Месть богини - Юлия Фирсанова

— Все равно его надо убить, — упрямо и с вызовом заявил Кальм. — Мне плевать, что он не рассчитал эффекта этого… — Не закончив фразы, младший принц пулей исчез в клозете.

— Я рассматриваю это как величайшее оскорбление! Возможно, даже как государственную измену, — возмущенно добавил Алентис, буравя голубыми глазами Отиса. Ноздри его тонкого носа трепетали. Чувствуя настоятельную потребность выйти, он с трудом дождался брата. Как только Кальм вернулся, старший принц поспешил занять его место.

— Ну так когда убивать будем? — деловито произнес младший, застегивая ремень и отшвыривая с глаз непокорную челку.

— Ваше высочество, убийство лекаря наместник может расценить как личное оскорбление. Возникнет угроза конфликта, а нам крайне нежелательно портить отношения с этой очень доходной провинцией. Разумнее, на мой взгляд, ваше высочество, заявить наместнику официальный протест и потребовать казни лекаря. Пусть он сам покарает этого идиота, — терпеливо продолжил объяснения Отис, чувствуя себя умаявшимся псарем, у которого с поводков рвалась учуявшая дичь безумная свора.

— Да пошли они, эти отношения! — взбесился Кальм, топнув ногой. — Я хочу убить его лично! Что, моя честь ничего не стоит?

— Вот-вот, — добавил вошедший Алентис, не уточняя, что конкретно подразумевается: не имеющая цены честь брата или собственное желание принять участие в казни целителя. — И при чем тут какие-то отношения?

— Я только что объяснял его высочеству, что убийство лекаря может стать причиной конфликта с провинцией Альш, — устало пояснил советник и прикрыл глаза: «Помоги мне Творец! Безмозглые идиоты!»

— А нам-то что, правда, Кальм? — Алентис выгнул аккуратно выщипанную, подкрашенную бровь.

— Приятно видеть, что вы наконец-то хоть в чем-то пришли к согласию, — ледяным тоном оборвал принцев Отис. Его бледно-зеленые глаза сверкнули, губы скривились в почти брезгливой ироничной гримасе. — Но подумайте хорошенько, будет ли его величество доволен результатами вашей поездки. Желаете спросить у него сами? Мне сплести заклинание связи?!

— Скучно, — заявил младший принц, демонстративно игнорируя слова советника: говорить с отцом, вернее, получать от него очередную нахлобучку Кальм не хотел. — Девки ничего не умеют. Твои бумажки с предписаниями уже в печенках сидят. Дерьмовый храм и тот заперт. — Принц невольно потянулся рукой к ноющим ребрам и взгромоздил ноги на маленький, настолько резной, что казался ажурным кружевом, столик.

— Хамы! Мужланы! Никакого почтения к принцам Альвиона! — раздраженно завершил Алентис тираду брата, пытаясь оставить последнее слово за собой, и озабоченно посмотрел в маленькое зеркало: шикарный синяк под глазом только-только начал проходить. «Подарки» жрецов, врученные с благословения Сил, исчезали очень медленно, ни примочки лекаря, ни мази, ни пудра не могли скрыть дефекта внешности. Поправив искусно завитые кудри, Алентис продолжил: — Одемонела эта деревня! И вообще, в Альвионе через неделю большой осенний бал. Я желаю на нем присутствовать!

Отправляясь в путешествие, принцы и не думали, что папаша даст им в нагрузку советника Отиса, который будет пристально следить за каждым шагом наследников престола. Отис совершенно не позволял братьям развернуться, без конца твердил о каких-то инструкциях, делал идиотские замечания, лез с нудными поучениями и то и дело грозил разговором с отцом. В итоге то, что обещало стать увлекательной прогулкой, превратилось в нуднейшую, скучнейшую, надоевшую до печенок, сугубо деловую поездку.

— Вы слишком торопитесь, ваше высочество. Напомню: в соответствии с планами его величества нам надлежит после Альша заехать в соседние провинции Самир и Шилму, — заметил советник. — Разумеется, я не смею настаивать, но с его величеством вы будете объясняться сами. Советую заблаговременно подыскать веские аргументы, дабы мотивировать нарушение регламента поездки.

— А ты поезжай туда один. Мы вам доверяем представлять интересы королевства, советник. А сами направимся в Альвион, — подыскав, как ему казалось, блестящий выход, снисходительно махнул рукой Алентис, садясь в кресло напротив брата.

— У меня личный приказ его величества сопровождать вас. Так что если вы твердо намерены возвращаться, то мне придется ехать с вами, — заметил Отис, которому и самому до смерти надоело мотаться по провинциям, перетряхивать, чихая от пыли, отчеты столетней давности и пасти надоедливых королевских недоумков, так и норовивших вляпаться в какие-нибудь неприятности.

Детишки развлекались, а извиняться за их «невинные» проделки приходилось, разумеется, советнику. Жаль, бросить все и вернуться в Альвион телепортом не было никакой возможности. Прекрасно зная лодырей-сыновей, Кальтис, чтобы проучить бездельников и заставить их заняться делами, временно перекрыл для них доступ к вратам в Мир Узла.

— Когда кончится действие этого зелья, будем собираться в дорогу, — довольно усмехнулся старший принц. Ему казалось, что он настоял на своем.

— Во-во! Я — за! — буркнул Кальм, налил бокал вина, одним махом опорожнил его и вновь исчез в уборной.

— Что ж, хорошо, но еще раз напоминаю: аргументировать перед его величеством свое досрочное возвращение предстоит вам самим, — вздохнул советник и тоскливо подумал, что уборная сейчас занята.

Едва только надменный нос принца Кальма высунулся из клозета, Отис помчался в освободившееся помещение, пуская сочные ветры.

Отужинав в своих покоях (официальный ужин, как не без оснований рассчитывал коварный наместник, гости из Альвиона своим присутствием не почтили, сославшись на недомогание), Вальдорн вызвал Вильна и изволил выслушать доклад о том, что сегодня произошло в городе, и о характере протекания странной болезни, накинувшейся на несчастных визитеров из Мира Узла. Наместник сочувственно качал головой, подавляя улыбку. Настроение у него вновь было преотличным. Оскорбления, нанесенные сказительницей, так же как и очевидные знаки расположения, оказываемые Жерому, виделись в ином, лестном для мужчины свете, они казались Вальдорну не попытками задеть его самолюбие, а способом привлечь внимание вельможи, заинтриговать, возбудить страсть.

Отпустив шпиона, наместник вызвал слугу и приказал:

— Пусть позовут пару новых сказителей в Малую Зеленую гостиную на втором этаже. Я желаю, чтобы они развлекли меня.

Вальдорн одернул бархатный камзол, взбил кружева воротника и манжет, полюбовался собой в зеркале, поправил выбившуюся из прически прядь, совершенно не отдавая себе отчета, что прихорашивается, как девица перед первым свиданием. Как всегда, постоял немного у окна, наблюдая за сгущающимися сумерками, и нарочито неторопливо, убеждая самого себя, что никуда не спешит, отправился на рандеву. Сказители уже ждали его в гостиной, присев на обитую тканью скамью в уголке. Ответив снисходительным кивком на поклон парня и реверанс девушки, наместник уселся в глубокое кресло у окна и, махнув рукой, приказал:

— Начинайте.

— Что ваша светлость изволит? Байки или легенду? — с бодрой готовностью спросил Джей, скалясь во все тридцать два зуба, чтобы у Элии не было повода дать ему очередной тычок под ребра за слишком зловещую мину.

— Пожалуй, байки, — вальяжно распорядился наместник.

— Ваша светлость предпочитает байки на какую-то определенную тему? — вежливо, даже с изрядной долей подхалимства, издевательскую наигранность коего могла определить лишь знающая брата богиня, уточнил принц.

— Что-нибудь о любви телесной, — с намеком промурлыкал Вальдорн, одаривая девушку откровенным взглядом, полным желания.

Принцесса взмахнула ресницами и потупилась, сохраняя отстраненное выражение лица.

— Однажды вечером, нежданно-негаданно, как это всегда бывает, возвратился из долгого похода домой, в свой фамильный замок, знатный рыцарь, — начал Джей. Элия сопроводила его рассказ яркими картинками подвижных иллюзий. — И так он соскучился по любимой супруге, да и вообще по женскому обществу, что, бросив конюху поводья взмыленного коня, не отдохнув и не перекусив, кинулся к лестнице, взбежал, гремя доспехами, на третий этаж, прямо в спальню к любимой молодой супруге. А она уже, готовая ко… сну, лежала в постели.

Наместник приготовился услышать пикантные подробности.

Принц продолжил:

— Ослепленный страстью, кинулся доблестный воин к супруге, но у самого ложа споткнулся о торчащие из-под него сапоги. И тогда, ни слова не говоря, извлек рыцарь из ножен свой большой острый меч, сполна испивший в боях крови врагов.

«Милый супруг мой! — опасливо поглядывая на мужчину, в страхе воскликнула жена, пытаясь забиться подальше в угол кровати, за полог балдахина и прикрыться одеялом. — Что вы собираешься делать?!»