в Иру Филимонову из параллельного класса? Так, что весь лоб ей рассек, и ее лицо залило кровью? Даже швы накладывать пришлось. И тоже потому, что она ему нравилась! Так что не сомневайся, Ника. Мальчики, особенно задиры и хулиганы, они такие. Чем больше им нравится девочка, тем активнее они ее преследуют.

Затем одноклассницы принялись обсуждать, кто и в чем пойдет на последний звонок, кто и где доставал традиционные фартуки и пышные банты а-ля советская школьница. Сама я давно заказала один такой в интернет-магазине, а пышным бантам предпочла симпатичный белый ободок с одиноким бантиком на нем (мне казалось, стоит мне собрать волосы в два высоких хвоста, и все тут же узнают во мне ту самую Тучу).

На перемене перед последним уроком я оглянула просторный светлый класс с темно-зеленой доской на стене и цветочными горшками на подоконниках и почувствовала что-то вроде смеси облегчения с сожалением ‒ ведь я любила свою предыдущую, питерскую школу. Большинство остальных ребят после выпускного ждет поступление в институт, мне же сразу придется окунуться в эту зыбкую неверную взрослую жизнь… Неужели с учебой покончено навсегда?

Но не успела я как следует проникнуться тоской по чудесным школьным денькам, как рядом со мной раздался голос Василины Румянцевой.

― Фу-у!

Обернувшись, я увидела, что девица двумя пальчиками держит перед собой какой-то листок формата А4. Расправив его перед собой, Румянцева громким голосом прочитала с него:

― Ларина Ника Павловна, тест на ВИЧ положительный, ― она с отвращением откинула от себя этот листок. ― И я до этого дотронулась!

Подняв его, я увидела логотип кожно-венерологического диспансера, и ту же надпись, которую только что прочитала Василина… но тут внезапно кто-то вырвал его из моих рук.