Ускоренный реверс - Юрий Иванович

Но сколько ни прислушивался, ничего, кроме завывания ветра, не услышал. А уж как ни всматривался в тотальную темень, ничего, кроме кругов от перенапряжения зрения, не различил. От неудобной позы и готовности к чему угодно быстро затекли ноги с руками и шея. Но через полчаса находиться в таком неопределённом состоянии надоело, страх и осторожность притупились, и сместившись за горку песка, которую использовал вместо подушки, принц уселся спиной к стене и стал аккуратно ощупывать своим костылём всё, до чего мог дотянуться. То есть попытался прорисовать мысленно перед собой пространство, которое его окружает.

Оказалось, что он всего метр не дополз до крутого, резко начинающегося спуска, вполне возможно, что и того самого колодца, в который опасался свалиться. Теперь бы ещё не мешало выяснить: что там, в глубине, расположено и почему оно тёплое? Завод? Секретная база? Вряд ли такой объект при изучении местности кураторы и аналитики Полигона пропустили бы. А что тогда? Всё банально объясняется силами природы? Могло такое быть? Вполне! Тёплые термальные воды где-то там нагревают тоннели и воздух в них, и тот во время ночного холода и улучшившейся резко тяги с приличной скоростью устремляется вверх.

«Ладно, примем это как данность, – сам себя успокаивал Фредерик. – Да и окажись внизу секретная военная база рекалей, она мне совершенно безразлична. Диверсии на ней устроить – не получится… Или получится? Например, свалившись телом на электрические контакты и замкнув собой цепь электропоставок? Или упав в сток канализации, заблокировать врагам всю их очистную систему? Шикарный подвиг…, но и он неосуществим для калеки… Значит буду пробираться к месту эвакуации… Не сейчас, конечно, а как рассветёт… Если доживу…»

Потому что некто неизвестный на входе, разрушивший пирамиду, явно продолжал таиться, выжидая, пока измученный человек заснёт.

«Шакал? Или горная гиена? Что-то в памяти о таких грызунах ничего не отложилось. О козлах упоминалось, об орлах… Может, это они? Нет… те по ночам не летают и не скачут… Вроде бы… Но! Ведь когда-то я и в страшном кошмаре себе представить не мог, что буду обедать за одним столом с быком, который, словно человек, ходит на задних конечностях, а передними лапами, очень похожими на мои руки, разливает по бокалам недурственные напитки. Так что и ночные орлы могут существовать, и козлам, ведущим ночной хищнический образ жизни, я не удивлюсь… Бросить в ту сторону камень? Так могу нечаянно сам вторую пирамиду свалить, что тогда останется?..»

Время шло. Усталость вновь навалилась на сознание. А сонливость вконец умотала и даже острый камень, подставленный под подбородок, не гарантировал настороженного бдения. В конце концов Десятый не выдержал, чуть сместил свою лежанку в сторону, под самую стенку, соорудил на ощупь возле себя ещё две горки камней и беззаботно уснул. Съедят какие-нибудь вурдалаки – значит, не судьба! Зато пакость врагам всё равно удастся подстроить: пусть ждут в устроенной засаде хоть до судного дня!

Скорей всего, именно последнее убеждение в собственном превосходстве и позволило хорошо выспаться, а потом проснуться в хорошем настроении. Но оно сразу пропало, стоило лишь попытаться сесть и осмотреться: правая нога не чувствовалась совершенно! Мало того, что опухла, так ещё и двигать пальцами не смог. Пришлось долго и нудно разминать ногу, прежде чем развернуться спиной к выходу и в такой позиции двинуться к свету давно разгоревшегося дня. В тот момент принц мечтал хотя бы наружу выбраться, настолько уже не верил в собственные силы для дальнейшей ходьбы.

Возле наружной, рухнувшей пирамидки устроил небольшое следствие. Но так и не смог понять точно, кто или что разрушило пирамидку. Единственный вариант – это резко усилившийся ночью сквозняк, который критически подействовал на несуразное сооружение. Будь здесь зверь, а тем более хищник, его падение камней и насторожившийся человек не остановили бы.

Снаружи заметить наблюдателей не удалось, как и технических средств слежения. Мушек и тех не наблюдалось. Но ощущение надзора только усилилось и уже не вызывало никакого сомнения.

«Это хорошо, – грустно вздохнул принц, – если рекали заметят, что я не смогу двигаться – обязательно появятся. Может, и подвезут потом… если не прикончат из жалости…»

Измученное тело, опять налившееся болью после интенсивных движений, подсказывало самое верное действие: вначале напиться, а потом просто раскинуть руки в стороны, показывая своё полное бессилие. Тогда наблюдатели не замедлят явиться. Но взыграло чувство достоинства, гордость и банальная злость на врага.

«А вот не дождётесь от меня признания собственной немощности! Мне бы только на ноги подняться да первые три шага сделать!..»

После утоления утренней жажды, обильного завтрака всё той же водой и наполнения желудка в счёт обеда опять водой, неожиданно прибавились силёнки. Пусть и вползая по скале вверх, но в итоге на ноги встать удалось. А там и сделать первые три намеченных шага. Правую ногу приходилось несуразно подволакивать, что снизило скорость, по сравнению со вчерашним днём, вдвое. Но и этого хватило, чтобы, сжав зубы, упрямо заявить самому себе: «Всё равно дойду!»

И Фредерик Астаахарский дошёл! Пусть и к гипотетическому полднику, пусть уже почти ничего не соображая от боли и бессилия – но дошёл!

Добравшись до нужной полянки да осмотревшись на ней, прежде чем вызвать транспорт, тяжело и безутешно вздохнул: здесь и в самом деле была организована западня.

Сцена 24

Лучше всего не знать, что с тобой случится завтра. Ибо уже сегодня тебе жить станет неинтересно. Причины вчерашнего невезения, если они не от тебя зависели, узнать будет интересно всегда. Как и узнать тайны более чем полувековой давности.

Удобно расположившийся Фредерик Астаахарский, наследный принц Испании, открывает одну за другой тоненькие папки и быстро пробегает глазами отпечатанный на них текст. С первого раза старается не вчитываться, фиксируя основную суть только краем сознания. И не потому, что неинтересно, а потому что… страшно. И неприятно…

Неприятно, потому что окончательно рушилась вера в нынешних союзников, покровителей и компаньонов. Страшно – по причине осознания, причём окончательного осознания предстоящей борьбы, предстоящей схватки с человеконенавистническим спрутом, раскинувшим свои щупальца по всей планете Земля. И в том, что деятельность этого спрута преступна, не сомневался бы ни один человек в здравом уме.

Диктатор Франко, хоть и сам всю жизнь обвинялся иными полярными к нему партиями в кровавых преступлениях, тем не менее порядок в стране навёл, несмотря на изоляцию и всякие бойкоты, экономику поставил на ноги. Ну а свою личную разведку успел не просто создать, но и использовать с наивысшей эффективностью. И собравшиеся вокруг него приверженцы сумели отыскать и разоблачить очень многие безобразия, творящиеся в мире в пятидесятых и шестидесятых годах двадцатого столетия. Зафиксированы на бумаге оказались все личности, которые так или иначе были причастны к началам войн и прочих военных эскалаций. Давались чёткие пояснения, кому и почему это было выгодно. Расписывались подробно некоторые политические и экономические ходы, которые предпринимались крупными магнатами и капиталистами для удержания иных стран в «чёрном теле», для создания финансовых пирамид и для свержения неугодных экономик с помощью вездесущего доллара.

Некоторые данные, вычитанные в документах – устарели. Некоторые факты Фредерик знал благодаря своему вхождению в высший круг мировой власти, но некоторые страшные подробности даже у него вызывали физическое и нравственное отвращение, настолько грязными и кощунственными они выглядели. Политические убийства, шантаж, пытки, изнасилования, беспощадные грабежи и прочее, прочее, прочее могли вызвать рвоту только своим прочтением, а более слабых духом личностей – подтолкнуть к самоубийству. Потому что после ознакомления с подобным вера в человечество и в себе подобных гомо сапиенс рассеивалась окончательно и бесповоротно. Чтобы вынести подобный удар по психике, следовало быть человеком цельным, волевым, оптимистом и, конечно же, любящим.

Оказалось, что принц Астаахарский всем этим обладает, пусть и не в той степени, в которой ему самому хотелось бы. Его не стошнило. Он не стал стреляться. И уж тем более не простил врагам своей королевской династии совершённого преступления. Теперь он прекрасно знал конкретных заказчиков, конкретных виновников и причины, которыми те руководствовались.

Одна папка с пятнадцатью листами была полностью посвящена расследованию несчастного случая, в результате которого погиб молодой инфант Альфонсо. Что-то подобное предполагалось Фредериком заранее. Ему самому до того не хватало только имён главных преступников.