Свой среди чужих - Александр Афанасьев

Меня пригласили внутрь, провели на второй этаж, предложили колониальный кофе. Колониальный – это кофе с перцем и приправами, что-то типа глинтвейна, но на основе кофе, а не чая, нигде кроме колоний так не пьют. На стенах висели картины, неизвестные мне, но скорее всего подлинники, Рим – это Мекка подлинников, после падения Парижа в двадцатом многие искусствоведы бежали сюда. Старинная мебель, драпированная дорогой тканью стена, тяжелые шторы – все производило впечатление солидности и благородия, как и должно быть в заведении, подобном Геральдической комиссии.

Когда я успел допить кофе – отчего-то я был уверен, что меня сфотографировали, и не раз, – ко мне вышел человек, пожилой, в костюме, явно шитом на заказ, – неброском, но дорогом. Лысина, очки в роговой оправе, типичный ученый.

– Виктор Чезаре… – заявил он, протягивая руку, – с кем имею честь?

Не аристократ. Ученый, занимающийся изучением связей аристократии, есть такие чудаки, которые посвящают этому всю свою жизнь. Мне это кажется глупым – зачем изучать чужие жизни, когда можно заниматься своей.

– Князь Александр Воронцов, вице-адмирал Российского Его Императорского Величества Флота, потомственный член Санкт-Петербургского дворянского собрания, – отрекомендовался я.

Я решил здесь называться своим именем, а не именем герра Юлиуса Бааде. В конце концов я не делаю ничего плохого, а если мою биографию начнут проверять, то это им ничего не даст. Дворянство они сумеют установить, а дальше – наткнутся на легенду.

– Вы из русского дворянства, синьор. – Было видно, что синьор Чезаре образован. – Очень рад, очень рад. Ваши представители нечасто удостаивают нас своими визитами, скажем так.

Ну… если бы в свое время итальянская эскадра во главе с двумя линкорами не пыталась прорваться в Черное море – может быть, все было бы иначе. Спасло – и нас, и итальянцев – то, что они шли второй волной, за англичанами. Услышав о разгроме британской эскадры и гибели трех линейных кораблей последнего поколения, они повернули назад. Это было весьма кстати – потому что после того боя с британскими линкорами остановить еще два, причем технически более совершенных, чем британские, мы не смогли бы. Таким образом, итальянцы оказали услугу и себе, и нам, вовремя выйдя из боя.

Но трусость есть трусость. И если бы не зловещая слава «Дечима МАС», десятой флотилии легкого флота, до восьмидесятых самого сильного подразделения боевых пловцов в мире, я бы мог назвать итальянских моряков трусами.

– Увы, сударь, русское дворянство нечасто посещает Рим. Этот город больше уважает наше разночинство.

– Да, да… Рядом со мной живет русский эмигрант, он много пьет, синьор. Так чем обязаны оказанной нам чести?

– Сударь, мне необходима некая информация о некоих ветвях итальянского дворянства. Эту информацию я готов щедро оплатить.

– О, синьор, смею вас заверить, мы берем за свои услуги вовсе даже недорого. Наша работа доставляет нам удовольствие, и плата будет весьма скромной. Но нам бы хотелось – в порядке ответной любезности, синьор, – чтобы вы помогли нам хотя бы нарисовать генеалогическую ветвь вашего родового древа. Если вас это, конечно, не затруднит.

Ну и о чем вам рассказать, господа? О моем прадеде, Константине Воронцове, который погиб при прорыве двадцать второго года в Скапа-Флоу, командуя легким крейсером «Буйный», вышедшим на бой с британским линкором? О моем деде, Павле Воронцове, полном адмирале Русского флота, начальнике Главного оперативного управления ВМФ, доживающем свои дни в Кронштадте и которого я не видел уже несколько лет? О моем отце, Владимире Воронцове, моряке, военном советнике, участнике Второй Тихоокеанской войны, чье личное дело засекречено до сих пор? Он погиб в Багдаде вместе с мамой – уже будучи генерал-губернатором. Его Величество назначил отца на пост в честь его давних заслуг перед Россией, полагая, что это будет ему наградой – а оказалось, что это смерть. Или про меня, вице-адмирала, находящегося в опале, своего среди чужих. Я сознательно пошел на все это, и я дам вам свое генеалогическое древо, изучайте. Но кроме сведений о моем происхождении – больше вы ничего от меня не получите, господа итальянцы.

– Я полагал, что вы занимаетесь только итальянской аристократией и аристократией с итальянскими корнями, синьор.

– В каком-то смысле да, синьор, но не только. Каждый специалист по генеалогии стремится собрать как можно больше информации о разных людях, никогда не знаешь, когда и что пригодится. Мы держим связи с британской Геральдической палатой (кто бы сомневался, прикрытие для шпионажа и вербовок), с вашей Герольдмейстерской палатой обмениваемся информацией. Мы не просим от вас какой-то тайны, синьор, только небольшой помощи. Тем более что ваш Император носит титул Цезаря Рима, и мы поневоле должны интересоваться его подданными, синьор.

Боитесь…

– Сударь, вы уже почти взяли с меня обещание сообщить вам свое генеалогическое древо, но так и не выслушали, что интересует меня.

– Ах, простите, синьор. Поверье, это нетерпение ученого, а не хамство грубияна. Конечно же, я слушаю вас. Может быть, кофе?

– Не стоит, спасибо. Так вот, меня интересуют два дворянских рода Италии. Я собрал о них кое-какие сведения в Готском Альманахе, но этого явно недостаточно. Меня интересуют все их представители, особенно те, кто по каким-то причинам выехали из страны на Восток. Полагаю, только у вас я могу получить полную и точную справку.

– Да, несомненно, синьор, это наша работа. Какие же это роды, синьор, позвольте полюбопытствовать?

– Их два, синьор. Баронский род Салези, баронский род Полети и графский – ди Марентини.

Когда проводится допрос, его желательно проводить не в одиночку, а если и в одиночку, то постоянно держать включенной видеокамеру, направленную на лицо подозреваемого. Очень удобно – потом синхронизируешь вопросы и поток видео и смотришь, какую реакцию вызывают те или иные вопросы. Очень познавательно и пользительно в смысле раскрытия тайн.

Съемки я не вел, и напарника не было – но я и без напарника заметил, что синьор Чезаре вздрогнул, причем заметно.

– Что-то случилось, синьор? – любезно спросил я.

– Нет, нет, ничего. Позволите ли один бестактный вопрос – это частный визит, я полагаю?

– Совершенно верно. Я представляю только себя самого и никого другого.

– Просто, синьор, нам известно о ситуации в России, и мы бы не хотели…

На этом месте я должен был что-то сказать. Но я промолчал, в упор глядя на архивариуса.

– В общем, синьор, здесь уже были представители вашего дворянства, я дал им всю информацию, разумеется…

– Синьор Чезаре, – заявил я, – я не представляю интересы ни русского дворянства, ни русского Престола, я – сам по себе. И полагаю, вы не вправе отказать мне в предоставлении общедоступной информации, которую я, разумеется, оплачу в полной ее стоимости.

– Да, конечно, синьор, у меня и в мыслях не было отказывать. Просто – дело весьма щекотливое, и нам бы не хотелось…

– Не беспокойтесь, синьор. Ваше учреждение никак не будет втравлено в скандал.

Сейчас, когда на место картотекам и толстым пыльным родовым книгам пришли компьютеры, информацию стало получать гораздо быстрее. Через десять минут я уже держал в руках стопку отпечатанных на лазерном принтере листов, прошитых и преподнесенных мне в папке, не пластиковой – а из настоящей кожи. Стоило это недешево, но я безропотно оплатил счет.

– Это все? – спросил я.

– А что бы вы хотели еще, синьор?

– Я бы хотел получить копии родовых книг. Тех страниц, разумеется, которые свидетельствуют о славных деяниях родов Полети, ди Марентини и Салези.

– Это будет стоить дорого, синьор, – было видно, что Чезаре опять занервничал, – и займет немало времени.

– Синьор, у меня достаточно денег и вся жизнь впереди. Сколько времени это займет?

– Полагаю, около двух часов, мсье.

– И только-то? Назовите сумму, синьор, принимайтесь за работу, и покорнейше прошу простить мне мои североамериканские замашки.

Синьор Виктор Чезаре, архивариус и комиссар Итальянской геральдической палаты, вышел на первый этаж, зашел в один из пустующих кабинетов, запер за собой дверь. Достал из кармана небольшую прямоугольную коробочку, размером с аудиокассету, нажал на кнопку и положил на стол – на верхней грани коробочки весело замигал зеленый огонек. Скэллер – устройство для предотвращения прослушивания.

Снял трубку с телефонного аппарата, набрал телефонный номер, вслушиваясь в характерные щелчки на линии. Номер начинался с цифр 379 – код Ватикана.

На линии заиграла мелодия «Аве Мария», но комиссар знал, что в это время специалисты устанавливают, откуда звонят, и проверяют линию на предмет прослушивания. Ватикан только казался беззащитным – на самом деле это было далеко не так.