Лесные сказки и были (сборник) - Виталий Бианки

А Дед Мороз недалёко ушёл, – он всё слышит.

«То ли дело, – думает, – при мне было. Тишина в лесу, только деревья покряхтывают. Поди, всем надоел весенний-то гам. Будут рады теперь, коли вернусь».

Пробрался ночью в лес, схоронился под тёмной елью.

Вот зорька занялась. И слышит Дед Мороз: бежит по лесу Заяц, притоптывает, в голос кричит.

«Плохо пришлось Заиньке, – думает Дед Мороз. – Снег-то, почитай, весь сошёл, земля серая, а он беленький, – всяк его видит-ловит. Совсем ополоумел косой со страху».

Глядь – выскочил Заяц на тропочку. Только он уж не белый: серый Заяц.

За ним товарищи – такие же серые зайцы. Кричат, притоптывают, один через другого скачут.

Дед Мороз и рукава развёл:

– Что такое Весна делает! Заяц товарищей со всего леса созвал. Верещит. Чехарду затеял – совсем страх потерял!

Проскакали мимо весёлые зайцы.

Зорька ярче.

И видит Дед Мороз: сидит на лугу у опушки Косач-Тетерев, чёрный как уголь.

«Вот кому беда пришла, – думает Дед Мороз. – Ведь он у меня под снегом ночевал. Теперь снегу нет, а лес ещё голый стоит. Негде Косачу спрятаться, покой найти – ни на земле, ни на дереве».

А Косач и не думает прятаться: к нему тетёрочки на опушку слетаются, а он-то перед ними красуется, звонким голосом бормочет:

– Чуф-ши! Чуф-ши! Красны брови хороши! Хвост-косицы подниму, круты крылья разверну!

К нему товарищи на луг слетаются. А он их задирает:

– Чуф-шу! Чуф-шу! Выходите на левшу! Я вам перья причешу!

Подпрыгнул, – сшиблись, – только пух летит!

«Что Весна делает-то! – Мороз думает. – Мирная птица в драчку полезла. О покое и забыла».

Разгорелся день, – улетели тетерева с луга.

Идёт по лесу Медведь. Тощий.

«Каково-то тебе, косолапый? – думает Дед Мороз. – Небось плачешь по берлоге своей? Спал бы да спал в ней – и голода бы не знал».

А Медведь остановился, когтями из земли какие-то корешки выкопал – жуёт, похрюкивает от удовольствия: видать, сладкие на вкус корешки-то.

Дед Мороз пятернёй под шапку полез:

– Что ты скажешь, – и этот Весне рад! Никто по мне не тужит… Пойти спросить у неё, чем она всех с ума свела?

Вылез из-под ели, пошёл по лесу Весну разыскивать.

А красавица Весна сама ему навстречу идёт, вся в цветах разноцветных, вся в солнечном золоте. Говорит ему свирельным голосом:

– Что, старый? На пляски да песни наши пришёл поглядеть? Или напугать кого задумал?

– Напугаешь их!.. – кряхтит Дед Мороз. – Заяц и тот нынче страх потерял. И что ты сделала им такое, что все тебя славят, с ума посходили?

Улыбнулась красавица Весна:

– А ты сам их спроси, чему они радуются.

Заиграла песню и с песней полетела над лесом, над лесом в зелёной дымке.

Отыскал Дед Мороз Зайца:

– Ты чему рад?

– Весне, Дедушка. Рад теплу, солнцу рад, травке шёлковой. Ведь всю зиму зелёного росточка не видел, все осинки ободрал, горькую кору глодал. А травка-то сладенькая.

Отыскал Дед Мороз Косача:

– Ты чему рад?

– Рад я крылья поразмять, удаль-силу показать. Чуф-ши! Чуф-ши! Красны брови горячи, круты крылья хороши.

Отыскал Дед Мороз Медведя:

– А ты чему рад?

Медведь застыдился, лапой закрылся, шепчет:

– Цветочкам я, Дедушка, рад…

– Ох-ох, насмешил, ох, распотешил! Красным девушкам впору цветам радоваться, не тебе, косолапому. Веночки из них, что ли, плести будешь? Я тебе – хочешь? – мешок цветов накидаю, всю землю ими покрою. Все беленькие – один к одному.

И ну трясти рукавом. А из рукава у него снежинки, снежинки, снежинки, – и закрутилась метелица хлопьями.

Медведь говорит:

– Нет, старик! Твои цветы мёртвые. Не пахнут они и глаз не радуют. А у Весны-красавицы каждый малый цветочек – радость светлая, каждый счастье сулит. Ты придёшь – зиму лютую с собой приведёшь. А Весна идёт – красно лето за собой ведёт. Каждый малый цветочек её мёд в себе копит, каждый летом ягоду нам обещает.

Помолчал Медведь и опять лапой закрылся.

– А мы, – шепчет, – медведи-то, ба-альшие сластёны! Я зимой в берлоге сплю, снег да лёд надо мной, а сны мне всё про сладкое снятся, про мёд да про ягоды.

– Ну, – сказал Дед Мороз, – коли уж ты, лохматый, о сладком мечтаешь, так мне и впрямь у вас делать нечего.

Рассердился и ушёл так далеко, что скоро Заяц, Косач да Медведь и совсем о нём забыли.

ЛАЙ

Когда я в первый раз увидел Лая, я подумал, что он волк. Ростом он с волка, и уши у него торчком, как у волка, и масти он серой, волчьей. Только толстый хвост лежит у него на спине кренделем. Но я тогда был маленький и не знал, что такой хвост бывает только у лаек, а у волка он висит книзу тяжёлым поленом.

Бабушка объяснила мне, что Лай – волчий пёс: отец и мать его – сибирские лайки, а дед был настоящий волк. Потом бабушка стала рассказывать мне, какой Лай умница, какой он верный и добрый друг. На охоте ему цены нет и дома тоже. Бабушка рассказала мне всю его жизнь.

Мой отец был сибиряк, охотник и зверолов.

Однажды зимой он шёл тайгой и вдруг слышит, – человек стонет. Отец подошёл к кустам, откуда слышался стон, и видит: лежит не снегу лось. Мёртвый. А за кустами шевелится человек, хочет подняться – и не может, стонет.

Отец поднял человека и отнёс его в свою избу – юрту. Там он и бабушка ухаживали за раненым, пока тот не выздоровел.

Человек этот оказался звероловом народа манси. Народ этот живёт в Сибири, за Уралом. Манси высокие, стройные, горбоносые и все отличные охотники, отлично знают повадки зверей и птиц. Но вот этот человек погорячился – и чуть не погиб.

Он подстрелил лося. Зверь упал, вздрогнул всем телом и затих. Манси не посмотрел, что у лося уши прижаты к голове, и подошёл к нему. Вдруг зверь приподнялся и с такой силой ударил его передними ногами, что охотник перелетел через кусты и, как чурка, упал в снег. Страшные копыта сломали ему два ребра.

Расставаясь с отцом, Сидорка (так звали манси) сказал:

– Ты спас мне жизнь, – чем отплачу тебе? Приходи ко мне через месяц. У меня лайка есть волчьей крови. Скоро у неё будут щенки. Дам тебе, которого сам захочешь. Будет тебе верный друг. И ты ему будь друг. Вдвоем вас никто не одолеет.

Отец приехал к нему через месяц. У лайки было шесть маленьких, ещё слепых щенков. Они копошились в углу юрты – чёрные, пегие, а один – серый.

– Теперь гляди, – сказал Сидорка, положил всех щенят в полу своего полушубка, вынес за дверь и кинул в снег. Дверь в юрту оставил открытой.

Щенки барахтались в снегу и пищали. Мать рвалась к ним, но Сидорка держал её крепко. Она звала своих детей.

Скоро один из щенков – серый – показался на пороге юрты, перевалился через него и – слепой – уверенно заковылял к матери.

Прошло несколько минут, пока явился второй. За ним третий, четвёртый, – все шесть щенков нашли свою мать. Она слизала с каждого снег и спрятала всех под свой тёплый пушистый живот.

Сидорка закрыл дверь в юрту.

– Понимаю, – сказал отец. – Беру того, который пришёл первым.

Сидорка взял у лайки серого щенка и передал отцу.

Отец с бабушкой выкормили щенка из бутылочки с соской. Щенок оказался на редкость резвым. Когда у него прорезались зубы, он стал грызть всё, что ему попадалось на глаза. Но отец был с ним очень терпелив. Он не только не бил щенка, – ни разу даже слова плохого ему не сказал.

Когда Лай подрос и стал гоняться по деревне за курами и кошками, отец, бывало, только крикнет ему:

– Лай, назад! Назад!

И когда Лай вернётся, начнёт ему ласково выговаривать:

– Ай-ай, Лаюшка, сплоховал! Так нельзя. Понимаешь: нель-зя!

И умный щенок понимал. Хвост у него сам собой прятался между ног, глаза виновато косили в сторону.

Отец говорил бабушке:

– На лайку нельзя поднимать руку. Для неё хозяин – первый друг. Побей её раз – и конец: озлобится. Словом надо действовать.

От одного только он не мог отучить Лая: гоняться за глухарями и белками. Это когда Лай уже вырос и стал ходить с отцом на охоту.

Лайка что делает? Зачует глухаря на земле, поднимет его на крыло. Глухарь от неё на сук. Расхаживает по суку и бранится, насмехается над ней оттуда по-своему: знает, что собаки на деревья не лазают.

Тут хорошая лайка садится, глаз с него не спускает и тявкает. Это она даёт знать хозяину, что нашла и посадила глухаря. Глухарь только ею и занят, – охотнику тут легко подкрасться к нему на выстрел.

Такая лайка, которая по дичи идёт, называется м е л о ч н и ц е й или б е л о ч н и ц е й: она также и белку подлаивает.

Но отец хотел сделать из Лая зверового пса, такого, что на крупного зверя идёт. А зверовой пёс не должен на всякую мелочь внимания обращать. Иначе что получится? Идёт охотник за лосем или медведем, а кругом в тайге глухарь да белка. Лайка и будет по ним тявкать. А зверь уйдёт.

Всё это мне бабушка подробно объяснила. Мне это надо знать, потому что я тоже охотником буду. Бабушка мне и ружьё обещала купить, – вот только денег накопит.