Агерский лекарь - Наталья Караванова

– Ясно. Бери ребенка, уходим!

– Он ранен, у него ожоги! Он может погибнуть…

Но Хагр не стал слушать. Схватил орущего мальчишку на руки, направился к выходу. Потом сделал что-то, и стало тихо. Только бы не убил! Бела из нижнего ящика шкафа вытащила белую «докторскую» хламиду и торопливо покидала на нее все, что нашла на верхних полках массивного, дубового, но тоже покрашенного в белый цвет шкафа. Несколько рулонов бинтов, раствор йода, коробочки с какими-то порошками и присыпками – разберемся потом! Если они здесь, значит, их применяли именно для лечения мальчишки…

Чердаш нетерпеливо ждал, когда она завяжет узел.

– Давай! Быстрее!

О том, чтобы остаться, каким-то образом сбежать от мага, не могло быть и речи.

Бела выскочила в коридор. Мертвый дежурный лежал на полу, под ним растеклась темная лужа. А лампа на столе все еще продолжала слабо мерцать. Белала поняла, что с момента нападения прошла пара минут, не больше.

Дверь в одну из палат была открыта, оттуда не доносилось ни звука. Следующее мертвое тело она увидела уже за пределами владений доктора Нада, в общем коридоре. Не повезло одной из служанок.

Они убивали свидетелей, поняла Бела. Просто убивали свидетелей…

Но на то, чтобы ужасаться, не было времени. Люди Чордаша торопились, приходилось почти бежать. Неловко завязанный узел норовил вывалиться из рук.

На улицу они вышли через прачечную.

Никем не замеченными покинули территорию госпиталя. Бела думала почему-то, что Чордашу выделили тот же посольский дом, в котором раньше жили они с Белфераном. Может, так и было, но отправились они не туда.

Какими-то дворами-подворотнями миновали оживленные центральные улицы и вышли к парку.

– Сыч, – скомандовал Чордаш. – Бегом в кабак, тащи старика сюда. Пока совсем мозги не пропил.

Совсем юный парень, может быть, личный слуга посла, сорвался с места и побежал в сторону огней площади. Мальчишка все еще молчал.

Чордаш по-хозяйски приобнял Белалу за плечи, но она вывернулась. Проблемы? Кажется, настоящие проблемы только собирались начаться.

Часть II

Владыка Муреша

Глава 11

Годин нахмурился, пересчитав еще раз добытые тушки: два зайца, толстый глухарь, белка. Негусто. У Чужака тоже – пара русаков, вот и вся охота.

Он недовольно потер седеющие усы и заметил:

– А ты, Чужак, вроде как доволен?

Дальгерт усмехнулся:

– Кто-то пугает дичь. Счастье, что вообще что-то нашли. Смотри, как тихо, как перед сдвигом. А ведь и дождь не собирается, и людей, кроме нас, не видно.

– Ты вот городской, – вздохнул охотник, – а рассуждаешь, как всю жизнь в лесу прожил.

Лес стоял над ними светлый и прозрачный. Строевой. Воздух дышал прохладой, солнце светило беззаботно и ярко. И было так тихо, как случается только на закате или перед сильным дождем. Одни комары звенели, и то как-то робко.

– Город – это такое место… чтобы выжить, нужно иметь, – он наклонился за крепким боровиком, – особое чутье. Ну что, будем возвращаться или дойдем до Чернухи?

– У нас сегодня такая добыча, что меня баба на порог не пустит. Скажет, по девкам охотился, а зверье это у околицы набил. Давай к реке. Может, хоть там свезет…

Даль кивнул. Ружей здесь не знали, охотились с луком, правда, здешние луки и прочней, и мощней тех, какими ему приходилось пользоваться ранее.

Годин резко свистнул, на зов из зарослей черники выскочил пес. Невысокий и рыжий, но ловкий и обученный, он ничем не напоминал дворняг, обитавших в Спасенном городе. Звали пса Хватом, и был он, по словам Година, уже очень немолод. На ловкости и любопытстве рыжика возраст, впрочем, ничуть не сказался. И за глухарем, подстреленным хозяйской рукой, он рванул со щенячьим задором.

Вышли на охоту они еще в сумерках. Но первые часы не принесли вовсе никакой добычи – лес стоял тихий, даже мелкой живности было не видно и не слышно. Испуганная тишина держалась почти до полудня, и лишь когда солнце вскарабкалось в зенит, отмерли какие-то мелкие пичуги и комары.

Добытые зайцы выскакивали на охотников и даже не пытались удирать, словно в чаще их ждало что-то намного более грозное. Но за весь день ничего такого особенного они не встретили.

Болотные твари живут южнее и потому и названы болотными, что в светлый высокий лес не забираются, предпочитая черный осинник поймы Чернухи. И то не здесь, дальше от озера, там, где русло становится широким и мелким, километрах в десяти, если следовать изгибам реки. По прямой будет ближе. Но по прямой только птица может пролететь.

На реке всего четыре заставы. Одна называется Ближней – около нее речной причал, там останавливаются купцы, которые рискуют даже в эти трудные времена возить товар в южные земли. Вторая – Волоки. Там-то как раз Чернуха становится такой мелкой, что не каждое судно пройдет. Раньше на Волоках имелся даже двухкилометровый канал, по которому и проводили слишком осанистые суда. Их там и разгружали, и были выстроены склады, и людей работало немало. Но с началом нашествия болотных чудей Волоки стали постепенно превращаться в военную заставу, судов приходило все меньше, а дурных вестей – все больше.

Так что канал пересох и потихоньку оплывает, склады пустуют, а часть и вовсе разобрана на бревна, необходимые для строительства гридни и казематов на Сухом холме.

Две оставшиеся крепости назывались Ведункой и Колдункой. Располагались они одна напротив другой еще ниже по течению Чернухи и были форпостом, местом, за которым уже, кроме болот и чудных мест, ничего нет. Туда даже охотники не ходят.

Даль надеялся на Волоках узнать последние новости, а Годин рассчитывал пообедать. На заставах стрелки знают больше, чем клешские сплетники.

Первым болотника нашел Хват. Внезапно застыл возле ямы и залаял с таким остервенением, будто на дне как минимум труп его смертельного врага. Края ямы образовывали песчаный, засыпанный прелыми листьями вал в рост человека.

Годин, не особо беспокоясь – если бы угроза была реальной, пес вел бы себя иначе, – поднялся к собаке и заглянул в яму. И присвистнул. Там, на дне, лежало длинное, покрытое шерстью существо, напоминающее очень большого тощего зайца, правда, с длинным голым хвостом. Существо погибло от огня – неестественно выгнутое левое бедро, то, что оказалось сверху, обгорело до черноты.

Даль легко спрыгнул в яму, перевернул зверя. Сообщил:

– Еще теплый. Недавно его припекли. Крупный зайчик… а зубки у него… Годин, ты раньше таких видел? Ты же с Колдунки вроде?

Охотник помотал головой и тоже, правда, медленно и осторожно, спустился к трупу.

– Первый раз вижу такое. Когда служил на Колдунке, разное видел. Но чтобы у зайца такие клыки… да и нос у него длинней и у́же, кстати.

– Интересный мутант. Видимо, стоял на гребне, когда по нему шарахнули. И ведь чуть не ушел! Смотри, опалило где…

– Мутант?

Охотник всегда переспрашивал, если слышал от него незнакомое слово.

– У вас говорят – чудь. Чудь – значит, необычное, странное что-то, так?

– Примерно.

– Мутант – это что-то измененное. Испорченное.

Годин покивал, запоминая слово.

А Даль наклонился и принялся рассматривать лапы мутанта. Тоже совсем не заячьи. Цепкие, почти кошачьи когти, разве что не умеют прятаться, а сами пальцы длинные, голые и снабжены не широкими, но толстыми мембранами. Животное, скорей всего, способно легко и быстро двигаться по заболоченной местности, а если необходимо, то и на дерево влезть. А если этакий ушастик на тебя сиганет с дерева, то мало не покажется…

– Забрать бы его…

Годин нахмурился, мотнул головой:

– Мы всякую нечисть в посад не тащим. Вдруг домашняя живность заразится?

– Да хоть до заставы. Хочу его разрезать, посмотреть, неужто и впрямь заяц.

– Ты, Чужак, со своими обычаями бы потише. Закопать его…

– Мне приходилось есть мутантов, – пожал плечами Даль. Краем глаза он наблюдал, как это сообщение воспримет охотник.

Тот поморщился. У него явно уже было свое мнение, и только осторожность не давала этому самому мнению выразиться в словах.

Клеш – купеческий город. Сюда даже гномы забредают. Продают оружие, «людское», конечно, то, какое ни один нормальный гном-воин и в руку не возьмет. Зато гномьи клинки никогда не повторяются, и на каждом стоит клеймо цеха. Воевода закупает их для дружинников. Сами гномы приобретают здесь «голубую» болотную руду, говорят, особенная она какая-то.

Клеш – купеческий город, и на разных чужаков здесь успели надивиться задолго до появления Дальгерта и Ильры. Так что приняли их без предубеждения, но и не как дорогих гостей. Даль не отказывался ни от какой работы, и его довольно скоро оценили и в столярном цеху, и у мастера-зодчего.

Дом им достался пусть небольшой и на отшибе, зато прочный. Даль решил, что если Ильре здесь понравится, то он позже построит дом сам…

– Обычное мясо. Попадалось даже вкусное.