Метагалактика 1995 № 3 - Б Липов

— Какой салон, босс?! Тут такое кино, что и не снилось! Совсем что ли чебурахнутый: не понимаешь, о чем идет речь? Партию ЛСД Охмура с дружками припер. На время шабаша таможня без присмотра! Вот и приволок «кина»! Пойдем, поразвлекаемся. Решайся! Разок в жизни попробуешь, будет что вспомнить.

Яков был опытным искусителем-пропагандистом и Владимир Иванович заколебался. Но, стоявшая у окна Эльвирочка, такая печальная и беспомощная, заставила Ахенэева категорически отказаться от предложения черта.

— Нет, Яша, извини. Не могу оставить девушку одну. А побыть с тобой рядом — побудем. Только от ЛСД — уволь. Эльвирочка. — Позвал он ее.

Яков скрылся за дверью.

Пока Яков с директором и «цитрусами» отсутствовали, Владимир Иванович объяснил девушке ситуацию и то, как ради нее отказался от интригующего предложения.

— Спасибо, милый! — Эльвирочка погладила Ахенэева по щеке. — Кончится дождь и поедем ко мне. Там все-все и решим. Но Яшку бросать нельзя! Этот такого набедокурит, что потом и Эдик не поможет.

Девушка и Владимир Иванович направились к подсобке, но оттуда вышел директор. Он нетвердо прошагал до стены и подпер ее плечом.

У магазина приземлился дынеобразный летательный аппарат и в «Саркофаг» вошел одетый в глянцевый комбинезон посетитель. Лицо закрывало забрало.

Инопланетянин признал в седовласом руководителя и скворчащим голосом поинтересовался:

— Колеса в продаже есть?

— Что, колеса[46]? Пож-жалуйста! Выбирайте любые! — Видимо хозяин «Саркофага» посмотрел «кина», но, то ли доза ЛСД оказалась небольшой, то ли сказалась привычка — вменяемости он не потерял.

Директор выгреб из кармана горсть таблеток и протянул покупателю.

— Да не такие… Для виражира, ну, для машины…

— Машину[47], друг, пожалуйста. С платиновыми иглами. Бери. Дарю!

Инопланетянин не оценил его щедрости и, отчаявшись добиться своего, вздохнул.

— Эх, придется на травке загорать. Пойду.

— На травке, браток, тоже хорошо! Ой, и хорошая у меня травка[48]! На, не жалко, забей косячок[49]!

Директор одной рукой протягивал посетителю целлофановый мешочек с какой-то зеленоватой плотной массой, а другой выуживал из пиджака пачку «Беломора».

— Этот готов! — Констатировала Эльвирочка. — Пойдем, взглянем на нашего придурка.

…Десятикубовый шприц, поблескивающий в лапах Яши, заполнялся мутноватым раствором наркотика. Черт даже не обернулся на вошедших, и, всадив иглу в стиснутую резиновым жгутом вену, надавил на поршень, после чего тут же отключился. Охмура-сан сдернул резинку и убрал шприц.

И лишь после этого, стриганув взглядом по телохранителям, набивающих геннзнаками большой картофельный мешок, подскочил к Владимиру Ивановичу с девушкой.

— Присаживайтесь, Эльвирочка-сан, насальник-сан… Кофе? Сигареты? Конфеты? Вино? Яса-сан теперь холосий «кина» смотлит. Высший солт! Так что ласполагайтесь, сок, кофе пейте…

Девушка наотрез отказалась от угощения, а Ахенэев потянулся за чашечкой кофе.

— С сахалом или без? — Охмсура-сан извивался змеей.

— С сахаром.

— С брам-шугой[50] или с рафинадом.

— Безразлично.

«Цитрус» пододвинул сахарницу с коричневыми кусочками. Владимир Иванович не любил сильно сладкого и, опустив пару кусочков, размешал ложечкой напиток.

Охмура включил видеомагнитофон и с огромным удовольствием смотрел мультик про какие-то подводные приключения Микки-Мауса.

Отважный мышонок храбро дурил акул и спрутов, оседлав веселого Дельфина. Но, неожиданно, Дельфин сбросил Микки со своей спины, увеличился в размерах, выплыл из экрана и шлепнул Охмуру плавником по шее.

Кабинет постепенно утратил стены, а у самого носа Владимира Ивановича щелкнула огромной пастью акула.

И до Ахенэева дошло, что он каким-то странным образом оказался в подводном мире.

— Эльвирочка!! — В ужасе заорал фантаст. — Где ты?!!

— Какая я тебе, балбес, Эльвирочка! — Проклацала страшными челюстями акула. Кончай выдуриваться, а то — сожру!

Откуда-то вынырнул шебутной Яков и, обняв Владимира Ивановича, заговорщицки прокукарекал.

— Не боись, босс. Выплывем!

— Профессор, разрешите приступать к завершающей фазе нашего эксперимента?

В лаборатории, заставленной ретортами, кюветами, пробирками и прочей алхимической утварью, пахло непонятно чем. Этот, не сказать чтобы приятный запах, источала бурлившая в объемном стеклянном резервуаре бледно-зеленая жидкость.

Над установкой, обвитой проводами, словно виноградными лозами, не обращая внимания на ядовитые испарения, склонился эвфеместически настроенный, худющий, длинноволосый грешник в застиранном, но чистом белом халате. К нему прошастала не менее доходная девица в старомодных круглых очках и, прихватив старика за шиворот, оттащила метра на два.

— Вы очень рискуете, профессор! — Конский подбородок ассистентки пришел в движение. — А вдруг, как — жахнет!

— Не должно жахнуть! Не должно…

Но ассистентка не разделяла восторженной уверенности своего патрона, а посему профессор оставался на месте.

— Включаю ток, — объявила она и, не отпуская накрученный жгутом на пальцы воротник старикашки, рванула другой рукой рубильник.

Жидкость в резервуаре прекратила бурлить, изменила цвет на синий. Приборы натужно заурчали, осциллограф заплевал экран всполохами молний. Запахло жженой серой.

Профессор прекратил бег на месте и, лупая глазами, ждал.

Результаты не замедлили сказаться: ассистентка оказалась права — «жахнуло» здорово! Лаборатория окуталась вонючим дымом.

— Апх-чхи! Босс, кажись вынырнули?!

— Буди здоров, Яша! А-ап-ппч-хи! Куда это мы заплыли? Где Эльвирочка?

— Вопрос, конечно, интересный! Ни хрена не видно, сплошной угар! Держись на плаву, теперь главное — выкарабкаться…

— А-а-а! — Смрад прорезал женский визг, — Профессор! Оно щекочется… Оно за бюст хватается!

— Коллега, как вам не стыдно. Не преувеличивайте! Жеманничаете на пороге великого открытия! Вы же образованная женщина, ученый — фиксируйте все движения. Уточните более конкретно, какие ощущаете контакты? За что именно «оно» хватается?

— Хи-хи-хи, профессор, за пятое ребро слева, сверху, хи-хи-хи…

— Коллега, прекратите иронизировать. Неужели вы не сознаете всей серьезности, грандиозности происходящего?! Ваш, и только Ваш долг скрупулезно запечатлеть в памяти…

— О-о-х, профе-ессор! А-ах, да разве такое забывается! О-о-о… О-открытие сверши-илось, профе-ессор…