Я вам не Сталин… Я хуже! Часть первая: Перезагрузка системы. - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кремлёвский кабинет Сталина находился на втором этаже Сенатского корпуса, прямо над его кремлёвской же квартирой.
Через секретариат (вотчину Покрёбышева) прошли в комнату охраны – где остались мои «прикреплённые», затем собственно в сам кабинет.
Обстановка помещения полностью соответствовала моим представлениям: приглушающая шаги красная дорожка, обшитые дубовыми панелями стены, стол на котором ничего не было лишним – два телефона (прямой и с «вертушкой»), настольная лампа, чернильница с ручкой и графин с водой…
Ну и длинный «наркомовский» стол со стульями - для посетителей и совещаний, разумеется. Выпив подряд два стакана воды, ибо во рту было сухо как в кратере действующего вулкана, я на правах хозяина уселся во главу последнего, и:
- Ну… Давайте говорите, что там такого «срочного» стряслось: Черчилль решил вступить в компартию, Рузвельт – вернуть Аляску или Папа Римский – разрешить пидарасам жениться…
Однако, шутка юмора не зашла – никто даже не улыбнулся: все сидели как на похоронах.
Чуя что приближается северный полярный лис, я ударив по столу кулаком, гаркнул:
- НУ!? Всё равно ж узнаю – признавайтесь, что натворили?
Наконец, с трудом сглотнув - как будто жевал целый рулон стекловаты, рот открыл Ворошилов:
- Коба… Твой Василий поднял вооружённый мятеж…
Если сказать, что я изумился – это значит не сказать ничего:
«Ипать… Да это уже не альтернативная история – это параллельная Вселенная какая-то».
Стоя не только больше «влезает» - стоя лучше думается. Поэтому я встав, взял со стола Реципиента трубку и вертя её в руках, не спеша сделал пару кругов и остановился напротив Молотова:
- Я так понял что мятеж провалился? Успешный мятеж – называется как-то иначе.
Тот затряс головой:
- Известно лишь, что Василий с группой командиров и генералов учащихся в «Академии Генерального штаба имени Ворошилова», арестовал Берию.
Так как фамилия была произнесена без приставки «товарищ», я понял что дела ОЧЕНЬ(!!!) плохи…
Стараясь держать себя в руках:
- Какое отношение имеет мой Васька к «Академии Генерального штаба»? Где их пути с Лаврентием Палычем успели пересечься и, почему я как рогатый муж - узнаю об этом последним?
Калинин, тряся козлиной бородкой проблеял на последний вопрос… Мне показалось что с изрядной ехидцей:
- Опасаясь за твоё здоровье после «микроинсульта», Коба, мы решили, что так будет лучше.
Что называется – «моим же салом и мне же по мусалам».
- Хорошо… Тогда почему никто из Политбюро не поехал лично выяснить что происходит?
Молотов глянув на шикарнейшие наручные часы, явно не от отечественного производителя:
- Поехал товарищ Хрущёв. Скоро – с минуты на минуту, он вернётся и всё нам подробно расскажет.
И тут я понял, что дело обстоит ещё хуже, чем я даже опасался:
Ибо, где Кукурузник – там беда!
Ну, что оставалось делать?
- Харошо…, - сказал я, продолжая не спеша нарезать круги по кабинету, - давайте подождём товарища Хрущёва.
В принципе, ещё рано впадать в отчаяние. Мнится мне, что вместо Хруща Кукурузного - в кабинет «с минуты на минуту» заявится Власик с Корзинкиным, да бойцами полка кремлёвской охраны.
И тогда всё будет «тип-топ», пусть и без товарища Берии…
***
Так что же всё же случилось?
Видимо встревоженный слухами про арест отца Василий, сперва попытавшись дозвониться (а телефон на Ближней даче я лично отключил), поехал на Ближнюю дачу и увидел там подтверждение ходящих в народе слухов – блок-пост НКВД, не пустивший его к нему. Наговорив сперва сгоряча грубостей, Василий возвращается в Москву и обращается за помощью…
К кому…?
Остановившись, я недолго постоял пристально рассматривая лица членов Политбюро, затем двинулся дальше.
…Конечно же он знал всех соратников отца лично и мог обратиться хотя бы к Ворошилову.
Но он обратился к другу семьи!
Кто это?
Правильно – Никита Сергеевич Хрущёв, который в начале 30-х годов учился в московской Промышленной академии, где познакомился с Надеждой Аллилуевой – женой Сталина и матерью Василия, через которую и сделал столь стремительный взлёт во власть.
Друг матери (я в хорошем смысле этого слова), это обычно и друг её детей – друг семьи, короче.
Но что произошло дальше?
Чтоб ответить на этот вопрос, надо более внимательно приглядеться к этой исторической личности…
***
В голове у меня, калейдоскопом пронеслись отрывки «послезнания» про Никиту Сергеевича Хрущёва – про эту воистину - трагикомичную личность и, к его появлению – «картина маслом» была готова.
Обычно официальные историки, а вслед за ними российские обыватели из «хавающего пиала», представляют Никиту Сергеевича этаким придурковатым «волюнтаристом» и дурачком во вы… вши…
Да, как же её?
Во вывшиванке!
Но это не соответствует действительности от слова «вообще». В действительности, Хрущёв был матёрым «аппаратным бойцом», очень умным от природы человеком и прекрасным руководителем…
Иначе как бы он стал во главе СССР после смерти Сталина?
Чудес в политике не бывает, деточки!
Кроме того, Хрущёв был лично храбр не только как «подковёрный бульдог» - но и как человек. Например, дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Петров - рассказывал такой случай, свидетелем которого являлся:
«…Никита Хрущев, должен я вам сказать, был человеком не робкого десятка. В первый и последний раз я видел Никиту Сергеевича на Курской дуге, в 43-м. Вокруг рвались снаряды, а Хрущев как ни в чем не бывало бравой походкой шагал по передовой. За ним с портфелем в руке тащился его адъютант. Хрущев подходил к бойцу, благодарил за службу и вручал ему орден. Причем, чтобы сделать это, Никита Сергеевич был вынужден нагибаться, поскольку не каждому награждаемому приходило на ум выпрыгнуть из окопа и принять награду как подобает…».
«Простота» же Хрущёва – она сродни той, что хуже воровства.
Имидж простоватого, но старательного сельского паренька - служил ему отмычкой во власть. Никому и в голову не могло прийти, что «Микитка» мутит что-то своё - поэтому ему доверяли, его опекали, с ним делились сокровенными тайнами. Над ним подшучивали, на него смотрели свысока, к нему относились со снисхождением – как к умственно отсталому…
Наконец, Хрущёва ценили как отличного исполнителя.
Но никогда не относились всерьёз как к политику!
Но его лучшие качества проявлялись только тогда, когда он исполнял чьи-нибудь замыслы - в данном случае сталинские. Когда он брался воплощать в жизни что-то своё – происходила национальная катастрофа. Это
