Правда о Ванге - Красимира Стоянова

Мы не выращивали табака (лишь однажды летом отец засадил маленький участок), но мы все лето помогали соседям. Часам к десяти, когда мы сдавали связки нанизанных на нитку листьев, хозяин давал нам арбуз, это и был наш завтрак. Примерно в те же часы по улице проходил «юртчия» (продавец простокваши), и кричал: «Юрт, юрт». Желающий купить отдавал яйцо или два динара, и «юртчия» отливал из глиняного сосуда один половник. Потом появлялся продавец халвы. За одно яйцо он отрезал кусочек халвы не больше спичечной коробки. Ваша мама (сестра Любки — прим. авт.) иногда тайком от меня брала яичко от нашей курицы и покупала халву. Но нас было четверо, и каждому доставался малюсенький кусочек, а Любка облизывала бумажку».

Не помню, чтобы у нас водились деньги. По воскресеньям, правда, получали от Ванги деньги на кино и лакомства. Но сдачу возвращали всю до копейки. Иметь деньги для детей так же вредно, как и не учиться труду, потому что тратить чужие деньги легче, чем зарабатывать их. Но несмотря на все эти строгости, время, которое я проводила у тети, было самым счастливым в моей жизни. Она умеет общаться с детьми, у нее они становятся послушными и исполнительными. Кроме того, у Ванги никогда не бывает скучно. К ней приходит много людей, устраиваются праздники, а по вечерам Ванга рассказывает нам забавные случаи из своего детства в Струмице и истории давно минувших лет.

Утром, не позже пяти часов, Ванга уже на ногах. Вымытая, аккуратно причесанная, косы уложены в вязаную сеточку, в чистой выглаженной юбке, в переднике — она имеет подтянутый вид, от нее веет чистотой, свежестью и бодростью. Такой я запомнила ее с самого раннего детства. Обычно Ванга одевалась в темную одежду не только потому, что уже немолодая вдова. «Однажды, — рассказывает она, — я надела красивую красную блузку, подарок от одной американки. Но тут же «голос» меня упрекнул: «Не соблазняй своей одеждой!» Я сняла ее, сунула в пакет, так она и лежит в шкафу до сих пор».

День Ванги начинается с ритуала, который она никогда не меняет, даже когда болеет. Как только спустится из спальни со второго этажа, сразу идет в свою молельню. Комната эта небольшая, на подоконнике — цветы, а на стене, напротив двери висит большая картина «Тайная вечеря». Слева от нее стоит чудотворная икона Богородицы в серебряной оправе, дар из Иерусалима. Есть и другие иконы и лампады, которые горят круглосуточно. Под большой картиной стоит кровать, застланная красивым белым покрывалом. Она становится на колени и отправляет к Богу утреннюю молитву. Я вспоминала в начале книги, что Ванга — религиозный человек, но хотелось бы более подробно остановиться на ее религиозном чувстве, потому что оно для нее — не просто обычай или традиция, а глубокое убеждение. Вера Ванги в Бога огромна и можно сказать, что она является одной из самых прилежных христианок. Такого же отношения к религии она требует и от своих близких. Будучи маленькими, мы посещали с Вангой все церкви в городе и в соседних селениях, бывали и во многих монастырях. Ванга знала все литургии наизусть и стояла все церковные службы от начала до конца. Говорила, раз ходишь в церковь, надо присутствовать на всех обрядах до конца, иначе посещение храма не имеет никакого смысла… Помню, как часто делала она замечания верующим, которые шушукались и не слушали священника. Говорила им: «Лучше бы вы, женушки, дома сидели да обед варили и не мешали тем, которые хотят услышать божье слово». После возвращения из церкви читали Библию. Пока мы спали после обеда, мама читала, а Ванга слушала с большим увлечением. И до сих пор она больше всего любит, когда ей читают откровения пророков, где говорится о страдании мира. Потом они долго обсуждали прочитанное. Ванга говорила: «Не ропщите против страдания, которое вам выпадает. Страдание — это очищающее средство, как, скажем, пиджак, который будет грязным, если его не вычистить».

Каждый день для Ванги начинается с молитвы к Богу — она просит дать ей силы и вдохновение, чтобы помогать всем страждущим. Эта трогательная картина достойна кисти большого художника. Никогда я не видела человека, который молился бы с таким усердием и от всей души. Ее лицо словно озаряется светом, а губы шепчут какие-то только ей известные молитвы, которые идут из глубины души. Иногда в такие, самые сокровенные мгновения общения с Богом, она плачет: настолько сильна ее мольба о помощи, вдохновении и силе. Иной раз ее молитвы начинаются вопросом, идущем прямо из сердца: «Какая моя участь, Господи, и кому я служу? Для назидания миру или для укрепления веры?»

Сейчас многие ученые пытаются понять, чему Ванга обязана своим пророческим даром, но она имеет свое собственное объяснение. «После большой бури, когда я лишилась зрения и круглосуточно плакала и молила Бога, чтобы он не оставлял меня такой беззащитной, обузой моей бедной семье, он внял моим мольбам. Этот дар дан был мне Богом! Он лишил меня человеческого зрения, но дал мне другие глаза, которыми я могу обозревать весь видимый и невидимый мир. Случилось так, что я, которая осталась инвалидом и сама нуждаюсь в помощи, начала помогать всем страждущим и стала для них опорой и надеждой».

По поводу этой силы Всевышнего она говорит: «Если Богу не угодно, даже волос с головы не упадет».

Помню ее острую реплику, адресованную интеллигентному посетителю с неизлечимым недугом, которого она успокаивала словами: «Что поделаешь, раз Господь и меня, и тебя наказал — будем терпеть!» На что он ответил: «Бога нет!» А Ванга добавила: «Есть Бог! И если вы замолкните навсегда, то и камни заговорят о Боге. Как слепые знают, что есть свет, как калеки знают, что есть здоровые люди, так и здоровые должны знать, что есть Бог!»

Несмотря на любовь к церкви, она не боится критических замечаний в адрес ее служителей — священников, монахов, священнослужителей более высокого ранга. Помню, однажды она выгнала священника за то, что сменил рясу на светскую одежду, что, по ее мнению, есть кощунство по отношению к церкви. Тот, кто посвятил себя ей, не может ходить как обыкновенный гражданин. Высказала резкое замечание и монахам Рильского монастыря, которые запустили монастырь из-за того, что не было уборщицы, везде валялся мусор. Не поддерживать, по ее мнению, идеальную чистоту в божьей обители — это преступление. «Не заботитесь об убранстве монастыря, — говорит Ванга, — будете наказаны. Вижу через некоторое время тут, на этом месте, будет полыхать огромный пожар. Обитель эта сгорит, потому что жизнь, которую вы ведете, недостойна Бога, которому вы посвятили себя. «Нужно каждый день стремиться стряхивать с себя грехи», — говорит Ванга.

После утренней молитвы Ванга бралась за домашнюю работу. Когда мы просыпались, завтрак уже был готов и стоял на столе. Я наблюдала за тем, как она готовит, и всегда удивлялась её ловкости и быстроте рук. Она готовила на печке с дровами, которая всегда была настолько чистой и блестящей, что светилась, как зеркало. Можно было глядеться в неё. Всегда удивлялась: она же не видит, как ей удается зажигать дрова спичкой, не вызывая пожара, не обжигая рук. Готовя еду, помешивая ее, она подставляла под ложку крышку кастрюли, чтобы какая-нибудь капля не упала на печку. После готовки печь была настолько чиста, словно никогда на ней ничего и не варилось.