Не будь дурой, детка! (СИ) - Козырь Фаина

И, понимая, что уже не выдержит, подхватила сумку, одеваясь на ходу, и кинула Шапутко:

— Я на объект, Ир!

— На какой? — изумилась та.

— А хер его знает!

Она вылетела из Гродинки стремительно. И именно потому, что она вылетела из неё, не щадя новеньких высоких каблуков, она и не сразу заметила, что прямо перед самим выходом и прямо под запрещающими знаками стоит черная большая машина, возле которой, нервно покручивая ключами, стоит крепкий коренастый мужчина, в которого с разбегу Горянова впечаталась немилосердно.

«Твою мать! Только этого мне не хватало!» — запоздало про себя выругалась Горянова, поднимая глаза и встречаясь взглядом с Егоровым.

Глава 31

— Лев Борисович? — выдохнула Горянова тяжело. — Какими судьбами?

Егоров ответил не сразу. Он мрачно, но я с явным удовольствием оглядел Даринку с ног до головы. Сам был немного помят. Но перегаром, к счастью, не дышал: холодный душ, плотный завтрак и жевательная резинка иногда творят чудеса. Даринка замерла, не зная, чего ожидать, а потому не делала больше ни одного движения, так и оставшись стоять близко от него. Лев Борисович судорожно сглотнул, скользя внимательным взглядом по Горяновой.

— Кто тебя утром домой привез? — тихо спросил он.

Даринка похолодела. Но отступать не собиралась. Как и врать.

— Роман Владимирович.

— Аааа… Мне так и сказали…

Горянова вскинулась уже и хотела сказать что — то гадкое, но покаянный, а не злой вид Егорова останавливал от всяческих эмоциональных проявлений. «Спокойно, Горянова! Спокойно!»

— Он хороший мужик…

Даринка чуть не поперхнулась, вообще не понимая, что сейчас происходит. Она подняла на Егорова свои усталые глаза с теми самыми бессонными тенями…

— Не нужно притворяться, Дарина! — сочувствующе покачал головой Егоров. — Герман мне все рассказал…

«Пиздец!» — нервно сглотнула Горянова, которой стало жуть как интересно, чего это там наговорил отцу ее безбашенный эльф — хранитель.

— Герман признался, не сразу… что ты проплакала от горя всю ночь в его комнате, пока я был в отключке… Да я и сам теперь вижу, что ты не спала…

— Я не спала… — послушно кивнула Горянова, которую, если честно, одолевал изнутри истерический смех.

— И про обещание твое Герман мне тоже сказал…

Даринка изо всех сил старалась удержать невозмутимо — грустное лицо. Хотя было безумно любопытно: какое — такое обещание выдумало это блондинистое извращенное создание…

Егоров вздохнул печально, но как — то очень гордо за себя самого:

— Про клин твой… Который клином… Про новые отношения, которые ты назло мне обязательно начнешь не сегодня, так завтра…в общем… Ты прости… Имеешь полное право…

— Да, — кивнула Горянова, послушно со всем соглашаясь.

— Савелов — нормальный мужик… Он, конечно, не я…

Горянова чуть не подавилась, с трудом удержав нервный смешок. Она опустила голову как можно ниже и закусила губу.

Егоров по — своему интерпретировал ее понурую голову.

— Я вижу, как тебе тяжело… — снова расстроенно произнес он. — Прости. Я так виноват перед тобой. Но все уже решено…

— Зачем вы приехали? — резко прервала его Горянова, которая не собиралась больше слушать эти дурацкие виноватые речи.

Егоров тяжело вздохнул:

— Резкая ты…

— Какая есть. Так зачем пожаловали, Лев Борисович? Вчера, кажется, все было сказано! — Даринка старалась говорить ровно.

Тот покачал головой:

— Хотел сделать тебе прощальный подарок, — и достал из кармана коробочку.

Даринка решительно замотала головой и руками.

— Вы в своем репертуаре! Я не возьму!

— Ну зачем ты так?! — покаянно сказал Егоров. — Возьми, пожалуйста… Так я хоть буду знать, что ты на меня зла не держишь.

— Да я и так зла не держу, — отозвалась Даринка саркастически. — Да и как на вас можно зло держать, если я сегодня вся в ваших обновках просто с ног до головы? Вы были так щедры все это время, Лев Борисович! Очень щедры! На таких, как вы, не обижаются…

Но Лев Борисович с силой всунул ей в руку бархатную коробочку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Возьми! Я сказал…

Горянова тяжело вздохнула и покачала головой невесело рассматривая в свой руке зеленый бархат с золотым вензелем:

— С вами всегда было трудно спорить, Лев Борисович!

Они постояли молча. Егоров тяжело вздыхал, и Горяновой уже порядком это надоело.

— Если вы все сказали, то я пойду, Лев Борисович. Удачи вам на новом месте!

— Спасибо… — поблагодарил вполне искренне.

Но когда Горянова уже сделала шаг, остановил ее.

— Дарин… Там генеральный ваш совсем офонарел…

Горянова непонимающе свела брови:

— Альберт Иванович?

— Да… Он попросил моих знакомых проверок к вам фирму наслать…

— С ума сошел?

— Не знаю… Но так я не дал.

Горянова удивленно вкинула бровь:

— Проверки обычно на сотрудников ложатся… — пояснил Егоров. — Снова пахать будешь… — он снова помолчал, а потом добавил: — Иех! Кто ж тебя теперь вовремя домой возить будет? А? Знаешь, я подумал, что у тебя жизнь теперь должна быть спокойнее… Кроме того, получится, что я клину твоему сразу кислород перекрою… А это не дело… Так что я их все сегодня с утреца… напоследок… И генеральному вашему настучал по одному месту…

Егоров помолчал.

— Знаешь, — он усмехнулся невесело, — если бы Герка все мне не объяснил… То я бы … в порошок стер твоего утреннего водителя… ты уж прости за прямоту… И опять был бы кругом перед тобой виноват… А так… Понимаю… не по любви ты с ним будешь, а чтобы меня забыть…

Даринка смотрела на Егорова и не могла понять, как он может такое говорить? Он наивный или прикидывается? Откуда в матером Егорове такая странная дурь? Он всегда таким был? Или это Герка — мастер манипуляции?

— Да! — подтвердила Горянова серьезно. — Мне очень нужно вас позабыть, Лев Борисович! Да так, чтобы навсегда! И как можно скорее! А Герке спасибо большое… Он у вас чудесный, Лев Борисович. Вы берегите его!

И на автомате открыла коробочку: на бархате лежали изумительные каплевидные серьги.

— Красивые… Сами выбирали?

— Нет, — покачал головой Егоров. — Копцова посылал…

— На инфинити?

— На инфинити…

Егоров уехал, а Горяновой совсем расхотелось убегать. Она прошла немного и села на лавочку в том самом скверике, где когда — то Резенская вместе с Геркой давали представление. А спустя минут десять рядом с ней на лавочку примостился еще один человек.

— Чего он хотел? — спросил тихо Савелов.

— Попрощаться приезжал, — ответила Горянова.

— Попрощался?

— А то! — хмыкнула Горянова, протягивая Ромке на ладони зеленую коробочку.

Тот, разглядывая содержимое, только присвистнул:

— Немые бриллианты часто действуют на женский ум сильнее всякого красноречия… Хороший способ прощаться!

Даринка невесело рассмеялась:

— Хороший способ прощаться с нелюбимыми…

Время обеденного перерыва Даринка с Романом использовали в тот день эффективно и по делу. Хорошо, что Ромкина квартира оказалась достаточно близко от Гродинки. Тем более, если ехать с такой бешеной скоростью. Ели, правда, второпях и мало. И уже перед выездом обратно — чем Бог послал. Потому что одними поцелуями, как говорится, сыт не будешь… А поцелуев было! И не только поцелуев…

— Это сумасшествие, Ром!

— Мг! — соглашался Савелов, долго целуя Горянову уже на выходе из квартиры. — Очень сладкое сумасшествие!

Влюбленные люди, действительно, живут в каком-то странном, изолированном мире, где есть только они — и никого больше. Даринка словно растворилась в Савелове, а он в ней. Очень быстро — в день — Даринкины вещи на смену перекочевали в Ромкину квартиру, и место им легко нашлось — очень просто и гармонично. Они как — то, не разрушая Ромкину атмосферу, перераспределились по дому, делая его уютным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Давай твою гераньку заберем? — предложил Савелов.