Медь Химеры - Пирс Энтони

— Командир, ваша рана настолько серьезна, что… — лейтенант сделал паузу, очевидно, подбирая подходящие слова.

— Если я не могу командовать, то ты должен принять командование, лейтенант. Мы не должны сдаваться! Мы должны продолжать сражаться! Мой отец и Сент-Хеленс полагаются на нас!

— Да, командир Крамб. Мы с боем ворвемся в столицу и проложим себе путь к славе.

Со мной или без меня, добавил Лес в своих собственных тревожных мыслях. Он хотел бы потерять сознание, даже умереть, но мысли о Джон не позволяли ему это сделать. Потом ему показалось, что он снова стал маленьким мальчиком, что он потерялся в темноте и что все вокруг него исчезли.

Шарлен быстрым движением руки откинула медные кудри с синих фиалковых глаз. Карты, которые она раскладывала на кухонном столе, были все те же, что и раньше. Каждый раз картами Келвина управлял слепой джокер, и это означало для него большую опасность и неопределенность.

— Верно ли еще пророчество? — тихо прошептала она самой себе. — Имеет ли оно еще силу?

Она ущипнула себя за правое заостренное ухо, не давая заснуть. Джон Найт был очень заинтригован этой ее привычкой. Странный человек этот Джон. Раньше она думала о нем, как о человеке, нужном для выполнения пророчества. Он круглоухий, он соединится с ней, остроухой, и их сын и будет тем круглоухим, который упомянут в Книге Пророчеств. Все это казалось таким простым, когда она была молода. Джон пришел к ней прямо из темницы королевы, одинокий, изможденный и, призналась Шарлен самой себе, красивый. Она хотела, желала его с самого начала, и они быстро поженились, не привлекая к себе большого внимания. У них родился сын, а потом дочь. Пророчество относилось только круглоухому Келвину, но ему преданно помогала остроухая Джон.

В свое время Келвин действительно убивал драконов, и освободил Рад, их королевство, от злобной деспотичной королевы-тиранши Зоанны. Пророчество начало выполняться, как она и предвидела.

Затем обстоятельства изменились, и уже больше ничего не складывалось так, как она ожидала. Может быть, ее действия по выполнению пророчества заставили измениться саму основу ситуации. Келвин покинул это измерение и возвратился как раз вовремя, чтобы спасти Рад и Аратекс путем их объединения, точно, как в пророчестве, но он появился буквально в самый последний момент! Теперь следующими словами, в тех стихотворных строках, которые относились к Келвину, стали слова «завершит с Четырьмя». Предполагалось, что он соединит четыре королевства. Но как он мог сделать это? Келвина даже не было здесь! Он находился в другом измерении, и пророчество, что он избавит свою родину от ига, быстро сходило на нет. Иногда ей даже казалось, что Джон Найт был прав.

— Глупости все эти пророчества! Глупости! — говорил Джон, сидя рядом с ней за этим самым столом. Она утешала его, успокаивала, уже тогда понимая, что он не всегда будет принадлежать ей. Он выстрадал право на то, чтобы его утешали — не потому, что принимал магию, но потому, что в его глазах, а возможно, и в глазах и других людей тоже она была красавицей и ему нравилось быть рядом с ней. Таким образом его презрение к магии ослабевало, пока, наконец, он не начал верить в нее. Затем Шарлен потеряла его и не по своему и не по его выбору, а в неизбежной трагедии того времени.

Теперь все снова менялось, и было не так спокойно и улажено, как раньше, и карты отражали это. «Джон», — прошептала она, представив себе, что он здесь, рядом с ней. О, как же она любила его! Ее второй муж был хорошим человеком, и она вышла за него, как только это стало возможно по закону, после продолжительного отсутствия и признания смерти первого мужа. Но Джон, Джон был сердцевиной всей этой истории. Круглые уши, для выполнения пророчества! И он из другого мира, из мира, слишком странного для понимания. Движущиеся картины, говорящие ящики, самодвижущиеся экипажи и еще многое, многое другое. Самым странным было то, что Джон настаивал, что в этом не было ничего магического.

— Что ж, Джон, теперь я знаю, что ты жив, — прошептала Шарлен сквозь слезы. — Я никогда бы не вышла замуж второй раз, если бы знала это. Я знала, что карты почему-то солгали мне или я неправильно прочла их, знала, что ты выжил после, казалось бы несомненной смерти. Я знаю, что не была ни первой твоей женщиной, ни последней, и ты тоже не был последним моим мужем, но я люблю тебя и желаю тебя и надеюсь, что и ты тоже все еще можешь желать меня. — Но ей надо было подумать и о других, включая и того человека, за кого она вышла замуж, Хэла Хэклберри — она не желала признавать это, но почувствовала облегчение от того, что с Хэлом все произошло именно так. Возможно она всегда подозревала, что это случится; карты могли даже сообщить ей об этом, но она решительно избегала читать их, связывая с семьей Коричневики после того первого кризиса. Даже без карт она знала, что у них есть здоровая и одинокая дочь…

Хэл был хорошим человеком, но он был подвержен влиянию страстей, как и большинство мужчин. Она плакала, когда потеряла его, столько же из-за своего собственного соучастия, сколько и из-за потери. Она так и не сумела полюбить его по-настоящему. «Но тебя, Джон…»

Шарлен обнаружила, что плачет, и чувствовала досаду. Связанные с колдовством люди, читающие карты и пытающиеся предсказывать события, сами не должны быть чувствительными и плакать навзрыд. Необходимо помнить об этом.

Она заставила себя посмотреть правде в глаза. Она лгала себе, когда говорила, будто любит Хэла. Она сказала ему, что любит его, и пыталась сама в это поверить, но у нее в мыслях всегда был Джон. Поэтому в том, что случилось, она виновата не меньше Хэла. Может быть, он все знал, и страдал, и был уязвим и восприимчив. Конечно, она вряд ли могла осуждать его.

Когда тебя посещают сомнения, разложи карты. Шарлен разложила их, задавая себе мысленно вопрос. Где Джон? Где Джон Найт, который был моим мужем? Джон был вместе с Келвином в другом измерении. Оба были отделены от нее словно воротами смерти. Слепой Джокер танцевал и злобно ухмылялся, ничего не обещая. Может быть, они вернутся, а, может быть, и нет.

Она перевернула карту. Вот, снова: парная брачная карта. Келвин уже был женат на красивой хорошей девушке по имени Хелн, тоже круглоухой, как и он сам. Парная карта была несомненным указанием. Она положила ее на колоду и перевернула следующую карту.

Карта рождения. Итак, у них будет ребенок, и этот факт она уже знает. Но вот третья карта, она следует за картой рождения — и Шарлен открыла ее:

Карта Обмана. Означает серьезную опасность и неопределенность исхода.

Бедняжка Хелн! Бедная испуганная будущая мать. Ты в большой опасности. Но что это будет, просто роды или что-нибудь, что случится с ребенком во время рождения? После рождения? Упрямые карты не желали сообщить ей это. Собственно говоря, не стоило упрекать карты за скрытность и упрямство, они упрямились только тогда, когда сама ситуация делала их беспомощными. Например, когда что-то, что они могли бы показать, изменится, если они это покажут. Если они скажут ей все, то, встав из-за стола, она в лепешку расшибется, чтобы избежать этого, и тогда окажется, что карты солгали. Этот парадокс лишал их способности к действию. Поэтому они пошли на компромисс и показали ей карту Обмана. Карты не были упрямыми по своей природе.