Кольцо златовласой ведьмы - Екатерина Лесина

– Шантаж, значит?

Он Вике помог забраться в люльку, неожиданно оказавшуюся довольно-таки удобной.

– Точно, шантаж. Он же по-другому не понимает.

А сарай все-таки – настоящий сарай.

– Мне не было резону их убивать. Мне деньги папашкины не нужны. Я свое забрал. Законное! А он… пусть сдохнет над своими капиталами.

Сказано это было весьма эмоционально.

– Он мамку мою когда-то задавил. Оставил ее без работы, а как она свое дело начала – разорил… и хату отобрать грозился, если она меня ему не отдаст. Отдала. У меня ж еще сестра есть… не Светка, другая, по мамке. Она меня ненавидит, потому как думает, что из-за меня мамка спилась. И что я – такой же, как этот урод. А я помочь ей хочу, и чтоб по-настоящему семья была. Только… страшно.

– Почему?

– Потому что, если папашка пронюхает, что я про Оксанку узнал и поговорить с ней пытался, он ее со свету сживет. А у нее – детки. Двое. Ты, это…

Он вдруг смутился, словно собирался сказать ей что-то личное. Хотя, что может быть более личным, нежели уже сказанное?

– Ты не думай, Серега – нормальный парень. Он мне помощь предлагал. И деньги тоже. Только мне чужого не надо. Я за своим…

Прежде чем Вика успела ему какой-либо задать вопрос, Стась оседлал мотоцикл. Рокот мотора ее оглушил. И где-то далеко, отзываясь на голос железного зверя, залаяли псы.

– Держись, – донеслось до нее.

И Вика обеими руками вцепилась в поручень.

Это была самая дикая поездка в ее жизни. Сельская дорога извивалась, словно норовя выскользнуть из-под шипастых колес монстра. Пятно света скользило, выхватывая придорожные кусты, редкие деревья, силуэты домов… мотоцикл подпрыгивал, и Вика – вместе с ним.

Но она не боялась. Было хорошо. Настолько хорошо, что ее былые страхи, сомнения вдруг исчезли.

Стась привез ее к реке, остановился и мотор заглушил.

– Тут недалеко мост есть, – сказал он, присаживаясь на землю. Вытащил сигареты, зажигалку. Предложил Вике, но она отказалась. – Старый совсем. Светка сюда вечно бегала – принца ждать… а потом у нее роман случился. Шестнадцать вроде ей было. Взрослая уже.

Красный огонек сигареты описал полукруг.

– Я знал. И еще Серега, который помогал ей убегать из дома. Семка… ну, мы как-то помалкивали, только папаша все равно пронюхал. Кто ему донес?

Вика выбралась из люльки и потянулась. Сыро. И лягушки орут.

– Разозлился… нет, в ярость пришел. Я его таким никогда не видел. Светку шалавой обозвал. Она ж нормальная. Тихая была. И никогда ему не перечила, а тут вроде как сорвалась. В общем, он ее запер… а потом этого парня посадили. За изнасилование. Не Светки, конечно, так – девку отец нашел какую-то, которая заяву написала. И позаботился, чтоб срок ему вкатили по полной. Светка как узнала, так и… из петли ее вытащили. Потом – в психушку. Другим человеком оттуда вышла… настолько другим, что как и не родная стала вовсе.

– Ты его ненавидишь?

– Ага. Не один я, – Стась сидел, подогнув ноги, положив руку на бедро. – Он каждого через колено переломить норовит. Характер такой. Так что… беги отсюда, деточка! Хотя, если у него на тебя – планы, сбежать он тебе не позволит.

– Скажи… – Вика попыталась поймать ускользающую мысль.

Если Антон Сергеевич настолько жесток с собственными детьми, то насколько же он безжалостен к соперникам? И не является ли все, происходящее в доме, – чьей-то местью?

– Кому папашка насолил настолько, чтобы всех перебить? Без понятия, – Стась понял все и без ее вопроса. – Он, конечно, скотина, но… большие дела с чистыми руками не делают. И все его партнеры, и нынешние, и бывшие, из того же дерьма слеплены. Нет, тут дело семейное… За подставы папашкины его бы, может, и заказали б. Но – его! Понимаешь? Ну как тебе сказать… Вот – глушат ведь тех, кто виноват, а семью не трогают. Не принято так. Тем паче, с таким… вывертом. Думаешь, кто остался?

Вика кивнула.

– Давай считать, – похоже, Стась был рад с ней поговорить. – Серега. Он у нас – законный наследничек. Что б там папашка про семью ни пел, он всегда Серегу со Светкой выделял. Славка, навроде, и старший, но все равно ниже их по ранжиру. И все у нас знали, что, если папашка вдруг навернется, капиталы его Сереге отойдут. Никто особо и не завидовал ему…

Вот в это Вике верилось слабо. Семен – завидовал. Или недолюбливал Серегу по какой-то иной, пока неизвестной причине. Иначе зачем он стал бы настраивать Вику против него?

А ведь настраивал!

Мягко, исподволь, вроде бы и не говорил ничего плохого, не обвинял брата, а все же создавалось впечатление, что Серега – премерзкий тип.

Яблоко от яблони.

– Но Серега Светку любил. По-настоящему. Он ее пытался отсюда вытянуть и приезжал, только чтоб с нею повидаться. А она после того случая как замороженная стала… потом еще замужество это. И там своя история вышла…

– Знаю.

– Вот. Серега, может, папашке и рад был бы соли под хвост сыпануть, но Светку он бы не тронул. Семен… Четвертый.

– В смысле – четвертый?

– Ну… игра у нас такая была. Светка у нас вроде как первая. Девка, и все такое… Серега – второй, за нею. Оба – законные детки. Я – третьим в доме объявился. Семка – четвертым. Ну, а Славку последним привезли, он раньше с дедом жил, в деревне… тоже странный тип. Себе на уме.

Однако – несмотря на все его странности – Славка выбыл из списка подозреваемых.

– В общем, Семен – такой, себе на уме. Ни с кем вроде и не ссорился, но не сказать, чтоб и дружбу водил. Убить… не знаю. Он как-то кота повесил. Ему лет двенадцать было. Семену, в смысле. Характер закалял. Его папашка вечно обзывал слюнтяем, вот Семка из шкуры и лез, обратное доказывая. Повесить-то повесил, а потом плакал. И на могилку цветы носил. Коту… придурок!

На похоронах Светланы Семен держался спокойно. Не чувствовал за собой вины? Или повзрослел, научился сдерживать эмоции? Да и может ли смерть кота являться основанием для обвинения?

– Я… ну, я про себя рассказал уже. Вроде и повод папашку ненавидеть есть, и деньги мне нужны – а кому они не нужны? Да только способ – кривой. Я б с папаши и начал. Потом мы и наследство поделили бы, всем хватило бы…

Резонно. И не похож Стась на отравителя. Впрочем, Вика слабо представляла себе, каким должен быть отравитель. Умным. Стась определенно не дурак, если сумел разобраться с тем, как его отец подставил, и обмануть его… шантажировать его собрался.

Вика припомнила Антона Сергеевича и попыталась представить, как он на шантаж отреагирует.

Представила. Вздрогнула. Похоже, с нервами у Стася тоже полный порядок.

И руки – правильные. В сарае том он небось сам все делал. И мотоцикл восстановил. И, значит, сумел бы рецептом воспользоваться.

– Ты остаешься… – продолжил Стась, докурив. Окурок он потушил о ботинок и спрятал в пакетик. А пакетик – в карман.

– Я?!

– Ну да. Ты решила грохнуть свою мамку и ее хахаля, чтоб наследство получить. Но если только их, тогда сразу понятно, кому все это на руку. А тут отравитель вроде как не с вашей семейки начал. Светка. Потом – Славка. А потом и твои… и ты уже – не подозреваемая.

Теория эта была отвратительной, но следовало признать, что вполне логичной. Как и та, которую озвучил Антон Сергеевич. Вика потерла шею, пытаясь избавиться от ощущения петли, которая медленно на этой шее затягивалась.

– Я никого не убивала.

– Угу, – неопределенно ответил Стась. Поверил ли? Вика бы себе не поверила. – Кто еще… папашка!

Вот эту версию Вика в принципе не рассматривала.

– У Светки были свои закидоны, год от года круче. Если бы наружу вышло, что она в психушке лежала или по докторам бегала, папашкина репутация рухнула бы. А репутация для него – дороже Светки. Славка тоже номера откалывал. С твоими же… а допустим, что на тебя он это дело повесит. Тут и пиар ему – семейная трагедия. И козел отпущения. И сам – чистенький. В его характере.

Вика даже не нашлась, что ответить. Убить собственных детей во спасение репутации?!

– А Елизавета? – спросила она, обхватывая себя руками. От речушки тянуло прохладой, и комары слетались на белое Викино тело.

– Ну… самой-то ей – зачем? А вот по его указке – вполне. Такая уж у нас семейка. Ненормальная. Ты спрашивай, ежели чего, я отвечу. Мне охота с этой грязью расплеваться – и на работу.

– Эльвира?

– Элька? Ну… мелкая пакостница. Она с Семеном давно роман крутит, только это бесперспективняк полнейший. Папашка этой свадьбы в жизни не допустит. Элька – не того полета птаха. А Семка не пойдет против его слова. Вот и тянется у них это…

Возвращались они в полной темноте. Стась загнал мотоцикл в сарай и поинтересовался:

– Сама дойдешь? Мне тут кое-чего доделать надо.

– Дойду.

Он вручил Вике фонарик и велел:

– Если на охрану напорешься, скажи, что я тебя умыкнул.

– Спасибо.

Стась аккуратно пожал ей руку.

– Ты, это… приглядись к Сереге. Он хороший.

– Обязательно.

До дома Вика добралась без приключений. И дыру в ограде нашла. А оказавшись в саду, растерялась. Идти нагло, через парадный вход, или штурмовать виноградные лозы?