Под псевдонимом Дора - Шандор Радо

Замок принадлежал Паулю Мейер-Швартенбаху - сотруднику Массона. Последующие встречи происходила также на территории нейтральной Швейцарии. Само собой разумеется, все поездки Шелленберга и Массона совершались в условиях строжайшей секретности. О них знали лишь несколько особо доверенных лиц и личная охрана визитеров.

Можно строить различные предположения о содержании бесед руководителей двух разведок. Думается, однако, что в сорок втором году Шелленберг не передавал Массону никаких данных о "Красной тройке" и не просил помощи в поисках нашей организации. И все же полковник Массой не мог не понять, что такой могущественный в рейхе человек, как Шелленберг, ездит к нему и добивается доверительных отношений неспроста. Что ищет в Швейцарии начальник разведки СД? Массой, конечно, мог догадаться, что дело, вероятно, касается какой-то агентуры союзников, работающей против Германии.

Если у швейцарца были такие мысли, то они, безусловно, должны были его обеспокоить. Обеспокоить потому, что тень опасности нависала над лучшим агентом-информатором, который поставлял швейцарскому генштабу ценнейшие сведения из Берлина. Имя этого человека - Рудольф Рёсслер.

Люци, Вертер и другие

Как уже говорилось, летом 1942 года через Сиси мы нашли в лице Тейлора хорошо осведомленного информатора, хотя наши попытки выяснить, из какого необыкновенного источника он получает данные, не увенчались успехом. Но вот примерно в конце ноября, когда под Сталинградом началось окружение армии Паулюса, на очередном свидании с Сиси Тейлор, передавая ей новые сведения, заявил, что немецкий друг, от которого оп получает информацию, выражает желание регулярно снабжать советскую разведку интересующими ее материалами (с разрешения Центра Сиси просила Тейлора откровенно переговорить с его приятелем и добиться от него согласия на работу с нами). Тейлор при этом сказал Сиси, что его друг буквально взбешен из-за того, что собранная им ценная информация о Восточном фронте, которую он с ведома руководства швейцарской разведки передавал англичанам, систематически не использовалась в интересах борьбы с гитлеровской Германией.

На приятеля Тейлора сильное впечатление произвели успехи Красной Армии под Сталинградом, и именно это побудило его к сотрудничеству с нами. Во всяком случае, в беседе с Сиси Тейлор заявил, что он и его друг готовы помогать Советскому Союзу безвозмездно, то есть не требуя платы за свои сведения, так как они видят, что СССР - самый непримиримый враг гитлеризма и от его борьбы зависит исход войны.

Но Тейлор сделал и оговорки. Соглашаясь на совместную работу, неизвестное лицо ставит одно категорическое условие: советская разведка не будет выяснять его настоящую фамилию, адрес и род занятий. Тейлор лишь сообщил, что человек этот живет в Люцерне.

Я запросил Центр: соглашаться ли на такое условие? По моему убеждению, его стоило принять, хотя условие было несколько необычным. Иначе можно вовсе потерять связь с новым, весьма осведомленным лицом или даже группой лиц. Взвесив все "за" и "против", Директор согласился со мной, но предупредил, чтобы Сиси, со своей стороны, тоже "держалась настороже - Тейлор ни в коем случае не должен открывать своему другу ее фамилию и адрес. Наше условие было Тейлором принято.

Так в ноябре 1942 года наша группа пополнилась человеком, которому суждено было сыграть очень большую роль в сборе разведданных. Новому источнику я дал псевдоним Люци, по созвучию с Люцерном - городом, где он жил. Как и все другие псевдонимы, имя Люци ставилось только в радиограммах, предназначенных Директору.

Еще до получения согласия Директора мне хотелось выявить, насколько широки разведывательные возможности Люци. Я задал новому информатору вопрос: что известно германскому генеральному штабу о Красной Армии - расположении войск на фронтах, кто ими командует и т. д.?

Люци сообщил по цепочке, через Тейлора, что он готов дать ответ. Мы ждали с нетерпением.

На третий или четвертый день Сиси передала мне несколько листков машинописного текста. Сообщение Люци поразило нас. Он указывал дислокацию советских армий и многих дивизий, перечислял тех, кто ими командует, давал оценку военным кадрам с точки зрения генералитета вермахта. Самой высокой похвалы врага среди высшего комсостава удостаивался начальник Генерального штаба маршал Б. М. Шапошников, занимавший этот пост до июня 1942 года. Немцы считали его чуть ли не гением. Очень лестно говорилось о среднем звене командных кадров Красной Армии.

Я не мог судить о достоверности представленных Люци данных - это было компетенцией руководства Генерального штаба. Но надо полагать, Центр удовлетворился ответом нашего нового сотрудника. С этого времени Директор стал поручать Люци самые сложные и оперативные задания. Он выполнял их блестяще. Кто же он был, этот таинственный человек?

Долгое время нам мало что было известно о нем. Впервые подлинное его имя - Рудольф Рёсслер - было названо лишь в 1944 году, когда в результате провала нашей группы в Швейцарии началось следствие. Затем, уже в послевоенное время, состоялись судебные процессы, а потом о Рёсслере были написаны десятки статей в газетах и журналах, вышли книги. Спор о "проблеме Рёсслера" или Люци, до сих пор не стихает на страницах западной прессы.

Деятельность Рудольфа Рёсслера расценивается различными европейскими кругами и прессой по-разному. Одни называют Рёсслера "лучшим разведчиком второй мировой войны", совершенно справедливо считая его "подлинным патриотом Германии, борцом против фашизма". Но есть и противоположное мнение. Его выражают недобитые гитлеровцы и новоиспеченные реваншисты в ФРГ. Они, конечно, кричат, что Рёсслер - предатель своей родины и немецкого народа. Буржуазные националисты Западной Германии точно так же характеризуют и тех неизвестных по сию пору офицеров, которые обеспечивали Люци военной информацией.

Лично я полагаю, что разведывательная деятельность Рёсслера-Люци и его единомышленников должна оцениваться только однозначно: все они были истинными патриотами, стойкими борцами против черных сил фашизма и войны. Они желали видеть свою Германию не очагом дикого мракобесия и кровавых распрей, а страной свободы и прогресса, живущей в мире с другими народами. Иной точки зрения на так называемую "проблему Рёсслера", по-моему, и быть не может.

Рудольф Рёсслер - выходец из мелкобуржуазной немецкой семьи, проживавшей в старинном баварском городке Кауфбойрен. Отец Рёсслера, крупный чиновник лесного ведомства, воспитал детей в строгих правилах протестантской религии.

Когда началась первая мировая война, Рудольфу едва исполнилось семнадцать лет, но он под влиянием шовинистической пропаганды отправился на фронт добровольцем. Очевидно, окопная жизнь излечила его от иллюзий. Вернувшись домой, Рёсслер более не помышлял о военной карьере, а занялся искусством и журналистикой. Писал критические статьи о театре, в 20-х годах редактировал в Аутсбурге местную газету, издавал литературный журнал в Мюнхене. В начале 30-х годов он руководил в Берлине Народным театральным союзом.