Белый ферзь - Измайлов Андрей

Надобится. Спишем кислинку Зубарева на профессиональную благоприобретенность – один пришепетывать стал, потеряв зуб на тренировке, и продолжает пришепетывать, хотя давным-давно коронку поставил; другой от легкого заикания никак не избавится, хотя испуг давным-давно прошел; третий же «черной костью» прикидывается… Работа у него, у третьего, такая. Да? А по окончании работы? Все равно работа. Она у него такая, непрерывная. Спец.

Нет, не пятое управление, блажной памяти. Тьфу- тьфу! Ловцы инакомыслителей в среде спецов пользовались н-нелюбовью. Был Зубарев спец «Зенит». Нет, не футбол… Иная это команда. Но тоже очень… спортивная. Профи. Играющие практически постоянно-безвылазно на чужих полях. И выигрывающие. Взять, к примеру, дворец Амина…

Взять дворец? Да как два пальца обозвать! Если верить досужим полугласным сплетням, брали тот дворец полтора десятка спецов. «Зенит» – чемпион! (Не нравится «Зенит»? Пусть будет – «Каскад»…).

По прошествии лет число напарников вождя, подставивших плечо под то самое субботнее бревно, возросло до пятизначной цифры.

Аналогичный демографический взрыв произошел среди тех, кто собственноручно-собственнооружейно брал дворец Амина. Если сосчитать всех и каждого, кто божится-клянется, что он точно там был, получится количество, которое впору собрать вместе на Манежной площади и удрученно спросить: «Чего же вы такой оравой – на один дворец?! И в чем тогда уникальность стародавней операции?!».

Ну так вот. Андрей Зубарев – не в ораве. Он из того полутора десятка. Доподлинно. Потому и не треплет языком. Прибедняется. Куда мне, «черной кости», и во дворец! Да меня даже швейцары в ресторан не пускают – иди, мол, в столовку макароны жрать. И не покачаешь им права! Что я – ручки тоненькие, ножки тоненькие…

Обманчивый хиляк. Жилы. Физиономия застенчивого бомжа. В толпе – не выделить. Нос к носу столкнуться в пустыне – через секунду не вспомнить: лицо? лицо как лицо… ну, обычное лицо… такое… обычное, короче…

В общем, типичный… То есть нет! Типичный – значит, можно отнести к определенному типу, идентифицировать. А Зубарев нетипичен, верней, многотипен. Маска застенчивого бомжа – тоже не застывшая. Чуть мимикой сыграет – вроде и не бомж, вроде инженер. Ой, нет-нет! Отставной прапорщик! Или… простите, вы не преподавали на кафедре в ЛГУ?..

Так что внешне Андрей Зубарев не изменился. В Катькином садике он физиономически совпал с общим фоном убогих радетелей. Сейчас, в колчинской «девятке», совпал с ЮК: сосредоточенность, мобилизованность, решаем задачу, ответ имеется, но для этого надо проделать кое-какие действия – и не простые арифметические.

Род занятий у Андрея Зубарева изменился. Был он теперь членом совета директоров акционерного общества, названия коего Андрей Зубарев… хм… не озвучил. Да и какая разница! Мало ли акционерных обществ очень и очень закрытого типа! Много. Торговля? Производство? Услуги населению?.. Ни-ни. Опровержение закона, сформулированного Михайлой Ломоносовым: ежели где-то что-то пропало, то где- нибудь что-нибудь да обнаружится, обратное утверждение, собственно говоря, тоже верно. Закон сей успешно опровергается, если владеешь информацией и вовремя ее либо подпускаешь, либо придерживаешь. Кто раньше владел исчерпывающей, доскональной, подноготной информацией? То-то. И почему раньше? Почему владел? Что изменилось? Ничего. Род занятий. Внешность. Просто новая ипостась прежних занятий. А внешность, сказано, – многотипна.

– Ты завтракал, Юрий Дмич? Не завтракал ведь! А поехали к нам на фирму? У нас а-атличная кухарка! Управлять государством не умеет, но еду готовит, как… кухарка! Коньячку заколдырим, не керосинного, натурального! Поехали? С генеральным сведу. Он у нас – ого!

– Андрей. Мне нужна информация по краже в Публичке. Вся информация, Андрей. Есть возможность?

– Возможность всегда есть, – мгновенно изменился Зубарев. От дежурного гостеприимного балагурства к деловой озабоченности. Да и приглашение в фирму – риторическое, но не без кислинки. Мол, разумеется, сэнсей не удостоит вниманием какую-то там фирмочку, и «чернокостный» Зубарев нужен сэнсею исключительно по делу. Стал бы сэнсей тратить свое драгоценное время, чтобы просто так повидаться с учеником, отведать кухаркину стряпню, рюмочку принять! Да ладно, мы не гордые…

Когда Колчин говорил в интервью про ученика, получившего Героя в Афганистане (отбился от душманов, взявших в кольцо, голыми руками), он не Зубарева имел в виду. Зубарев, насколько известно Колчину, Героя не получал, только очередные и внеочередные звания – специфика службы в компетентных органах. Хотя тот же Зубарев мог и не раз доказывал на практике, что голые руки у него для того и выросли, чтобы отбиваться. А вот признание другого афганца: «Сколько раз спасало – даже не приемы как таковые, а чувство боевой ситуации…» – оно пришло от Зубарева. Что ж, он и теперь продемонстрировал, что чувство боевой ситуации не утеряно.

А ситуация боевая. Для сэнсея, для Юрия Дмича. И просьба: помоги. Это – не бой Зубарева, но воюет не кто иной – Колчин. Учитель. Пусть и виделись последний раз не упомнить когда. Ну как же! В путч.

Так что требуется конкретно?

Все. Подробные анкетные данные о подследственных – местных и тех, что в Израиле. Обстоятельства кражи. Время, место, последовательность действий. Опись похищенного – пожалуй, не надо. Показания Кублановского. Рабочие версии группы по расследованию. Показания шофера Кублановского. Любые показания кого-либо, сколь бы бредовыми они ни казались. К примеру… К ПРИМЕРУ, Андрей… вдруг некто заявил: в момент похищения был случайный свидетель или свидетельница, пришлось… э-э… обездвижить и прихватить с собой, после чего дозваниваться до заказчика, испрашивая инструкций: что делать с женщиной…

– Все-таки с женщиной? Точно с женщиной? Жена этого… Свана была в Питере с четверкой воров, но выехала за пару дней до акции.

– Жена Свана интересует меня постольку поскольку. Я – про женщину непосредственно на месте и во время акции, про свидетельницу. Кстати, кроме «четверки», подкинутой прессе, никто больше не участвовал в краже? Из местных? Мало ли кого опергруппа взяла по делу – кого-нибудь менее «звучного», чем генерал Фима. И обрабатывает, рассчитывая выпустить на процесс в нужный момент. Был человек, и нет человека – пока, а потом неожиданно – опять есть человек.

– Знаешь наверняка, Юрий Дмич?

– Предполагаю. Знать буду, когда ты дашь знать. Про свидетельницу тоже предполагаю. Но – почти наверняка.

– Гм!.. Сложно, Юрий Дмич… Этим ГУВД занимается. Не мы. ГУВД. У нас с ними отношения, сам понимаешь, не очень теплые. Но попробовать можно. Что ж не попробовать. Кое-кого в том же ГУВД задействовать. Да и компьютеры теперь с модемами… Тоже потрогаем. Эх-х! Разбомбили систему, придурки! Теперь каждый раз правой рукой левое ухо чешем… Я так понимаю, Юрий Дмич, официальные запросы для тебя не годятся?

– Да, желательно… приватно.

– Хорошо. Только прими во внимание: за день или за два не управиться. Неделя.

– Три дня?

– Четыре. При самом удачном раскладе.

– Пусть четыре. Куда тебе звонить, Андрей?

– А я сам отзвонюсь. Где остановился, Юрий Дмич?

– В гостинице. Но меня там трудно будет застать.

– И ночью?

– И ночью. Кроме того, у них в гостинице коммутатор. Так что лучше я – тебе.

– Тогда домой. Вечером. Ближе к ночи. Я ведь еще и на фирму должен пахать. Нет… – поймал себя за язык Зубарев, – это в том смысле, что нашему генеральному совсем не обязательно знать про то, что я выполняю твою просьбу. А телефоны у нас на фирме ушастые-ушастые. Так что во избежание…

– Я, собственно, ни о чем не прошу… – обозначил дистанцию Колчин.

– Я, собственно, так и понял… – обозначил Зубарев понимание разницы между просьбой и поручением учителя.

– Заранее спасибо.

– Заранее пожалуйста.

Ежели обмен спасибо-пожалуйста происходит заранее, это подтверждение негласному уговору: через четыре дня будет результат. Какой – время покажет.

– Тебя подбросить, Андрей? Куда?

– Не-е… Я на своей. Шофера отпустил на часок подкалымить. Сейчас должен объявиться. Езжай, Юрий Дмич.

Может, дождемся твоей машины? Прохладно сегодня.

– Не-е… Он у меня пунктуальный. Через семь минут будет тут как штык. Мне как раз надо в Гостинку заскочить, кое-что глянуть. Езжай, Юрий Дмич.

Распрощались. Все же род занятий накладывает отпечаток: месторасположение фирмы Зубарев не уточнил (хоть и звал позавтракать, однако чисто риторически), телефон фирмы умолчал (хоть и под благовидным, но предлогом), даже марку и номер машины утаил (не то чтобы утаил, но и не сообщил, а на встречу прибыл пешком). Зато сам Зубарев как бы ненароком выудил: ЮК интересуется подробностями «кражи века», остановился в гостинице (понадобится – выясняется в момент, которая гостиница), машина, у ЮК – «девятка» с московскими номерами такими- то, пребывание ЮК в Петербурге – максимум четыре-пять дней, если день приезда и день отъезда по древнекомандировочному обычаю считать одним днем.