История евреев с древнейших времен по шестидневную войну - Сесиль Рот

История немецкого еврейства этого периоде отмечена такими людьми, как Якоб Басеви .(1580-1634) из Праги, первый еврей, возведенный в дворянство; как Самсон Вертгеяиер (1868-1724) из Веаы, главный поставщик при дворах Вены, Майнца, Пфальцграфства и Тревеса, отвечавший за снабжение австрийской армии в войне за испанский престол; как Иосиф Зюсс Опенгейи (ум. в 1738), известный просто как "еврей Зюсс", который некоторое время - до своей трагической гибели - пользовался огромным влиянием при вюртембергском дворе.

Помимо этих эмансипированных "придворных евреев", на которых не распространялись никакие ограничения и которые зачастую пользовались таким, же влиянием, как любой христианин подобного ранга, в Германии появились многочисленные евреи - ювелиры, ремесленники, граверы, - которым на какой-то ограниченный срок даровались особые привилегии и освобождение от ограничений, распространявшихся на основную массу их единоверцев. Ниже всех этих категорий находилась беднота, запертая в гетто, отмеченная особым знаком, вынужденная платить особые налоги и заниматься самыми презренными профессиями, ущемленная в самых священных и основных правах человека.

Иногда вдруг реакция торжествовала в форме, более подходившей к XII или ХIII веку, чем к началу нового времени. Так, в 1870 году влияние императрицы испанского происхождения, воспитанной иезуитами, привело к временному изгнанию евреев из Верхней и Нижней Австрии. Подобным образом в 1746 году под предлогом обвинения в предательстве, выдвинутого против евреев в Эльзасе, к изгнанию были приговорены bх единоверцы в Чехии, в частности знаменитая пражская община. Но тут произошло событие, не имевшее ранее прецедента в истории Европы. В дело вмешались полуэмансипированные евреи Лондона и Амстердама. Благодаря их усилиям, английское и голландское правительства через своих дипломатов обратились к императрице с просьбой из соображений гуманности пересмотреть свое решение. Этот эпизод показал, что как бы евреи ни были унижены, они во всяком случае являются людьми, к которым следует применять обычные человеческие нормы и по просьбе которых цивилизованные правительства Запада были готовы в случае надобности оказать мягкий нажим.

С древнейших времен раввины были убеждены в том, что мессия придет спасать свой народ в самый темный час перед рассветом, когда условия жизни станут наихудшими. Время от времени очередная волна гонений, казалось, подтверждала эти условия, и претендентов на роль мессии всегда хватало. Однако никогда обстоятельства не казались более подходящими для пришествия мессии, чем в середине XVII века. Во всем мире не было спокойного уголка. Костры инквизиции еще омрачали своим дымом чистое небо Испании и Португалии. Недавняя резня, проведенная казаками Хмельницкого в Польше и на Украине, - крупнейшая трагедия подобного рода за последние десятилетия - наполнила Европу нищими беженцами. К тому же каббалисты Сафеда, дни и ночи размышлявшие о сроках и характере окончательного избавления, сделали это основным занятием каждого богобоязненного еврея.

В это время в Смирне в Малой Азии жил некий молодой человек, лет двадцати с небольшим, по имени Шабтай (Саббатай) Цви. Он попал под сильное влияние каббалистической школы. Его друзья с уважением отмечали, как он самобичеванием умерщвлял свою плоть и постоянно, летом и зимой, купался в море. Он обладал очень выразительным лицом и большой притягательной силой. Постепенно к нему стали относиться с почтением, граничащим с благоговением. В конце концов он сам пришел к убеждению, что является не кем иным, как долгожданным мессией, и по возвращении из поездки в Иерусалим в 1665 году он открыто объявил себя мессией. В Европу, Азию и Африку полетели письма, провозглашавшие начало лучших времен. Повсюду весть о скором избавлении встречалась ликованием.

Восторгу масс не было границ. Во всех синагогах читались молитвы за "царя и господина нашего, святого и праведного Шабтая Цви, помазанника Божия". Многие ударились в аскетизм, стали каяться и умерщвлять плоть. Срочно женили и выдавали замуж подростков, чтобы у них появились дети, в которых могли бы вселиться немногие оставшиеся нерожденными души, и тем самым было бы устранено последнее препятствие к избавлению. Крупнейшие .купцы амстердамской общины, воротившие .делами на бирже, подготовили петицию, в которой, они заверяли мессию в своей полной вере в. него.

Ободренный таким отношением к себе, Шабтай Цви отправился в рискованную поездку в Константинополь. Как только он сошел с корабля, его арестовали по приказу великого визиря и бросили в тюрьму. Но это не обескуражило его поклонников, поскольку мессия неизбежно должен был подвергнуться гонениям перед своим окончательным триумфом. В результате Шабтай Цви даже в тюрьме содержался чуть ли не с царской роскошью. Он бросался из одной крайности в другую, даже отменил пост 9-го ава (тиш'а б'ав), заявив, что отныне этот день нужно отмечать как величайший праздник - день его рождения.

В конце концов терпение турецких властей лопнуло, и Шабтая доставили в Константинополь к султану. Тот предложил Шабтаю выбрать между принятием ислама и смертью. С малодушием, которое явилось единственной слабой чертой в этой гармоничной во всем остальном натуре, новоявленный мессия выбрал первое. Сменив еврейский головкой убор на белую чалму правоверного, он публично объявил о своей вере в ислам и остался при дворе султана.

Но самая примечательная часть эпизода последовала потом. Веру в лжемессию не разрушил даже этот отказ от всего, на чем он прежде стоял. Группы его преданных приверженцев во всем мире продолжали поддерживать его притязания. Сам Шабтай (Саббатая) Цви умело поощряя их, продолжая общаться со своими почитателями и выполнять в их присутствии таинственные обряды. После смерти Цви в 1676 году многие из его приверженцев, принявших вместе с ним ислам, перенесли свою приверженность на его предполагаемого сына. Потомки их, известные вод именем "Домне", вплоть до сегодняшнего дня проживают в Салониках и некоторых других городах. Внешне они правоверные мусульмане; но у себя дома они выполняют свои странные мистические обряды, напоминающие об удивительном эпизоде трехвековой давности.

В других местах последствия были иными. Бродячие пророки еще долго проповедовали веру в мессию, отрекшегося от иудаизма. Многих ученых и благочестивых раввинов подозревали я тайной приверженности, к саббатианству. Чуть ли не сто лет спустя ученые круги потряс диспут между равяивбм Яковом Эмденом (ум. в 1776) и Ионатаном Эйбешюцем (ум. в 1764). Эмдек обвинил Эйбешэца в том, что тот в своих мистических письменных амулетах ссылался на Шабтая Цви.

На востоке Европы оставалось много евреев, сохранявших мистическую веру в скорое пришествие мессии. Во второй половине ХУIII века эта вера нашла себе подкрепление в лице авантюриста из Подолии Якова Лейбовича Франка, который объявил себя перевоплощением Шабтая Цви и его потомков. Число приверженцев нового мессии стало вскоре насчитывать тысячи. Новая секта была обвинена в распущенности и разврате и исключена из еврейства; съезд раввинов запретил также юношам до зрелого возраста изучать "Зогар", на который опирались франкисты. В ответ те объявили войну Талмуду и раввинам и обратились к местным христианским властям с заявлением, что они признают догмат Троицы. Результатом явился прямо таки средневековый диспут, после которого Талмуд был осужден и тысячи его экземпляров публично сожжены. В конце концов франкисты массой приняли господствующую веру, оказавшись в Дальнейшем такими же сомнительными христианами, какими прежде были иудеями.

7. Более отдаленным результатом волны мессианства явилось возникновение хасидизма. Движение еврейского возрождения в Польше проникло во все слои общества, пока не затронуло простого бедняка из Подолии Израиля бон Элиезера (1700-1760). Новый лидер, мистик, обладавший нежной душой и редким личным обаянием, проповедовал, что благочестие выше учености и что каждый человек, как бы беден и невежествен он ни был, может приобщиться к Богу. Умерщвление плоти не дает ничего, лишь экзальтация и полное самозабвение могут заполнить пропасть между землей и небом. Вместе с тем, имеются праведники-цадики, которые близки к Всемогущему и вмешательство которых может иногда изменить даже Его волю.

Постепенно небольшая кучка учеников, собравшихся вокруг "Владеющего добрым именем" ("Баал Шем Тов", сокращенно Бешт), как они его называли, выросла и стала насчитывать много тысяч хасидим (благочестивых). Новое движение охватило еврейские массы Восточной Европы. Веселью, экстазу и пению во время молитвы стали придавать большее значение, чем механическому отправлению литургии. После смерти основателя хасидизма укрепилось представление о том, что некоторые семьи обладают особыми достоинствами, которые передаются по наследству от одного цадика (праведника) к другому, и каждый цадик может служить посредником между людьми и Богом. Дов-Бер из Межерича (1710-1772) приспособил новое учение ко вкусу более образованных элементов, среди которых оно начало быстро распространяться. К 1772 году это движение достигло Литвы, и Вильно стал местом тайных встреч хасидов. Это вынудило традиционалистов, отвергавших учение хасидов, с одобрения виленского гаона Элиягу бен Шломо, последнего великого раввина, предпринять решительные шаги и издать декрет об отлучении от еврейства всех последователей нового движения. Само собой разумеется, что эта мера оказалась неэффективной.