Метагалактика 1995 № 3 - Б Липов

— Оглашается обвинительное заключение…

— Вас к телефону. Прямой провод. Срочно. Начальство! — Запыхавшаяся ассистентка вбежала, прижимая к пятому ребру сверху телефонный аппарат со змеящимся длинным шнуром.

— Не вовремя. Не вовремя… — Пробурчал главный и, отложив в сторону бумаги со словесными помоями, взял трубку.

— Начальнику лучше знать, вовремя или не вовремя… — Черт резал черным зрачком: подкинул реплику с места.

— Да, да, ему, начальству, виднее… — Подхватил Ахенэев, который хотя и осознал, что их ожидает, но присутствия духа не терял, уповая на Яшины интуицию, опыт и связи.

— Да, слушаю Вас. Да, оба. Что натворили? Массу преступлений… Нет и нет! Мы не идем на компромиссы. Дело заведено, суд состоится и приговор будет приведен в исполнение. Что-о?? Я бы попросил…

Главный разъяренно бросил трубку, нервно вытер пот с лысины и, давя в себе гнев, презрительно поджав губы, повторно произнес:

— Оглашается обвинительное заключение! — Но дальше говорить не стал, а уничтожающе взглянув на помощников, обрушился на них с разносом.

— Вы что мне, идиоты, подсунули? Кого судим? Икса да Игрека? Дело на контроле высших эшелонов ада, а вы — по старинке, липу суете! Привыкли: тяп-ляп, и на этап… Немедленно выяснить имя, отчество, фамилию и прочие анкетные данные! А пока — продолжу…

— Ну, все, босс! Спеклись! Антихрист для них не авторитет. Одно успокоение — знают где мы и что с нами: восклонируют. Погибаем не за фунт ЛСД, так сказать, при исполнении… Жаль, что от руки этого червяка… Но ничего, крепись, мужайся. Если начнут с ног — немножко покричим, а если с головы — то пара пустяков: чик и нету! Плевое дело, босс! Не нервничай. Думай о приятном. Можешь слоников посчитать, что ли… Ну-ну, не трясись, будь достоин Эльвирочки! Ты же мужчина! Эх, жаль не захватил с собой с пяток граммов… В момент свалили бы… Ищи потом ветра в поле!

Так утешал фантаста его верный референт. Владимир Иванович попробовал последовать совету черта: вспомнил маму, детство, институт, недавний бракоразводный процесс и, конечно же, Эльвирочку!

Яков внешне держался молодцом, хотя кастаньетный треск зубов унять был не в силах.

Главный закончил читать и предоставил слово обвинителю, который не стал мудрствовать, а пропел с чужого голоса, лишь немного акцентировал отдельные эпизоды особо, по его мнению, злоумышленные.

Защитник и вовсе ограничился несколькими фразами. Попросил учесть суд, что ранее его подзащитные к суду не привлекались и призвал тройку начать гильотинирование с головы — проявив тем самым гуманность.

Главный, скучая и вырисовывая на листе бездумные завитушки, дожидался окончания речи защитника.

Открыв рот, он протянул руку к ассистентке, намереваясь дать слово, тем самым соблюдая необходимые скучные формальности, но определенный им регламент нарушил потерпевший.

— Я протестую! Нет, я опупеваю, дорогое мое правосудие! Перед вами лежит телесвенное, ой, извиняюсь, вещественное доказательство, улика, а вы — с головы! Я требую самого сурового наказания! Гильотинировать именно с ног, по пять, нет — по три сантиметра. И если не двух, то хотя бы одного из подлецов-самозванцев, вон того, с хвостом.

— Вам слово не давалось, — сухо произнес главный. — Итак, свидетельница, прошу.

Ассистентка выжала мокрый платок.

— Я его люблю! Он ни в чем не виноват, он — князь! Разрешите взять на поруки? Пощадите наших детей!

Профессор удивленно посмотрел на свою помощницу.

— У вас есть дети? Первый раз слышу…

— Пока нет… Но обязательно будут! Пятеро! — Ассистентка оценивающе окинула взглядом скрученную фигуру «мужа» и добавила. — А может быть и семеро! Семь метисиков сиротами оставите! Ва-уу-ва! Освободите супруга! У-у-у, ва-а! — Кристально чистые, огромные слезы текли из глаз девы, омывая первую и, вероятно, последнюю любовь.

— Говорите, князь? — Хрипло кашлянув, каркнул один из тройки. — Князь — это хорошо! Это усугубляет и без того тяжкую вину. Успокойтесь, свидетельница. Суд слезам не верит. Лучше достаньте-ка из их карманов документы, если таковые имеются…

— Есть документы, есть, сам видел! — Опять запрыгал, в предчувствии скорой расправы, профессор.

Главный осадил его жестким взглядом.

— Займитесь делом, свидетельница, — поддержал он обвинителя. — А мы пока посовещаемся. А затем послушаем, что скажут подсудимые на прощание.

Ассистентка, которой выпало счастье вновь прикоснуться к благоверному, с радостью бросилась выполнять поручение.

— Тебя обязательно оправдают, милый! — С бабьей логикой, нежно шептала она, выворачивая дрожащими руками многочисленные карманы черта в поисках документов.

Документов у князя Загробштейна оказалось в избытке. Денег и золотых побрякушек — тоже. Карманы же Ахенэева еще не успели захламиться и хранили в себе: удостоверение спецкора «Прейзподнеш пресс», два не совсем свежих носовых платка, Эльвирочкину фотографию, ложку клуба «Встреча», прижившуюся непонятно каким образом, и смятую бумажку.

Девица сгребла в кучу причиндалы страдальцев и высыпала на стол к инквизиторам.

Один из судейских, защитник, безразлично расшуровал по столешнице ненужный хлам и — глаза троицы полезли из орбит. Перед ними лежала страшная Мета с печатью самого Сатаны и обязывала беспрекословно повиноваться предъявившему ее! Побелевшие губы главного сломала судорога.

— Р-развяжите их! — Холодея от тоски промямлил он. Побелевшие до синевы судейские вытянули шеи.

— Немедленно развязать! — Нечеловеческий крик главного застудил кровь в жилах.

Профессор, не понявший причины столь разительного перевоплощения тройки, все истолковал по-своему.

— Щас-щас! Доставлю в лучшем виде! Нечего по лаборатории разгуливать… Ну да, я их… и в таком виде выволоку… — И, уцепившись за Яшины копыта он поднатужился и попер черта к гильотине.

— Пр-ре-кратить безобразие! — На тошнотворной плаксивой ноте взвыли судейские, чуть ли не в унисон.

— Насилие над личностью! Не потер-плю! — Главный попытался загладить произошедший по их вине ляпсус, устранить возникший конфликт. — Это противоречит нормам законодательства и правосудия. Развязать! — Ожесточившись, вновь приказал он.

Ассистентка прытко исполнила приказание.

Растревоженный черт выполнил несколько вольных гимнастических упражнений, разминая затекшие конечности и восстанавливая их функции. Владимир Иванович перевел рвавшееся из груди дыхание и последовал примеру Якова.

Члены тройки немного опомнились и, угнув головы, озирались на недавних подсудимых — как поступить дальше. Требовалось срочно разворачивать оглобли и гнать телегу правосудия по другой, более накатанной дороге. Владимир Иванович их понимал. И очень хорошо понимал…