О грозных пиратах, спящих силах, влюбленных кочевниках и прочем - Юлия Фирсанова

Некоторое время раздавался лишь яростный звон оружия, дождем сыпались искры. И пираты, и матросы, по молчаливому уговору прервав драку, восторженно, даже с каким-то благоговением, напряженно следили за поединком, решающим исход всего сражения. Все старались уследить за неистовым мельканием клинков, ткущих в воздухе замысловатые узоры защиты и нападения. Никто не решался вмешиваться в поединок истинных мастеров, результат которого сложно было предсказать, слишком различен был стиль фехтования противников, слишком разным было их оружие.

Первую кровь пустил Мелиор. Его клинок, словно змея, отыскал прореху в защите противника, купившегося на ложный выпад, и рассек Кэлберту кожу на виске. Тряхнув головой, чтобы кровь не стекала в глаза, пират забрызгал темными каплями черный халат, грудь и даже акулий медальон Мелиора. Принц, в надежде приручить таинственную вещицу, не расставался с ней ни на миг даже ночью.

Элия уловила легкую вспышку, озарившую медальон, но возможно это был лишь яркий лунный блик, отразившийся в серебре или темных гранях даркоманта Крови. Хищно усмехнувшись, Мелиор снова кинулся в атаку, но на сей раз Келберт был куда осмотрительнее. Он долго кружил вокруг принца, прощупывая его защиту, но и не забывая об усилении своей, выбирая единственно верное мгновение. Наконец, его сабля, стремительно мелькнув, чиркнула по груди противника, не успевшего в достаточной мере податься назад. Пираты разразились приветственными криками. Лезвие обагрилось кровью. Но порез был неглубок, кроме того клинок встретил на своем пути сопротивление — цепочку от амулета Мелиора и порвал ее, скрежетнув по поверхности. Сила удара Кэлберта была такова, что вещица, как снаряд, пущенный из пращи, полетела в толпу 'болельщиков', как раз в сторону принцессы Элии. Она успела отметить, что предмет уже почему-то не только светится вовсе не отраженным светом луны, а своим собственным и весьма ярким. Вокруг него проносились целые радужные вихри, подобные маленьким торнадо.

Рефлекторно поймав амулет, принцесса ахнула, острая грань чиркнула по ее ладони, словно ритуальный нож. От неожиданности принцесса выронила предмет. Герцог, на всякий случай пробравшийся к Элии за время драки корсара и Мелиора, машинально подхватил вещицу еще до того, как она ударилась о палубу, и, наматывая тонкую цепочку на руку, продолжил наблюдение за поединком. Элегор не заметил, как странные вихри вокруг амулета начали увеличиваться в размерах, все убыстряя темп вращения. Наконец, они превратились в настоящий радужный ветер, вырывающийся из центра самого крупного даркоманта. Неистовый этот ветер подхватил, словно песчинки, закружил и понес Кэлберта и Мелиора, все еще увлеченных поединком, принцессу Элию и герцога Лиенского.

Через считанные секунды на палубе осталась лишь растерянная команда яхты 'Принцесса' и не менее растерянные пираты, в прострации взирающие на пустое место, которое так недавно занимал их великолепный предводитель и его могущественный противник.

Глава 9. Где мы и зачем?

От мелькающих в сумасшедшем радужном вихре пятен кружилась голова. И принцесса поплотнее зажмурила глаза, отдавшись на волю Творца. Цветной калейдоскоп продолжал досаждать богине и под сомкнутыми веками, но уже не столь яро, во всяком случае, ощущение тошноты прошло. Скоро, — а впрочем, чувство времени она утратила одним из первых и не могла сказать, в чем измерялось это 'скоро' в минутах или столетиях — богиня перестала ощущать себя созданием плоти, остались лишь сознанье и дух. Руководствуясь каким-то иным чувством, дарованным душою, она четко понимала, что рядом в этом радужном ветре, несущем ее неведомо куда, находятся брат, герцог и этот смуглый незнакомец пират.

'Сбывается сон', - вспомнила богиня видение, посетившее ее в Лоуленде.

Неожиданно бессмысленное кружение в пестроте оборвалось, и Элия ощутила, что падает. Но, не успев даже раскрыть глаза, испугаться и просчитать предполагаемое расстояние до земной тверди, принцесса приземлилась на что-то относительно мягкое и весьма мускулистое на ощупь. Открыв глаза, она поняла, что подушкой безопасности послужил красавчик-пират. Слева раздался чей-то придушенный вопль, полный яростного возмущения с изрядной примесью брезгливости. Скосив глаза, принцесса увидела Мелиора, который пытался спихнуть с себя герцога Лиенского 'чрезвычайно удачно' совершившего посадку. Чудо еще, что клинки не вонзились в плоть! Элия, не удержавшись, хихикнула. Уж больно поспешно отпрянули друг от друга мужчины.

— Какого демона?! — выругался Кэлберт и потряс головой, пытаясь прочистить мозги и сообразить, что случилось. Какой-то странный ураган, падение и приземление. Последнее, однако, было не лишено приятности, женщина, сверзившаяся ему на грудь, на ощупь оказалась еще восхитительнее, чем он себе представлял.

'Так, красотка, яхта, поединок! Я неизвестно где, но точно среди врагов', - мысль молнией пронеслась в сознании Кэлберта, очистив его от ватного дурмана. Одна рука пирата все еще продолжала сжимать саблю, второй он ухватил не спешащую слезть с него богиню (видно, женщина тоже пока не очухалась, как следует, или тряхануло ее сильнее, чем его, вон как странно хихикает) и вздернул ее вверх, прижав к себе. Приставив к нежному горлу пленницы клинок, пират нарочито грубо рявкнул:

— Эй, вы двое, не дергайтесь, или я вашей девке вторую улыбку нарисую! Бросьте оружие на землю, руки перед собой, так, чтобы я видел!

Нисколько не впечатленная холодной сталью под подбородком, принцесса замерла, спокойно оглядываясь по сторонам, глазами-то ей никто двигать не запрещал. Вокруг, до самого горизонта, виднелись бесконечные абсолютно безжизненные барханы светло-желтого, как волосы Джея, мелкого песка. Над головой вылинявшая голубая накидка небес, ни облачка, ни птицы, и почти белый круг нестерпимо палящего солнца. Пахло только раскаленным песком, да еще чем-то горьковато-терпким, с медной примесью крови пирата, прижавшегося к спине богини. Вот вам и сбежала от Лоулендской жары!

Элегор и Мелиор, невольно оказавшиеся в одной лодке, ощерились, переглянулись, смерили пристальными злобными взглядами корсара, положение Элии, собственное расстояние до мерзавца, взявшего в заложницы принцессу, и, поймав согласный взмах ресниц богини, нехотя разжали пальцы. Шпага и тонкий меч зарылись в горячий песок, истоптанный лишь собственными следами богов.

— Отпусти ее, — решительно потребовал принц, пытаясь воззвать к самолюбию Кэлберта. — Давай решим дело между собой, как подобает мужчинам. Ты, я и наши мечи.

— Ха, а если я убью тебя, меня прикончат этот юнец и твоя сестрица? — не поддавшись на провокацию, оскалился пират. Изо всех сил он пытался найти выход из патовой ситуации, в которой Элия была единственным козырем, но, черт побери, мужчина не знал, как его использовать, да и мутило его при мысли о том, чтобы причинить храброй красавице вред.