Другие из нас. Восхождение восточноевропейских евреев Америки - Стивен Бирмингем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спиртные напитки попадали в Канаду из Англии, Ирландии, Шотландии и Европы через два крошечных французских острова (фактически департамент Франции) у побережья Ньюфаундленда, о которых большинство людей даже не слышали, — Сен-Пьер и Микелон. Здесь грузы разгружались для перераспределения на американский бутлегерский рынок, и большинство деревянных домов на главном, практически безлесом острове Сен-Пьер были построены из пиломатериалов, полученных из ящиков от спиртного. Из Канады особенно популярным был путь на лодках через озеро Эри, где длинные участки береговой линии как на американской, так и на канадской стороне были незаселенными, а старые лесовозные дороги вели вглубь острова от берега и соединялись с основными магистралями. Одним из первых поручений Мейера Лански своим подчиненным было составление карт этих неизведанных дорог. В молодости он недолго работал автомехаником и многое узнал об автомобилях. Была организована подсобная операция по обслуживанию, ремонту и маскировке краденых грузовиков и других машин, на которых перевозили спиртное на рынок.
Тем временем бутлегерство неожиданно стало гламурным занятием, а бутлегер — гламурной фигурой. Бутлегеры начала 1920-х годов были похожи на героев-ковбоев Старого Запада, взявших закон в свои руки, а женщины болтали о своих любимых бутлегерах, как о любимых парикмахерах («Мы нашли самого замечательного нового бутлегера...»). В небольших городах бутлегер пользовался почти таким же уважением и социальным статусом, как местный врач, адвокат или гробовщик. В городах бутлегеры приглашались на все лучшие вечеринки и могли выбирать самых желанных женщин. Термин «гангстер» стал употребляться почти с благоговением, а голливудские фильмы о гангстерах достигли большой популярности. Многие звезды немого кино той эпохи — Пола Негри, Глория Суонсон, Рене Адоре — по слухам, имели любовников-гангстеров. В лучших отелях и ресторанах мужчинам, считавшимся гангстерами, отводились лучшие столики. Когда гангстеров узнавали, дети просили у них автографы.
Опасности, связанные с бутлегерством, конечно, существовали, но они были относительно невелики. Несмотря на отчаянные усилия американских правоохранительных органов по охране канадской границы, по оценкам, только пять процентов контрабандной добычи удавалось задержать или конфисковать, а любой легальный торговец, которому удавалось продать девяносто пять процентов своего товара, считал себя более чем удачливым. Иногда случались и тревожные инциденты. Так, в 1927 г. под Бостоном в засаду попала колонна грузовиков, перевозивших спиртное из Ирландии. Ирландские охранники, контролировавшие груз, открыли огонь по участникам засады, и до окончания перестрелки одиннадцать человек лежали мертвыми.
Заговорщикам, работавшим на организацию Лански, удалось избавиться от виски, но сам Лански был в ярости. «Виски, — прорычал он, — можно заменить, а человеческие жизни — нет». Кроме того, одиннадцать трупов, разбросанных по обочине дороги, означали, что будет проведено полицейское и федеральное расследование, чего он хотел меньше всего. Его люди были проинструктированы, что в случае начала стрельбы они должны бежать, спасая свою жизнь, и, несомненно, сотрудник Лански, открывший ответный огонь по ирландцам, был бы наказан, если бы не тот факт, что он уже был мертв.
Позже Лански узнал, что «импортер» ирландского виски, которого он ограбил, был сыном бостонского бармена Джозефа П. Кеннеди. До конца жизни Лански утверждал, что Джозеф Кеннеди передал свою вендетту сыновьям, Бобби и Джону, и что усилия Бобби Кеннеди на посту генерального прокурора США по искоренению организованной преступности на самом деле были личной попыткой «поквитаться» с Лански за тот давний угон[15].
Тем временем к северу от озера Эри появился еще один человек, ставший очень важным для Мейера Лански и его процветающего американского бутлегерского бизнеса. Его звали Самуил Бронфман, и уже совсем скоро Лански и Бронфман заключили соглашение, которое оказалось чрезвычайно выгодным для обоих.
Сэм Бронфман также был сыном русско-еврейских иммигрантов, но на этом сходство заканчивалось. В отличие от родителей Лански, отец Сэма Бронфмана, Иехиэль, был достаточно обеспечен на родине. Иехиэль Бронфман владел мельницей и неплохой табачной плантацией в Бессарабии, на юго-западе России, и считал себя в хороших отношениях с царским правительством. Однако все это закончилось перед лицом александринских погромов, и в 1889 г. Иехиэль решил эмигрировать, оставив после себя плантацию и мельницу. Тем не менее, когда семья Бронфманов отправилась в Северную Америку, они смогли позволить себе взять с собой личную горничную, слугу и даже личного раввина, а также жену раввина и двоих детей. Это не была разрозненная эмиграция: Бронфманы путешествовали всей семьей. Вместе с Иехиэлем ехали его почти девятимесячная беременная жена Минни, два сына, Эйб и Гарри, и дочь Лора. На борту корабля родился третий сын, Сэм. (Позже, как и Сэм Голдвин, Сэм Бронфман убавит пару лет к своему возрасту и заявит, что родился в 1891, а не в 1889 году, а местом его рождения будет Брэндон, Манитоба, а не средняя Атлантика).
Первоначальным пунктом назначения семьи была небольшая канадская деревушка Вапелла на юго-западе Саскачевана, где канадское правительство предлагало иммигрантам участки под застройку. В ближайшие несколько лет Вапелла — соседние города носили такие названия, как Ред Джекет, Уно, Була, Биртл и Мусомин — станет одним из первых полностью еврейских поселений в Северной Америке.
Но переезд через океан, а может быть, и травма, связанная с переселением семьи, видимо, выбили из Иехиэля Бронфмана дух предприимчивости, и вскоре он упростил свое имя до Экиля. Он оказался не готов к суровому климату прерий Саскачевана, и вскоре стало ясно, что мешки с табачным семенем, которые он привез с собой из России, намереваясь заложить новую плантацию, здесь ему не пригодятся. В первое же лето он попробовал заняться пшеницей, но урожай погиб от морозов, и вскоре он был вынужден оставить земледелие и отправиться в кустарник, где рубил лес на дрова. С помощью саней и волов он возил дрова в город, расположенный в двадцати милях. Первым домом семьи была ветхая хижина, а рацион состоял в основном из картофеля, сушеных яблок и чернослива. Чтобы еще более усугубить положение семьи, довольно быстро родились еще четверо детей — Джин, Бесси, Аллен и Роуз, — и теперь Экилю Бронфману нужно было кормить восемь детей. Времена были тяжелые.
Но к середине 1890-х годов, когда два старших мальчика, Гарри и Эйб, были достаточно взрослыми, чтобы помогать отцу, ситуация улучшилась. Начав с перевозки и продажи дров, Бронфманы смогли заняться продажей замороженного сига своим еврейским соседям. На смену саням и волам пришли лошадь и повозка, и Бронфманы, отец
