Че Гевара. Книга 1. Боливийский Дедушка - Карина Шаинян

«Дорогой Че!

Мои путешествия в качестве доктора этнографии не прошли даром. Похоже, я нашла то, что мы искали. Вот краткая запись мифа:

Бог (всей земли?) Чиморте живет в очень высокой хижине (башне?) посреди болота, населенного демонами. Чтобы люди могли приходить к нему, превратил свою сестру в лиану (аяваску?). Чиморте берет в жены лучших женщин племени. Однажды приходят чужаки с белой кожей, а на лицах у них растут волосы. Женщина, назначенная в жены Чиморте, влюбляется в одного из них и обращается за помощью к хитрому человеку.

Хитрый человек обещает помочь, если женщина проведет ночь с ним, и она соглашается. Когда женщина засыпает, он перепутывает одежду ее и сестры. Утром сестру уводят в жилище Чиморте, но тот видит обман. Он принимает облик огромного зверя и гонится за хитрым человеком, чтобы убить его, но тот превращается в броненосца. Он сворачивается клубок и катится под ноги Чиморте. Тот падает, от удара его душа вылетает из тела.

Чужие люди запирают заснувшую душу Чиморте в башне, строят вокруг нее стену и ставят сторожить ее жрецов своего бога. Поэтому земля теперь принадлежит белым, и только рядом с башней индейцы еще живут сами по себе. Тот, кто разбудит Чиморте, станет великим вождем и будет править всей землей.

Признаюсь, я бы не обратила особого внимания на эту легенду, если бы не слухи о престранном монастыре, который находится недалеко от границы с Парагваем. Думаю, он и «стены, построенные вокруг башни» — одно и то же.

Недавно я встретила в городе весьма подозрительного молодого человека, который представляется доктором зоологии Максом Морено. Он сообщил мне, что некоторые индейцы считают телесным воплощением этого бога некое доисторическое животное, отдельные экземпляры которого до сих пор иногда встречаются в сельве. Доктор Морено уверял, что лично видел одного из них. Насколько я поняла, это нечто вроде гигантского ленивца. Не знаю, будет ли вам полезна эта информация.

Крепко обнимаю,

С революционным приветом, Таня.

P.S. Каким-то образом этот Морено прознал, что я связана с вами. Он утверждает, что знаком с вами по Конго, и настаивал на том, чтобы я организовала встречу. К тому же сюда приехал журналист, который видел меня в лагере. Боюсь, что мне придется скрыться из города».

Вот как, значит… Теперь я начинаю понимать, почему при упоминании о монашках отец Хайме разражается руганью. Таня, которая носит имя той самой поддельной докторши этнографии, — больше похожа на преданную хранительницу, чем на строгого тюремщика…

В остальных сундуках оказались вполне современные книги. Тома, посвященные истории Южной Америки; несколько неплохих книг по этнографии. Два альбома журнальных вырезок — они в основном касались действий отряда Че в районе Камири; было и несколько полных биографий команданте, «Боливийский дневник», изданный в Гаване, и пара каких-то полуподпольных брошюр, отпечатанных на газетной бумаге.

Из-за подбора материалов создавалось впечатление, что конечной целью Че Гевары было добраться до монастыря. Я поделился этим наблюдением с Таней — мне хотелось развеселить девушку, но та даже не улыбнулась.

— Может быть, — кивнула Таня.

— Зачем? — спросил я. — Проповедовать коммунизм кайманам? Что здесь искать, в этой трясине?!

— Счастье и свободу трудовому народу, — ответила Таня.

Я вгляделся в ее лицо, ища хотя бы след улыбки, но монахиня оставалась серьезной. Пожав плечами, я продолжил разбирать книги. Обнаружил большой палеонтологический справочник и десяток безжалостно выдранных из каких-то научных журналов статей, пестрящих латынью и зарисовками скелетов. По-моему, составитель библиотеки был попросту сумасшедшим. В конце концов, стараниями Тани весь разбор свелся к тому, что мы аккуратно расставили книги по полкам — составление картотеки я решил отложить на завтра.

Я не понимаю, что случилось. Я разбит, опустошен, потерян.

Весь день ушел на составление картотеки статей по палеонтологии. Глупейшее занятие, но Таня зорко следила, чтоб мне в руки не попало что-нибудь по-настоящему интересное. Я был раздражен, но к вечеру Таня вдруг стала очень милой, почти кокетливой, и моя злость поутихла.

— Хочу показать тебе кое-что, — сказала она после ужина.

Мы вышли за монастырские ворота и побрели по тропинке, огибающей здание. Склон холма становился все круче и постепенно превратился в обрыв — стену здания и заросший лианами и мхом откос холма разделял лишь узкий уступ. Под ним блестела поверхность заболоченного озерца. Стояла тишина, сотканная из гула насекомых и вздохов трясины. Курчавая поверхность джунглей едва угадывалась в тумане испарений. Таня повела рукой:

— Двести, триста километров… Только сельва и болото. Никаких поселков. Никаких людей. Ничего человеческого.

Кажется, Таня была настроена поговорить. Чтобы подтолкнуть ее, я деланно шутливым тоном заметил:

— Здесь вполне мог бы выжить какой-нибудь допотопный зверь.

— Да, но он давным-давно обпился кровью и заснул, — небрежно ответила Таня и резко повернулась ко мне: — Говорят, ты убил маленькую девочку.

Я отшатнулся, как от удара в пах. Таня улыбалась, но глаза смотрели внимательно и зло.

— Значит, правда… Ничего, ничего, не думай сейчас…

Вдруг она оказалась очень близко. Ее кожа пахла горькой травой. Казалось, Таня пропитана болотным туманом, завораживающим и ядовитым, но ее рот был мягким и прохладным. Она обхватила мою голову; пальцы нежно пробежались по затылку, по спине. Боже, ну зачем ей джинсы под рясой, успел подумать я — горячая, гладкая, влажная кожа, и волосы пахнут свободным и сильным животным, и вот уже Таня билась в моих руках, выкрикивая что-то, повернув голову к болоту, и я отвечал ей, как мог…

Когда я пришел в себя, Таня стояла, прислонившись к стене и опустив глаза. Я подошел и попытался обнять ее, но она резко отстранилась. Медленно встряхнула джинсы и повесила их на плечо. Ее лицо, злое и разочарованное, стало совсем некрасивым, и я почувствовал раздражение и стыд.

— Ты кричала…

Таня поморщилась.

— Я говорила ему: «Смотри — твоя невеста отдается убийце, а ты все спишь!»

Она плюнула в воду, отвернулась и сердито пожала плечами. За ее спиной медленно колыхалась трясина.

Обратной дороги в Ятаки я не запомнил. Я даже не мог точно сказать, уехал ли оттуда по собственной воле или был изгнан. Работа, для которой меня позвали, так и не была закончена: библиотека осталась хаотичным складом бумаги, в которой кроется бог знает что. Впрочем, теперь я думаю, что библиотека была лишь предлогом, чтобы заманить меня в монастырь. Я уверен, что стал участником какого-то жуткого ритуала, винтиком в чьих-то недобрых планах. Это пугает меня, но то, что удар нанесла именно Таня, которой я готов был довериться, приводит в ужас.