Ложь во спасение - Ольга Егорова

Не став дожидаться, пока подъезд опять превратится в корабль, она на всякий случай заранее покрепче обхватила его руками за шею. Шея была крепкой, и коротко стриженные кудрявые волосы на затылке, которые она робко перебирала пальцами, была похожи на шелковые колечки, а от прикосновения к ним пальцы сводило сладкой судорогой, и сердце таяло внутри, превратившись в мятный леденец. От Женьки пахло терпкой и невыразимо прекрасной осенней свежестью и чуть-чуть бензином. От этого запаха, от этой крепкой шеи и шелковых колец под пальцами можно было сойти с ума, как сходят с ума от счастья. Наверное, потому, что это на самом деле и есть счастье…

«И никогда в жизни я не перестану его любить», – с глупой радостью подумала Лена и прижалась к нему еще крепче.

Его сердце стучало так близко, как будто было у нее внутри. Как будто было ее собственным запасным сердцем – с правой стороны.

Корабль, на котором они целовались, теперь превратился в космическую ракету, пролетающую мимо мерцающих звезд.

– А теперь? – спросила она с живым интересом, близко разглядывая его гладко выбритый подбородок. – Теперь ты меня зачем поцеловал?

– Просто так, – ответил он не задумываясь. – Потому что мне так… захотелось.

Потому что ему так захотелось!

Лена снова спрятала лицо у него на груди. Она догадывалась приблизительно, как выглядит сейчас ее лицо. Именно так, как и должно оно выглядеть после того, как Женька, подкараулив в подъезде, до смерти перепугав, целует ее два раза, при этом заявляя, что ему так захотелось.

Зрителям младше шестнадцати лет просьба удалиться из зала…

– Лен, ты чего? – щекотливо пробормотал он над ухом, пытаясь ладонями приподнять ее голову. Как будто собираясь поцеловать ее снова, в третий раз.

Если он сейчас поцелует ее в третий раз – она точно умрет. Умрет, не сходя с места, повиснув у него на шее, от разрыва сразу двух сердец, имеющихся в наличии. А если не поцелует – она умрет два раза подряд.

– Ничего, – ответила она сердито и отвернулась. – Я ничего. Это ты – чего. Это ты меня сначала пугаешь, а потом целуешь…

– А надо было наоборот?

– Что – наоборот? – не поняла Лена.

– Сначала поцеловать, а потом напугать, да?

– Я же сказала – псих сумасшедший… Ты таблетки пьешь, которые я тебе выписала?

– Пью, – подтвердил он с пионерской готовностью. Потом подумал немного и добавил: – А ты думаешь, это от них, от таблеток?

– Что – это? – опять не поняла Лена.

– Ну, это, – ответил Женька и глубокомысленно замолчал.

В молчании они некоторое время еще поприжимались друг к другу. Лена повдыхала Женькин аромат – осенняя свежесть с примесью запаха бензина, как всегда, ни намека на одеколон или туалетную воду, – два раза незаметно поцеловала его в джемпер, потом еще один раз, вздохнула и отстранилась.

Вот и все.

– Я думаю, вместо того чтобы стоять в подъезде, мы могли бы зайти в квартиру как нормальные люди.

– Давай, – согласился Женька, отпуская ее. – Давай зайдем в квартиру, как нормальные люди. А мы нормальные люди, Лен?

– Пока нет. Но вот сейчас зайдем в квартиру и станем сразу нормальными, – пообещала Лена. – Только ключи найти надо. Они где-то здесь, на полу, валяются…

Женька отступил на пару шагов и начал послушно искать колючи на полу. Стало вдруг холодно, особенно холодно в тех местах, которые только что касались теплого Женьки, а макушка, в которую он так тепло дышал, вообще начала покрываться ледяной коркой.

– Нашел, – сообщил Женька, протягивая ключи. – А ты почему так сильно меня испугалась, что даже ключи уронила?

– А как же?! – рассердилась она. – Как же я еще могла тебя испугаться, когда ты набросился на меня в темном подъезде, ни слова не сказав? Не сильно, что ли? Прекрати уже задавать глупые вопросы!

На связке висело всего-то три ключа – один от дома, другой от ординаторской, третий от маминой квартиры, – но разобраться в этих трех ключах было решительно невозможно. Она все перебирала их, все разглядывала, злилась на себя и категорически не понимала, чем они отличаются друг от друга, такие одинаковые ключи.

Заблудилась в трех соснах, называется. Пришлось тыкать в замок наугад, и ключ, конечно же, не подошел.

– Замок сломался? – заинтересованно спросил Женька. – Так и будем, значит, в подъезде торчать?

– Не будем, – ответила Лена.

Больше всего на свете ей хотелось сейчас именно торчать в подъезде. Торчать в подъезде до скончания жизни или по крайней мере до утра. Потому что этот подъезд оказался совершенно чудесным, каким-то волшебным подъездом, запросто превращающимся в корабль. Космический или такой, на котором плавают по морю.

Черт, и почему он не поцеловал ее в третий раз? Не захотел, что ли? И почему она сама его не поцеловала?

Ключ, легко войдя в замочную скважину, повернулся.

– Ну вот мы и дома, – сказал Женька, переступив порог и обращаясь, по всей видимости, к картине, висящей на стене. К незримому льву, коню и спящей женщине. Ко всем сразу или к каждому по отдельности. Голос прозвучал весело, как будто он совсем не жалел, что чудесное космическое путешествие закончилось. Лена обиделась, но виду не подала и наклонилась, чтобы расшнуровать ботинки.

– А ну-ка, – раздался его голос сверху. – Позвольте, мадам, вашу ножку…

Онемев от удивления, она выпрямилась и тупо разглядывала его затылок, пока он расшнуровывал ее ботинки.

Происходило что-то невероятное. Что-то совершенно невообразимое происходило в ее жизни, что-то такое, чего в принципе не могло произойти никогда. Невозможно было даже поверить в то, что Женька, которого она любила всю жизнь и который всю жизнь ее не любил, только что поцеловал ее в подъезде два раза, а теперь вот опустился перед ней на колени и развязывает шнурки на ее ботинках.

Что же будет дальше?

«Это от страха, – вдруг поняла она, и сердце тоскливо сжалось. – Конечно же, это просто от страха. Женька очень перепугался за меня, потому что не знал, зачем я звонила ему двенадцать раз подряд. А я очень испугалась за Женьку, потому что он не брал трубку, а потом еще раз испугалась за себя, потому что Женька меня напугал. И…»

Она совсем запуталась, кто, кого и в какой последовательности напугал. Но причина неадекватности поведения их обоих была налицо.

– Это от страха, – сказала она самой себе и вздрогнула, поняв, что говорит вслух.

– Что от страха? – Женька поднял улыбающееся лицо и выпрямился.

– Шнурки ты мне развязываешь от страха, – огрызнулась Лена. Ей почему-то не нравилось, что он постоянно улыбается.