Али-Баба и сорок разбойниц - Дарья Донцова

Нора кивнула:

– Конечно. Там все собаки зарыты. Надо потолковать с Катей и еще кое-что сделать… Ладно, сейчас план работы на сегодня. Сначала ты идешь к Лизе Федькиной, благо она рядом живет, и попробуешь вытянуть из нее все о Кате и Ире. Кстати, что сказала Лида об Ире, помнишь?

– Ну, – начал я перечислять, – она очень добрая, нежно любила Катю, жалела ее…

– И как это вяжется с тем, что Ирина бросила родную мать в беспомощном состоянии?

– Иногда дети бывают немотивированно жестоки с родителями, – высказал я свою точку зрения, – отца или мать ненавидят, а к другим родственникам относятся нормально!

– Не знаю, не знаю, – протянула Нора, – мне кажется… Ладно. Сначала Лиза, затем поедешь к этой Фире Базилевич, надеюсь, ты догадался переписать ее телефон?

Я кивнул.

– Иногда ты демонстрируешь трезвый ум, – одобрила меня Нора, – начинай!

– Хотелось бы поспать часочек, – робко намекнул я.

– Ты в больнице всю ночь провел на ногах? – прищурилась Нора. – Так и не прилег?

– Покемарил на диване немного, одетый, и сейчас чувствую себя разбитым, – воззвал я к жалости хозяйки.

Но Нора иногда демонстрирует потрясающее бездушие.

– Ничего, – заявила она, – чем меньше спишь, тем дольше живешь! Давай, Ваняша, топай к Лизе, вряд ли она, учитывая то, что ее лишь недавно выписали из больницы, куда-нибудь ушла.

Делать нечего, пришлось мне ехать в Калистратовский проезд. Поднявшись на третий этаж, я ткнулся носом в ободранную дверь, тщетно поискал звонок и принялся колотить ногой в филенку.

– Ща, бегу прямо, – донесся крайне недовольный скрипучий голос, – чего трамтарарам подняли! Ну народ, ваще!

Загремел замок, залязгала цепочка, и передо мной возник мужик, одетый в черную от грязи майку и тренировочные штаны, вытянутые на коленях. Увидав меня, он обозлился и довольно грубо спросил:

– И чего тебе надо?

– Федькины здесь живут? – осведомился я. – Лиза и ее бабушка?

Мужик почесал загривок, потом повернулся и заорал:

– Маня, поди сюда!

В раскрытую дверь тянуло горелым тестом. Я увидел, как откуда-то сбоку вышла дородная баба в халате, поверх которого был завязан цветастый фартук. Вытирая ладони о полотенце, она приблизилась к мужику и укоризненно спросила:

– Чего орешь?

Тот ткнул в меня пальцем:

– Вот ему Федькиных надо!

Бабища поморгала, шмыгнула носом и ляпнула:

– А они померли все!

– Кто? – спросил я от неожиданности.

– Так и Надька, и Карелия Ивановна, – пояснила бабища. – Надьку давно схоронили, и не упомню уж, в каком году… Вась, когда Олька в первый класс пошла?

Василий надулся:

– Ну, так… в семьдесят втором!

Жена шлепнула его полотенцем.

– Ваще все мозги пропил! Мы еще тогда и женаты не были.

Потом она повернулась ко мне.

– В общем, давно Надька преставилась, хоть и моложе меня была. А Карелия Ивановна тоже на погост отправилась, ихние две комнаты таперича наши, отдельная квартира у нас будет!

Я растерялся окончательно:

– А Лиза? Она где?

Василий рыгнул.

– Ее еще когда в дурку сдали! Сумасшедшая она, скажи, Мань!

Та укоризненно покачала головой:

– Вовсе нет, просто она в школе учиться не могла, с мозгами у ней беда. Уж как Надька плакала, и Карелия Ивановна тоже. Ну никуда Лизку пристроить не могли, ни одной приличной профессии не обучить, ни волос не пострижет, ни ногтей не почистит. А так ничего девка.

– Ага, – кивнул Василий, – в особенности когда на мать с ножом кидалась.

Маша вздохнула:

– Ну да, поэтому ее в интернат и сдали, выросла, заневестилась, мужика захотела, а кто ж на такую польстится, вот она и злобилась. Надька, пока жива была, справлялась, а когда померла, Карелия Ивановна повыла да и отвезла обузу в интернат.

– И где сейчас Лиза?

Маша передернула монументальными плечами.

– Фиг ее знает, небось в интернате, где ж ей быть-то?

– Она не приходила сюда?

– Когда?

– Недавно.

Василий нахмурился.

– Не-а.

– Вы точно знаете? – Я цеплялся за последнюю соломинку. – Может, вы ходили в магазин, а Лиза и пришла.

Маша шумно втянула в себя воздух.

– Болеет Васька и носа на улицу не кажет. А вы кто им будете, Федькиным-то?

– Родственник я.

– Квартира наша будет, – мигом заявила Маня, – по закону оформим.

– Ничего у тебя не получится, – добавил Василий, – даже и не затевай судиться, проиграешь.

– Нет, нет, – быстро успокоил я супругов, – никаких злых намерений я не имею, жилплощадью обеспечен, просто хотел повидаться с родней.

– Опоздал ты, – сурово заявил Василий, – не с кем свиданкаться, все на том свете!

– Вы случайно не знаете, в какой клинике содержится Лиза? – Я предпринял последнюю попытку хоть что-то выяснить.

Маша повесила полотенце на плечо мужа.

– Нам однофигственно, где она. Сюда ей являться незачем, квартира наша. Да она небось уж померла давно! Такие психи долго не живут.

– Точняк! – воскликнул Василий. – Помнишь, Карелия про пенсию рассказывала? Чегой-то я не понял, может, она уже тогда того?

– А-а-а, – протянула Маня, – ну и память у тя, Васька, натуральный академик!

– О какой пенсии идет речь? – Я быстро влез в их диалог.

Василий хихикнул:

– Да Карелия незадолго до смерти вдруг разговор завела. Маня ее упрекнула, что она из нашего шкафчика чай тырит…

– А и вправду таскала заварку, – подхватила Маша, – еще сыр у меня в холодильнике моментом кончался! Принесу полкила из магазина, брошу на полки, вечером глядь, а сто грамм ктой-то оприходовал. И кто бы это был, ежели нас тут трое проживали, а? Я сыр не жрала, Васька тоже, так чьи зубы постарались? А уж когда она еще и за заваркой лазить стала…

Обозленная Маша налетела на старуху. Та принялась отбиваться, но Марию так легко не заткнуть. В тот день Карелии Ивановне мало не показалось.

– Откуда у тебя в чайнике заварка, – наседала на бабку Маня, – где добыла?

– Купила, – рыдала Карелия.

– На какие шиши? – не успокаивалась скандалистка. – У тя пенсия пятого числа.

– У меня есть деньги!

– Откуда?

– Скопила!

– А не ври!

Маша все больше входила в раж, Карелия Ивановна, впав в истерику, заорала:

– Вот, вот, гляди!

Маня во все глаза уставилась на разноцветные купюры, которые бабка швырнула на стол. Денег оказалось много. Маша прикинула на глазок сумму, тысяч пять рублей, не меньше!

– Удостоверилась? – тяжело дыша, осведомилась Карелия Ивановна. – Зачем мне твоя заварка? Сама ее купить могу!

– Где столько добыла? – в полном изумлении спросила Маня.

– Накопила.

– А не ври-ка! – снова обозлилась соседка. – Пойду гляну, не у нас ли с…а.

– Как ты смеешь меня оскорблять! – вскричала Карелия Ивановна. – Я честный человек!

– Все честные до первого милиционера, – неожиданно мирно ответила Маня, – а чего думать прикажешь, ежели ты завсегда второго числа денег одалживать просишь, ни разу от пенсии до пенсии не дожила. А севодни четвертое по календарю, а у тя прям богатство!

– Мне за Лизу пенсию дали, – неожиданно призналась старуха, – большую сумму, тебе такая и не снилась!

– С каких это пор за психов платят? – разинула рот Маня. – Она ж в интернате живет, если че и положено, так тебе не дадут, поскольку на гособеспечении девка!

Карелия Ивановна любовно сложила деньги.

– Лизу там лечат, – пояснила она, – всякие лекарства колют. Да чего-то перепутали, вкатили не того, чуть не померла Лизка. Я в суд на них подать могла, вот и заплатили мне, чтобы помалкивала, ясно? Сама главврачиха расстаралась, дала денежки в конвертике и попросила: «Вы уж никому, ладненько?»

Маша только завистливо вздохнула. Бывает же людям счастье, ни за что кучу «капусты» огрести! Нет, ей так в жизни ни разу не повезло!

Фира Базилевич оказалась на работе. Набрав номер ее телефона, я услышал хриплый, дребезжащий голос:

– Фирочка на службе.

– Сделайте одолжение, подскажите, как с ней связаться?

– А таки кто ее спрашивает? – проявил любопытство старик.

– Э… это из клиники «Голубое солнце», – ляпнул я.

– А зачем?

– Мне с ней поговорить надо.

– А таки о чем?

– О Кате Коротковой.

– Таки не знаю такую.

«Не знаешь, и не надо, – чуть было не заорал я, – таки давай телефон». Но, сами понимаете, я сдержался и продолжил беседу:

– Все же сделайте одолжение, подскажите мне рабочий номер Фиры.

– Подождите, – сдался старичок и пропал.

Потянулись минуты, длинные, просто бесконечные. У меня создалось впечатление, что у госпожи Базилевич четырехэтажный замок. Дедулька снял трубку телефона где-то в подвале и теперь мелкими шажочками побрел за блокнотом, который лежит в мансарде. Вот он дотащился до первого этажа, поплелся на второй…

– Аллоу, – раздалось в трубке, – тут есть кто или просто так трубка лежит?