Кремль 2222. Кенигсберг - Владислав Выставной

– Он что же.. – Книжник сглотнул. – С головой сросся?

Пророчица вернула волосы на место.

– Он стал частью меня. То же самое предстоит и тебе. Не бойся, это не больно.

– Я не боюсь боли, – хмуро сказал семинарист. – Я боюсь потерять человеческую природу.

– И чего же хорошего в простом человеческом естестве?

– Это ты, Пророчица, у него спроси, – книжник кивнул в сторону Герцога. – Он-то пожелал остаться обыкновенным человеком.

– Ты же знаешь, почему.

– Я и про себя знаю. У меня на родине, в Кремле, не очень-то жалуют мутов. А я с этой штукой в башке определенно стану мутом в глазах земляков. Меня просто домой не пустят. А то и прикончат – на всякий случай.

– У вас что же, настолько боятся мутов?

– Не боятся. Следят за чистотой генофонда.

– Это одно и то же. Но разве можно за этим уследить? Вот ты – ты ушел далеко от дома – где гарантии, что ты вернешься генетически?

– Нет таких гарантий. Я попадал в радиоактивные пятна и в Поля Смерти, меня травили ядами и обжигали черт знает какой химией. И без того мало шансов, что мне разрешат вернуться в Кремль.

– Строго у вас.

– Да уж не без этого. Зато мы выжили и сохранили наши знания и реликвии посреди враждебного окружения. Наш народ – самый сильный в округе, у нас мощная крепость, и, видишь, – я, сын моего народа, добрался сюда.

– Звучит здорово, – признала Пророчица. – А что, если я тебе скажу, что симбиоз, как ты говоришь, с Алатырем очищает твой ДНК, восстанавливает и исправляет его?

– Исправляет? – с сомнением произнес Книжник. Подкинул в ладони горячий камень. – Что значит – исправляет? И чем это отличается от мутации?

– А разве у вас, в Кремле, не вмешиваются в человеческий генофонд? – поинтересовался Герцог. – Что ты мне рассказывал про Д-ген у ваших ратников?

– Верно, – неохотно признал Книжник. – Но там поработали наши лучшие ученые. А здесь – какой-то безмозглый камень. Да и кто вам сказал, что он именно улучшает гены – а не создает у вас ложное ощущение желаемого?

– Так считает Алхимик, – тихо сказал Герцог. – И у нас нет оснований ему не доверять.

Книжник внимательно поглядел на Герцога, на Пророчицу. Сказал:

– Неплохо бы поболтать с этим Алхимиком. Сдается, он любопытный собеседник.

– Многие хотели бы с ним поболтать, – отозвался Герцог. – Да только он никого не желает видеть. И Вольные охотно оберегают его покой.

– Так что, – снова заговорила Пророчица, – ты готов?

Книжник нервно сжал в кулаке камень. Решение уже зрело, когда его окликнул зычный голос Зигфрида:

– Ну что вы там с краю шепчетесь? Идите сюда!

Книжник пронзительно поглядел в глаза юной Пророчицы, произнес:

– Мне надо подумать.

Но кусочек удивительного янтаря отдавать не стал. Просто направился к воину, которого уже обступили эти странные псевдодети, именовавшие себя амберами. Впрочем, сбиться с толку было легко: они ничем не отличались от детей настоящих, в том числе наивно-забавными манерами, открытостью и свежестью взглядов, молодой непосредственностью. Если Герцог и Пророчица не врали, эксперимент Алхимика удался полностью.

Из задумчивости его вывел голос Зигфрида. Тот как раз прорывался из «окружения» благодарных слушателей.

– А это и есть тот самый Книжник, – сообщил воин, выходя вперед и ненавязчиво подталкивая вечно юных амберов к нему. Хитро подмигнул Книжнику. – Поспрашивайте его, о чем я рассказывал. Он куда больше моего знает.

Книжник недовольно зыркнул на Зигфрида – тот, видать, решил ловко скинуть на него всю эту любознательную толпу. Вест в ответ лишь довольно усмехнулся и технично срулил куда-то вместе с Тридцать Третьим.

Книжник уж подумал, что основательно и надолго застрял в этой огромной учебной аудитории. Но его спас Герцог:

– Ну, все, пора и честь знать! Гости у нас голодные. Духовная пища – после.

Глава восьмая

Ультиматум

Не очень-то приятно есть, когда тебя разглядывают, как какое-то диковинное животное. Даже за столом семинарист чувствовал себя в прицеле десятков глаз – ничем не лучше, чем какой-нибудь экзотический мут в клетке. Прямо перед ним сидел какой-то тощий паренек лет четырнадцати – пятнадцати, настолько лохматый, что казалось, у него на голове – гнездо стальной сколопендры. Он разглядывал гостя из далеких краев с таким непосредственным любопытством, что иной раз не попадал ложкой себе в рот.

Голод, впрочем, не тетка, и Книжник легко преодолел это чрезмерное внимание – только успевал зачерпывать и отправлять в рот горячее варево – странной консистенции и цвета, но вполне съедобное на вкус и вроде бы питательное. В любом случае, перебирать харчами не приходилось, и осталось только сдерживать себя, чтобы не пережрать с голодухи, – это было бы поопаснее голода.

– Скажите, а вы Ленина видели? – неожиданно спросил лохматый паренек.

Книжник едва не поперхнулся. Вытаращился на этого парня, удивленно вздернул брови:

– Почему именно Ленина?

– Ну, он же вроде в пирамиде лежит. У вас, в Кремле. Или я что-то путаю?

– Ну, во-первых, не в Кремле он лежал, а на Красной площади. И не в пирамиде, а в Мавзолее… – Книжник подумал. – Хотя, судя по фотографиям, довольно похоже. Но на месте Мавзолея давно уже Форт выстроен. И в нем весты живут, что из Бункера на Садовом ушли. Мой друг, Зигфрид, наверное, рассказывал уже?

– Ага, рассказывал, – лохматый шмыгнул носом. Ни дать, ни взять – обыкновенный мальчишка. – Да только я не понял кое-чего.

– Ну, спрашивай, – сыто отодвигая тарелку, великодушно позволил Книжник.

– Зачем вы врагов к себе под стены привели?

Книжник снова уставился на лохматого.

– А Зигфрид не говорил? Мы не враги теперь. Мы союзники.

– Говорить-то он говорил. Но это он за себя говорил. А ведь у вас под боком потомки вражеских воинов растут. Они те же сказки от матерей слышат, те же песни поют. И они ничего не забыли.

Снисходительная улыбка сползла с лица Книжника. Он понял – перед ним действительно никакой не подросток, а самый натуральный амбер – взрослый, понимающий, сохранивший лишь обманчивый облик юности. С таким не имело смысла играть в умудренного опытом княжьего советника – пусть даже так оно отчасти и было. Нужно было говорить прямо, без фальши – что он и сделал:

– У нас в Кремле тоже не все доверяют вестам. Некоторые считают их «троянским конем», нарочно подсунутым нам врагами. Оттого и живут весты в отдельном Форте – за Кремлевской стеной.

– Это хорошо, – странным голосом сказал Парнишка, и Книжник вдруг разглядел под нависающей шевелюрой его глаза. Они были внимательные, колкие и совсем не детские. – А то я уже усомнился – стоит ли тебя воспринимать всерьез?