Алхимия - Мария фон Франц

Несколько лет назад государство стало законодательно регулировать потребление и использование воды (вода символизирует женское начало). Эта мера обусловлена загрязнением воды и стремлением защитить здоровье людей. Затем появились законы, направленные на борьбу с эпидемиями. Теперь, при вспышках чумы или заболеваний бешенством от укусов собак, государство имеет право принимать чрезвычайные меры, которые прежде не практиковались. Раньше государство не интересовалось физическим и материальным благосостоянием граждан. Смерть от чумы или укусов бешенных собак рассматривалась чиновниками как неотъемлемая часть жизни и на это практически не обращали внимания. Государство уделяло демократическим свободам больше внимания, чем материальному благополучию, которое за последние 50–60 лет приобрело приоритетное значение для государства, оказавшегося носителем материнской проекции, в большей мере, чем проекции образа отца. Сами того не замечая, мы плавно создали матриархальное общество. Марти убедительно показывает, как на бессознательном уровне действуют определенные эмоциональные факторы, определяющие восприятие государства гражданами в неясной, архетипической форме. Это побуждает людей голосовать за тот или иной закон. Но, казалось бы, очевидная и непременная забота государства о своих гражданах в действительности является проекцией материнского образа, что уже отрицает данность этой заботы. В заключение Марти достаточно обоснованно отмечает, что мы должны осознать содержание своих проекций на государство, разобраться в них, а не требовать изменения законов, руководствуясь инерцией материнского образа.

В книге Марти рассматривается одна из особенностей возврата к матриархату и материализму, который постепенно и незаметно произошел в рамках христианской культуры. Эта энантиодромия связана непосредственно с тем, что иудаизм и христианство недостаточно осознали материнский архетип, в какой-то степени сняв этот вопрос с повестки дня. Известно также, что Папа Пий XII, возвестивший Успение Богоматери, сознательно стремился нанести удар по коммунистическому материализму. Папа Пий XII «облагородил» символ материи в католической церкви, чтобы поставить коммунистов в щекотливое положение. В этом кроется глубокий смысл, хотя на сознательном уровне Папа считал, что бороться с материализмом можно только повышая роль женского символа божества, а следовательно, — материи. Материальный аспект приобретает особое значение благодаря физическому вознесению на небеса Девы Марии.

Рис. 65. Успение богородицы (Девы Марии): «…глубокий смысл… роль женского символа божества, а, следовательно, — материи» — фон Франц.

Итак, образ божества оказался связанным с материей, погруженная в которую Мудрость Божья взывает о помощи. Что означает этот эпизод, если принять во внимание личную драму автора?

Ответ: Анима затерялась в материальном мире, так как автор потерял с ней связь.

Доктор фон Франц: Да, следует признать, что прежде автор не обращал никакого внимания на женское начало. Из текста следует, что автор был священником. Я полагаю, что у него был негативный материнский комплекс и, в частности, поэтому он не обращался к женскому принципу. Другими словами, он не поддерживал отношения ни с женской стороной своей личности, ни с женщинам. Поэтому сокрушительное вторжение женского божества было предрешено.

Существует поразительное сходство между этим автором и Якобом Беме, известным мистиком, который всю жизнь прожил бедным сапожником и походил на человека, страдающего расстройством пограничного характера. Он испытал невероятные религиозные переживания и сумел описать их в своих трудных для понимания сочинениях. Его брак был крайне неудачным и не принес супругам ничего, кроме взаимного презрения и ненависти. Это нетрудно понять, так как его супруга была весьма прозаической женщиной, считавшей, что муж должен чинить сапоги и зарабатывать деньги вместо того, чтобы писать книги о Святом Духе, не обращая внимания на то, что шести детям нечего есть. Она постоянно устраивала скандалы, требуя, чтобы он обеспечил своих детей пищей, а не писал книги о божестве.

Его чувства к супруге тоже можно понять. Он, безусловно, понимал, что она — мирская женщина, которая только мешает его творчеству. Произошла типичная трагедия. Всю свою жизнь он отрицательно относился к женскому началу и лишь незадолго до своей смерти, неожиданно для себя, испытал на себе всю силу обаяния образа Софии, Мудрости Божьей. Свои переживания он описал в сочинении, в котором экзальтированные восхваления этой фигуры порой вызывают у читателей отталкивающее чувство. В любовной песне, адресованной Мудрости Божьей, настолько сильно звучит сексуальная нота, что сразу видишь всю грязь, которую автор отвергал и которая теперь всплыла на поверхность под давлением его мощных переживаний.

Автор, как мне кажется, оказался в такой же ситуации, как и Беме. Он не имел никаких контактов с женским началом, но когда этот принцип громко заявил о себе, автор был просто ошеломлен. Последовала компенсаторная реакция на презрение, с которым он доселе относился к женскому принципу. В таких случаях бессознательное вторгается с такой силой, что игнорировать его просто невозможно.

То, что для сознания является реализацией архетипического образа, для последнего— величайший крах. Эго, располагающее ассоциациями, можно сравнить с пауком, сидящим в центре своей паутины. Из первых пяти глав нашего текста можно заключить, что если применительно к эго приближение архетипического образа к области сознания выглядит как величайшее озарение, душевный подъем, то для самого архетипа складывается обратная ситуация, поскольку последний оказывается в стесненных обстоятельствах. Поэтому приближение архетипа к области сознания, с одной стороны, — величайшее достижение, а с другой стороны, — грехопадение.

Многие мифы описывают сотворение мира, как падение божества с небес. Подобное описано в сновидении французского поэта Жерара де Нарваля. В своей книге «Аурелия» он изобразил начальную стадию своего психоза. На этой стадии ему приснился ужасный сон: он попадает во дворик обычной парижской гостиницы. Здесь были мусорные ящики и множество кошек, питающихся объедками. Такие темные дворы можно найти повсюду в Париже. И вот поэт к своему ужасу увидел ангела божьего, могучую архетипическую фигуру с пестрым оперением. Ангел рухнул с небес в тесный дворик.

Поэт с ужасом осознал, что если ангел попытается освободиться и сделает хотя бы малейшее движение, все здание гостиницы тотчас рухнет. Этот сон свидетельствовал о вспышке шизофрении, которая вскоре и наступила. Его понимание жизни было слишком ограниченным по сравнению с мощью бессознательного гения. Фигура ангела свидетельствовала о том, что поэт обладал огромным бессознательным потенциалом, но на сознательном уровне его представления о жизни ничем не отличались от взглядов типичного французского обывателя, а точнее парижанина с его тесными двориками. Поэтому сознательная ментальность де Нарваля не вполне соответствовала его предназначению.

Причиной заболевания шизофренией нередко бывает не столько вторжение бессознательного, сколько умственная и эмоциональная ограниченность, которая не позволяет человеку в полном объеме освоить свой опыт. Чаще всего шизофрения развивается у ограниченных, неспособных к великодушию людей. Отсутствие искренности, сердечности и душевной широты приводит к разрыву тесных рамок психического в случае вторжения бессознательного.

Жизнь Жерара де Нарваля служит прекрасной иллюстрацией вышесказанному. Он влюбился в девушку и оказался во власти романтических чувств. Однако вместо того чтобы принять свои чувства, он восстал против них и, заклеймив девушку как ординарную представительницу обывательского общества, бежал от нее. Впоследствии он допытывал острое чувство вины, но девушка отказалась простить его. Именно в это время де Нарвалю приснился ангел, показавший поэту несоответствие между его ограниченными, рациональными представлениями о жизни и любви и его огромным внутренним опытом. Это несоответствие и привело поэта в трущобы, где он покончил с собой, повесившись.

Я остановилась на сновидении де Нарваля лишь для того, чтобы проиллюстрировать тот факт, что сознательная реализация архетипа оборачивается для последнего катастрофой, падением в материальное. Аналогичная идея принизывает и теологическое учение о кеносисе Христа, в основе которого лежит библейское упоминание о том, что Христос принес в жертву свою божественную природу, и снизошел к миру в телесной оболочке ради служения людям. На основе этого теологи построили теорию идентичности Христа Богу Отцу и Святому Духу. По мнению теологов, Христос пребывал в великолепной небесной обители и его воплощение в человеческом облике следует рассматривать как акт величайшего самопожертвования. Таким образом, воплощение в виде человека было для Христа актом самоуничижения. Он был Богом, Логосом, архетипом, вошедшим в жалкую, человеческую жизнь. Однако для человечества эта жертва явилась открытием божественного света.