Король крыс - Джеймс Клавелл

— Нет, приятель, — Мак вышел и сел на корточках рядом с ним.

— Не стоит вам так напрягаться в первый день после госпиталя.

Ларкину не нужно было объяснять, что радио работает.

Глаза Мака горели от возбуждения. Ларкин шутливо толкнул его.

— С вами все в порядке, старина?

— Где Питер? — спросил Мак, зная, что тот караулит около душевых.

— Вон там. Тупица, расселся. Посмотрите на него.

— Эй, 'Mahlu sana! — крикнул Мак.

Питер Марлоу уже понял, что все в порядке, встал, подошел к бараку и ответил:

— 'Mahlu senderis, — ему тоже не нужно было ничего объяснять.

— Как насчет партии в бридж? — спросил Мак.

— Кто будет четвертым?

— Эй, Гэвин, — крикнул Ларкин. — Хотите быть четвертым?

Майор Гэвин Росс сполз со складного стула. Опершись на костыль, он доковылял к ним от соседнего барака, обрадовавшись приглашению. Ночи всегда такие тяжелые. Никому ненужный паралитик. Когда-то мужчина, а сейчас ничто. Бесполезные ноги. Прикован на всю оставшуюся жизнь к креслу на колесах.

Он был ранен в голову крошечным осколком шрапнели прямо перед капитуляцией Сингапура.

— Не о чем беспокоиться, — твердили ему доктора. — Мы сможем вынуть его, как только доставим вас в госпиталь с необходимым оборудованием. У нас полно времени.

Но до сих пор не было госпиталя с необходимым оборудованием, а время утекало.

— Рад, что позвали, — сказал он вымученно, усаживаясь на цементный пол. Мак нашел подушку и передал ему.

— Возьмите, старина!

Он быстро устроился. Питер Марлоу тем временем доставал карты, а Ларкин освобождал место. Гэвин поднял левую ногу и убрал ее, чтобы она не мешала, отсоединив для этого проволочную пружину, соединявшую носок его ботинка с повязкой на ноге, сразу под коленом. Потом отодвинул другую ногу, тоже парализованную, и, сидя на подушке, откинулся к стене.

— Так лучше, — заключил Гэвин, быстрым нервным движением поглаживая свои усы в стиле кайзера Вильгельма.

— Как ваши головные боли? — машинально спросил Ларкин.

— Ничего, старина, — также машинально ответил Гэвин. — Вы мой партнер?

— Нет. Вы можете играть с Питером.

— Господи, этот парень всегда бьет козырем моего туза.

— Это было только один раз, — рассмеялся Питер Марлоу.

— Один раз за вечер, — подтвердил Мак, начиная сдавать.

— 'Mahlu.

— Две пики, — объявил Ларкин торжественно. И начался яростный торг.

Позже этим же вечером Ларкин стукнул в дверь одного из бараков.

— Да? — спросил Смедли-Тейлор, всматриваясь в темноту.

— Простите за беспокойство, сэр.

— А, здравствуйте, Ларкин. Что-нибудь случилось?

Всегда неприятности. С трудом вставая с койки, он недоумевал, что принесло австралийца в этот час.

— Нет, сэр. — Ларкин убедился, что никто не может их слышать. Его слова были тихими и обдуманными. — Русские в сорока милях от Берлина. Манила освобождена. Янки высадились на Корре-Хидоре и на Иводзиме.

— Вы уверены в этом, приятель?

— Да, сэр.

— Кто… — Полковник Смедли-Тейлор запнулся. — Нет. Я не хочу ничего знать. Сядьте, полковник, — сказал он тихо. — Вы абсолютно уверены?

— Да, сэр.

— Могу сказать только одно, полковник, — старик говорил невыразительно и мрачно, — я ничем не смогу помочь тому, кого поймают с…, кого поймают. — Он даже не хотел произносить слово «приемник». — Я ничего не хочу знать об этом. — Теперь улыбка пробежала по его твердому лицу, смягчив его. — Я только прошу охранять его ценой своей жизни и немедленно сообщать мне все, что вы услышите.

— Слушаюсь, сэр. Мы предполагаем…

— Я ничего не хочу слышать. Только новости. — Смедли-Тейлор дотронулся до его плеча. — Извините.

— Так надежнее, сэр. — Ларкин был рад, что полковник не хочет выслушивать их план. Они решили, что будут сообщать новости только нескольким лицам. Ларкин расскажет Смедли-Тейлору и Гэвину Россу. Мак передаст их майору Тули и лейтенанту Босли — своим личным друзьям, а Питер расскажет их Кингу и отцу Доновану, капеллану католиков, а те передадут их двум следующим людям, которым они доверяют, и так далее. «Хороший план, — думал Ларкин. — Прав был Питер, когда не захотел сказать, где он достал конденсатор. Славный он парень, этот Питер».

Чуть позже, этим же вечером, когда Питер Марлоу вернулся в свою хижину, повидавшись с Кингом, Эварт не спал. Он высунул голову из-под сетки и возбужденно прошептал:

— Питер. Ты слышал новости?

— Какие новости?

— Русские в сорока милях от Берлина. Янки высадились на Иводзиме и Корре-Хидоре.

Питер Марлоу похолодел. Бог мой, так быстро?

— Сплетни, Эварт. Дурацкая чепуха.

— Нет, не глупость, Питер. В лагере новый приемник. Это правда. Не сплетни. Правда. Здорово! О, Господи, самое главное я забыл. Янки освободили Манилу. Теперь недолго осталось ждать.

— Я поверю в это, когда увижу собственными глазами.

«Может быть, нам стоило рассказать об этом только Смедли-Тейлору и никому больше, — думал Питер Марлоу, лежа на койке. — Если знает Эварт, секрета не скроешь».

Он нервно прислушивался к шуму лагеря. Можно было почти наверняка определить, что в Чанги растет возбуждение. Лагерь знал — опять есть связь с остальным миром.

Иошима потел от страха, стоя навытяжку перед разгневанным генералом.

— Ты, тупица, ленивый, дурак, — говорил генерал.

Иошима приготовился к удару, и он последовал в виде сильной пощечины.

— Ты найдешь это радио или будешь разжалован в рядовые. Твой перевод отменен. Свободен!

Иошима четко отдал честь. Его поклон был олицетворением покорности. Он покинул генеральский кабинет, радуясь, что так легко отделался. Черт бы драл этих несносных пленных!

В казарме он выстроил в шеренгу своих подчиненных и набросился на них с руганью, раздавая пощечины до тех пор, пока не заболела рука. Сержанты, в свою очередь, лупили капралов, те били рядовых, а рядовые били корейцев. Приказы были четкими: «Достать это радио, а не то…»

Но в течение пяти дней ничего не произошло. Потом тюремщики набросились на лагерь и просто растащили его по частям. Но ничего не нашли. Предателю в лагере не было пока известно о местонахождении приемника. Ничего не произошло, если не считать того, что обещание вернуть лагерю обычные нормы довольствия, было отменено. Лагерь приготовился к ожиданию на долгие дни, которые казались еще длиннее из-за недостатка еды. Но они знали — по крайней мере новости. Не слухи, а новости. А новости были очень хорошими. Война в Европе подходила к концу.

Но даже это не отвело от пленных тень похоронного покрова. Запасы еды были у немногих. Но хорошие новости — это ловушка. Если война в Европе кончится, на Тихий океан прибудут новые войска. В конечном счете будет совершена высадка на территорию Японии. А такая высадка приведет тюремщиков в бешенство. Все понимали — у Чанги может быть только один конец.

Питер Марлоу шел к курятникам, его фляга болталась у бедра. Мак, Ларкин и он решили, что безопаснее носить фляги с собой. На случай внезапного обыска.

Он был в хорошем настроении. Хотя заработанные деньги давно вышли, Кинг дал ему еды и табака в счет будущих заработков. «Господи, какой человек, — думал Питер Марлоу. — Если бы не он. Мак, Ларкин и я голодали бы так же, как и все остальные в Чанги».

День выдался прохладный. Дождь, прошедший накануне, прибил пыль. Подходило время завтрака. Приближаясь к курятникам, он прибавил шагу. Может быть, сегодня будут яйца. Потом остановился, ошеломленный.

Около клетки, которая принадлежала группе Питера Марлоу, собралась небольшая толпа, сердитая, гневная толпа. К своему удивлению, он заметил в ней Грея. Перед Греем стоял полковник Фостер, голый, если не считать грязной набедренной повязки. Он подпрыгивал, как маньяк, несвязно выкрикивая ругательства в адрес Джонни Хокинса, который прижимал к груди свою собаку, защищая ее от полковника.

— Привет, Макс, — сказал Питер Марлоу, подойдя к курятнику Кинга. — В чем дело?

— Привет, Пит, — легкомысленно ответил Макс, перекладывая грабли из руки в руку. Он заметил бессознательную реакцию Питера Марлоу на обращение «Пит». Офицеры! Ты пытаешься считать офицера обычным парнем, называешь его по имени, а его это бесит. Черт с ними!

— Да, Пит. — Он повторил «Пит» просто для того, чтобы насолить. — Вся заваруха началась час назад. Кажется, собака Хокинса забралась в курятник греков и убила одну курицу.

— Не может быть!

— Они принесут ему его голову, это уж точно.

Фостер визжал.

— Я хочу взамен другую курицу и возмещение убытков. Эта тварь убила одного из моих детей, я хочу, чтобы было предъявлено обвинение в убийстве.

— Но, полковник, — сказал Грей, теряя терпение, — это была курица, а не ребенок. Вы не можете предъявлять…