Черная кошка в темной комнате - Наталья Андреева

— А кто это видел?

— Но никто же не видел, как я его убила! — вскричала Валентина.

— А улики? Вы же сами сказали, что свидетель видел нож в вашей руке. Между прочим, чистосердечное признание…

— Опять ты не так все понял, Соломон, — одернул адвоката Мамонов. — Почему мы должны признаваться в том, чего не делали?

— Потому что на этом можно построить защиту. Попросить у судей снисхождения, найти массу обстоятельств, смягчающих вашу вину. А если вы будете упорствовать, то как строить защиту? «Мой клиент не виновен. Точка». Как разбить позицию государственного обвинителя? Главный факт — орудие убийства. Вы оба держали его в руках. И вы оба имели мотив. Ведь жертвами стали самые близкие вам люди. В вашем случае, Сила Игнатьевич, жена, а в вашем, — господин Зельдман посмотрел на Валентину, — жених. Подозревают в первую очередь кого? Мужа или невесту. Грабежа не было — значит, убийство на бытовой почве.

Мамонов с Валентиной переглянулись.

— А может это быть простым совпадением? -тихо спросила Валентина.

— Совпадением? Тогда надо это доказать. Придумайте что-нибудь.

— Что тут можно придумать?

— Это ты должен думать, Соломон, — сердито сказал Мамонов и поднялся. — Тебе за это и платят.

Господин Зельдман тоже встал со словами:

— Я и предложил: признаться во всем и получить условный срок. Представить потерпевшего как брачного афериста. Если он врал, что работает в банке, Валентина Павловна скорее всего была у него не одна. И скорее всего он решил воспользоваться ее деньгами. К брачным аферистам отношение негативное. Как у судей-мужчин, так и у женщин. А если настаивать на суде присяжных, приговор и вовсе может быть оправдательным. Позиция хорошая. Вам-то она чем не нравится?

— А как же он? — тихо спросила Валентина.

— Он? — Господин Зельдман наморщил лоб.

— Но ведь кто-то же зарезал Антона! Вот я и спрашиваю: а как же он? Настоящий убийца? Почему я должна брать на себя чужую вину?

— Да! — встрял в разговор и Мамонов. — Почему?

— Ну, как хотите, — Моисей Соломонович вздохнул. — Не убивали так не убивали. Кстати, Сила Игнатьевич, скоро в суде будет слушаться ваше дело.

— То есть? — Мамонов помотал головой.

— Вам предъявят обвинение и будут решать, как с вами быть дальше. Какую меру пресечения избрать до суда. Так что вы подумайте. Хорошенько подумайте.

— О чем?

— Как о чем? Убивали вы свою жену или не убивали?

— Черт знает что! — выругался Мамонов.

— Всего хорошего, господа.

— Издеваешься, да?

— В любом случае я на вашей стороне. Это моя работа.

— Черт знает что!

Господин Зельдман ушел, а Сила Игнатьевич все никак не мог успокоиться. Бегал по квартире и ругался. Потом вдруг остановился, посмотрел на Валентину и сказал:

— Черт знает что! Я даже забыл о том, что надо жену хоронить! Прячусь как заяц по чужим квартирам! Черт знает что! — Он скрипнул зубами и выдавил из себя: — Надо связаться с тещей.

— Позвонишь?

— Нет. По телефону не хочу. Визгу будет! Я, пожалуй, поеду на дачу. Заодно собак проверю. Дружок, должно быть, скучает. И эта белая с-с-с… собака. Как ее там?

— Ночевать где будешь? — спросила Валентина.

— Не знаю. Пока не знаю. Слушай, — Сила Игнатьевич просительно посмотрел на нее, — поехали со мной, а?

— С тобой?

— Ну да. После того как жена умерла, не выношу одиночества. Да и тебе не надо оставаться одной в этой квартире. Будешь ходить из угла в угол и думать все об одном и том же. Уснуть все равно не удастся. По себе знаю.

— Пожалуй, что так. Какой уж тут сон! Слышал, что сказал адвокат?

— А ты стой на своем: невиновна — и все! Они только того и ждут. Признайте, мол, свою вину. Тогда их совесть окажется чиста: кого надо, того и засудили. А так хоть сомневаться будут.

— Мне от этого не легче.

— Оно понятно… — Мамонов вздохнул. — Ну так что? Едешь?

— А удобно это? — засомневалась Валентина.

— Ты о теще, что ли? Так ты — подруга Эльзы. Помогаешь в организации похорон. Надо хоть чем-то себя занять. А там, глядишь, и утрясется.

— Каким образом?

— Я в Леонидова верю. Поймает он свою черную кошку. Дело принципа. Слыхала: теща моя на него нажаловалась аж Генеральному прокурору! Вовремя, мол, меня, Мамонова, не посадил. Потому и дело принципа. Одной веревочкой мы все трое повязаны. У меня проблемы, у тебя проблемы, у него проблемы… Вот какой узел затянулся!

— Ну а я здесь при чем?

— Он говорит, что это одно дело. Между убийством моей жены и твоего жениха есть, мол, связь.

— Как странно. Разве они были знакомы?

— Я об этом… как его? Васильеве? Антоне? Сотруднике банка? — Валентина кивнула. — Никогда не слышал. А Вава была болтлива. Но раз он говорит, что связь есть… Значит, есть! Ну что? Едем?

— Выйди, я оденусь.

Минут десять Сила Игнатьевич ждал, пока она приведет себя в порядок. Валентина появилась в приличествующем ситуации темном брючном костюме; волосы собраны в узел, на лице минимум косметики. Мамонов с удовлетворением кивнул.

— Хорошо. Идем.

Они спустились вниз и нашли на стоянке его машину. Какое-то время ехали молча.

— Долго ехать? — нарушила она молчание.

— Как пробки.

— Да, пробки — это беда, — согласилась Валентина.

— Душа ни к чему не лежит, — пожаловался Мамонов. — Уж как я грезил об открытии торгового центра! Возился с ним, как с ребенком! А радости нет. Сплошные разочарования. Так и бывает: ожидание приятнее самого праздника. Это как под Новый год. Знаешь это, и все равно — пока ждешь, радуешься. Надеешься, что все переменится к лучшему. А становится еще хуже, чем было. Теперь у меня есть торговый центр, а чувствую себя нищим. Душа пуста. Ничего в ней нет… Хотя есть. Сплошное разочарование.

— Я и не знала, что это твой торговый центр. Еще когда он строился, радовалась: ну и молодец тот, кто его замыслил!

— Ты и в самом деле так думала? — покосился на нее Мамонов.

— Да. И решила непременно арендовать в новом центре торговый павильон.

— Правильно, — похвалил он. — И без мужика потянула. Квартиру, аренду.

Вновь замолчали.

— А этот твой… хм-м-м… работник банка никогда не упоминал о моей жене?

— Нет. Я бы сразу насторожилась. Эльза — имя редкое.

— Как же ты так попалась? Он тебе врал как сивый мерин, а ты верила! Вроде неглупая женщина. Руководящий работник.

— Бывает, — коротко сказала она. А потом вдруг разговорилась: — Мы и знакомы-то были полтора месяца.

— А уже жених! — съязвил Мамонов.

— А сам? Женился на Эльзе через месяц после того, как познакомились!

— Бывает.

Улыбнулись. Разговорились. Проще и быстрее люди сходятся на почве общих интересов. Оказалось, что у Силы Мамонова и Валентины Сысоевой много общего. Им нравились одни и те же вещи, одни и те же фильмы, книги, и находились они сейчас в одинаково затруднительной ситуации. И общаться им было легко. Понимали друг друга с полувзгляда, с полуслова. Стоило только начать разговор. Не случись объединяющего их несчастья, взаимная симпатия так и осталась бы просто симпатией. Теперь же они чувствовали потребность друг в друге. Потребность общаться, ободрять, поддерживать надежду на благополучный исход. И напряжение между ними исчезло. За разговором доехали быстро.

— Это твоя дача? — спросила Валентина, когда джип остановился у ворот.

— Что, не впечатляет? — осведомился Сила Игнатьевич, выпрыгивая из машины.

— Отчего же? Здесь хорошо. Место тихое. Я суеты не люблю. За городом надо отдыхать. Я как лес увижу, вспоминаю родную деревню. — Она вышла из машины.

— Ты что, тоже деревенская?

— Из маленького провинциального городка. Но лето всегда проводила в деревне у бабушки. Пионерлагерей не любила, не ездила туда.

— Да-а… В деревне — раздолье! — с сожалением сказал Мамонов и побрел открывать ворота.

Только он вошел на участок — на крыльце появилась золовка. Открыла рот от удивления:

— Сила! Ты приехал?

— По-твоему, я должен прятаться? — буркнул Мамонов. — А где твоя мать?

— В морге. Надо забрать тело сестры. Сегодня похороны.

— Значит, я вовремя. Куда она ее повезет?

— В московскую квартиру.

— А ты, значит, меня поджидаешь? — Мамонов усмехнулся. — Беги, звони. Докладывай. Впрочем, я сам. Только машину на участок загоню. А хотя… Зачем?

Он достал мобильник, нашел в записной книжке номер тещи, набрал.

— Да? Але? — раздался в трубке ее удивленный голос.

— Роза Марципановна, это я.

— А! Сила! Объявился наконец!

— Я и не собирался прятаться. Я хотел насчет денег…

— Денег?

— На похороны.

— У Эльзы были кое-какие сбережения. Я их нашла.

«Кто бы сомневался!» — хотелось съязвить ему, но он удержался. Не тот сегодня день.